Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой (ЛП)

— Я сказал, что сожалею, понятно? Я знаю, что я плохой, что снова облажался, и мне жаль, но я не знаю, как это исправить! Я вам тысячу раз говорил, что я плохой. Чего вы хотите от меня?
Не в состоянии придумать, что ещё сказать, не в силах больше выносить ни заботы, ни гнева, Гарри разрыдался.
***
Северус не знал, что делать.
«Гарри это заслужил, это обеспечит ему безопасность. Он должен чувствовать себя скверно, должен извиняться, должен быть расстроен».
Но Снейп вовсе не хотел доводить мальчика до слёз. Действительно не хотел.
«И скольких учеников ты заставил плакать, Северус? Неужели это так по-другому?»
Но, несмотря на логику, аргументы и решимость быть твёрдым, он не мог, хоть убей, позволить Гарри просто сидеть за столом и плакать.
— Гарри… — неловко начал он. Мальчик не поднял глаз, и даже Северус знал, что пытаться отговорить кого-то от слёз — нелепая трата времени, если только ты не готов быть суровым. Вместо этого он встал, обошёл вокруг стола и положил руку на затылок Гарри, слегка поглаживая. Ребёнок заплакал ещё сильнее.
«Прекрасно. У меня это отвратительно получается, — он тряхнул головой. — Честно говоря, Северус, ты сломал его, ты и исправь».
Оставив руку на шее мальчика, другой рукой он осторожно приподнял Гарри за локоть, притягивая его в объятия во второй раз за два дня.
Северус быстро научился получать удовольствие от того, как Гарри, часто такой сдержанный, так сильно реагировал на то, что его обнимали. Он не был уверен, ответит ли мальчик когда-нибудь на его объятия, но обнаружил, что тот не возражает. Гарри ясно дал понять, что хочет контакта, и этого было достаточно. То, что мальчик вообще желал прикосновений, было чудом. Он кажется таким маленьким, осознал Северус. Как будто свернулся калачиком и спрятался. И это нисколько не облегчало его чувства вины.
Через некоторое время Гарри начал успокаиваться, и Северус снова заговорил:
— То, что я хочу от тебя, не сильно отличается от того, что было всегда, Гарри. Я хочу, чтобы ты вырос здоровым и успешным. Кроме того, я хочу, чтобы ты понял, что когда я сержусь на тебя за что-то подобное, то в значительной степени потому, что не могу видеть, как тебе больно. И да, хотя я очень недоволен тем, что ты разгромил мой кабинет, но главное, что тебе нужно понять — ты сто́ишь больше, чем любой кабинет в любой точке мира. Я не потеряю тебя, Гарри. Мне не нравится видеть тебя несчастным, совсем наоборот, но мне также нужно оберегать тебя, и если это означает ругать тебя так каждый божий день и держать под домашним арестом, пока тебе не исполнится семнадцать, то так тому и быть. Ты не должен так рисковать. Мне всё равно, какова твоя мотивация. Мне также всё равно, как сильно я ненавижу наказывать тебя — я буду делать это снова и снова, пока ты не научишься быть осторожным. Теперь ты понял, или я должен повторить?
Гарри кивнул ему в грудь.
— Тогда повтори, пожалуйста.
Всё, что Снейп услышал в ответ — неразборчивое бормотание.
— Тебе придётся постараться получше.
— Вы сердитесь, потому что я подвергаю себя опасности. Вы не хотите, чтобы я умер. И у меня действительно большие неприятности, — подытожил Гарри. Его тихий тон противоречил беспечной формулировке, но Северус решил не обращать на это внимания.
— Достаточно близко.
— Ну и… насколько большие у меня неприятности? — наконец спросил Гарри, покосившись на Мастера зелий одним глазом.
Северус мягко высвободил Гарри из объятий и, усадив так, чтобы мальчик мог его видеть, пристально уставился на него.
— Ты покинул общежитие посреди ночи, ворвался в мой кабинет, поджёг всё и чуть не погиб. Огромные, — ответил он.
— Н-ну… да, но — насколько огромные? — спросил Гарри, сцепив руки.
Северус вздохнул.
«Достаточно большие, чтобы, будь ты любым другим студентом, выпороть тебя так, чтобы запомнил на всю свою жизнь».
