Высокое Искусство (СИ)

Деревянный солдатик стоял рядом со свечой. Елена смотрела на фигурку и думала о том, что она и сама теперь как сломанная игрушка. Вздохнула — вместо вздоха получился долгий неровный всхлип — и перестала думать о бессмысленной ерунде. Перевела взгляд с игрушки на тех, кто сидел напротив. Они молча ждали, когда незваная гостья чуть оклемается и придет в более общительный вид.
Елена смутно помнила, что было после падения. Одно можно сказать точно — ей повезло, продвигаясь под градом камней, девушка прислонилась к двери, что скрывалась в глубокой арке. В тот момент, когда искалеченная неудачница приступила к самоубийству, дверь открылась. Затем Елену куда-то тащили, но недолго, наверное, оказалась слишком тяжелой. Плеснули в лицо холодной водой, а дальше… дальше провал. Сейчас избитая жертва фехтмейстерства сидела в мрачной комнате, за узким столом с глиняным подсвечником. Напротив расположились две очень маленькие женщины… нет, не так. Девушка моргнула единственным глазом, сфокусировалась на карлице и девочке, которой Елена дала бы самое большее, лет шесть.
— Спасибо, — прошептала она разбитыми губами. Вышло шепеляво, но более-менее разборчиво.
Карлица кивнула. Было ей навскидку между двадцатью и тридцатью, то есть, по меркам Земли, смотрелась на сорок с лишним. Достаточно ухоженная, в накидке без рукавов поверх свободного платья. Длинные темные волосы уложены в простую, но аккуратную прическу, заколотую медными спицами. Женщина походила на мещанку, не слишком изнуренную тяжкой работой. Выражение лица ускользало от Елены в скачущих тенях, но взгляд не казался злым, скорее в глазах спасительницы читались интерес и жалость. Но скупо отмеренные, без экзальтации и готовности всплескивать руками. Что же касается девочки… Несмотря на единственную свечу, фамильное сходство матери с дочкой бросалось в глаза. Только лицо у карлицы было по-своему симпатичным, а у дочери наоборот — при нормальном сложении рожица казалась на удивительно некрасивой.
Елена вздохнула, проверяя, не слишком ли переломаны ребра. Похоже, трещины имели место, но в остальном обошлось.
— На меня… напали, — объяснила она.
— Да, я знаю. Слышала. Тебе повезло.
Карлица говорила очень спокойно, констатируя факты. Елена снова вздохнула.
— Нужны две дощечки, — попросила она. — Или палочки, размером… — девушка отметила на предплечье.
— Зачем?
— У меня сломана рука. Сделаю повязку.
— Из палочек?
— Да, — чтобы говорить членораздельно, приходилось стараться и четко артикулировать слова, от этого губы болели еще сильнее. — Она особая, лекарская.
Карлица подумала.
— Хорошо. Сейчас посмотрю.
Итогом коротких поисков стала дощечка, похожая на старую половицу, и палочка, которой, судя по запаху и налету, регулярно мешали брагу или кислое тесто. Елена стиснула зубы, чувствуя кислый, медно-уксусный привкус на языке. Мысленно прикинула, каких трав сейчас следовало бы намешать по заветам Аптеки для успокоения и облегчения мытарств. Содрогнулась от мысли, насколько сейчас станет больно.
Первым делом Елена разрезала рукав и несколькими движениями отхватила его чуть ниже плечевого сустава. Рубашку было жаль, но покалеченную руку требовалось хотя бы осмотреть. Боль снова запустила клыки в предплечье, отозвалась в плече и даже выше. Но терпимо, хотя и на самой грани. Медичка хмыкнула, подумав, что еще пару дней назад она кричала бы в голос, а сейчас… что ж, иногда люди стареют быстро, а она чувствовала себя очень, очень старым человеком. Старым и никчемным, как деревянный солдатик рядом со свечой
Предплечье отекло, кожа обрела синеватый цвет — значит, перелом, а не просто трещина или сильный ушиб, как надеялась пациентка. Но перелом закрытый и, кажется, довольно ровный. Вспомнилась строчка из дедовской книги — если угол смещения костей более пятнадцати градусов, нужна отдельная операция по выправлению. Ну, отдельная операция все равно не светит и остается надеяться, что градусы правильные. Елена пошевелила пальцами — двигаются, хотя и слабо.
 
— Мне понадобится помощь, — снова обратилась она к хозяйке дома.
Елена готова была пообещать денег, но карлица лишь с интересом кивнула и деловито спросила:
— Что нужно делать?
Пациентка и доктор в одном лице коротко объяснила, как смогла. Женщина качнула головой в знак согласия и понимания. Елена протянула ей горский нож. Отдавать клинок решительно не хотелось, учитывая, что ножик уже спас еленину жизнь. Но пришлось. Девушка горько усмехнулась, вспоминая свой первый медицинский опыт в этом мире. Воистину, жизнь идет по кругу.
Ну, поехали.
По ее указаниям карлица распорола отрезанный рукав на несколько полос. Елена, стиснув зубы, осторожно завела их под руку и начала формировать шину. Палка оказалась длиннее досочки, Лена пристроила ее к внешней стороне