Но он не мог этого сделать. Проблема была в том, что мальчику одиннадцать лет. Северус был убеждён, что одиннадцатилетние дети лучше всего справляются с одномоментными наказаниями, а не с бесконечным домашним арестом. Самое длинное наказание, которое мальчик получал — две недели домашнего ареста, и это уже было… чрезмерно. Северус не хотел держать Гарри взаперти дольше, даже из-за чего-то подобного. Это просто не поможет. Он придумал решение прошлой ночью, но всё ещё сомневался.
 
«Боже, ненавижу это».
Гарри выпрямился, пытаясь подготовиться к вердикту Снейпа. Он никогда так не заслуживал жестокого наказания, как сейчас. Никогда.
«А это значит, что нечего жаловаться».
— Если бы это дошло до руководства школы, — Снейп поймал взгляд Гарри, — тебя немедленно отстранили бы или, возможно, исключили за уничтожение школьного имущества.
«О, чёрт, я об этом не подумал», — Гарри прикусил губу.
— Хотя досталось именно мне, я не обязан сообщать об этом директору, но знаю, что есть такой вариант, если тебе захочется. Если я не сообщу руководству, я в полной мере воспользуюсь тем фактом, что мы нарушаем правила. Ты понимаешь?
«Другими словами, он не допустит, чтобы меня исключили, но потом накажет меня, и это тоже будет отстойно, и мне придётся принять от него наказание — запрет на квиддич или арест в общежитии».
Снейп, проявляющий творческий подход, не казался забавным.
«Ты это заслужил, тупица».
— Да, я понимаю.
Его небрежный ответ заставил Северуса нахмуриться, и Гарри снова уставился в пол.
— Ну что же, хорошо, — продолжил Северус. — Поскольку школа не участвует в этом, у меня есть определённые права, которых в противном случае я бы не имел. Таким образом, ты проведёшь под домашним арестом в этом помещении две недели. Ты будешь проводить здесь всё время вне уроков, включая вечер и ночь. Кроме того, в течение этого времени ты будешь каждый вечер по часу заниматься любым делом по моему выбору. Поскольку я не ожидаю, что у тебя хватит навыков восстановить мой кабинет, ты поможешь мне выкроить время, чтобы заняться этим — будешь помогать с лечебными зельями каждый вечер ещё по часу, пока кабинет не будет отремонтирован. Поскольку тебе удалось уничтожить многие мои защитные чары, это займёт некоторое время. И наконец, тебе запрещено играть в квиддич до конца семестра.
Северус наблюдал за выражением лица Гарри на протяжении всей литании, ожидая протеста. Которого он так и не получил. Гарри просто молча уставился на него, сильно прикусив губу. Выражение его лица проникло Северусу прямо в сердце. Столкнувшись с осторожным стоицизмом мальчика, он обнаружил, что не находит слов и опасно смягчается. Ему хотелось извиниться, смягчить наказание, выразить сочувствие, что-то в этом роде. Но он не мог. Он установил правила, и это было всё, что он позволил себе сказать.
— Ты понял? — тихо сказал он напоследок.
Мальчик слегка кивнул.
Северус закрыл глаза, не в силах продолжать быть строгим перед лицом этого так-старательно-не-умоляющего взгляда.
«Я такой ублюдок».
— Тогда, пожалуйста, иди в свою комнату. Увидимся за обедом.
Не говоря ни слова, Гарри подчинился. Северусу показалось, что его сердце вот-вот разорвётся.
***
Гарри сердито провёл рукой по глазам. Он был таким… таким ребёнком. Как он мог, чёрт возьми, рыдать из-за чего-то подобного? Два дня он только и делал, что плакал. И ладно, за эти два дня он пережил много криков и дерьма, но сейчас-то никто на него не кричал! Он плакал из–за… из-за наказания! Из-за наказания, которого он ожидал и знал, что заслужил! Это было совершенно справедливо, Снейп не был в этом виноват, а Гарри всё ещё плачет, как будто ему три года и кто-то отнял у него леденец. Он шмыгнул носом и снова вытер глаза, сидя на полу в углу комнаты, подтянув колени к груди, потом опять вытер рукавом глаза, но слёзы текли не переставая. Ему предстояло просидеть тут несчастные две недели, а капитан команды убьёт его за отстранение от квиддича. И Гарри даже не мог злиться, потому что заслужил всё это и даже больше.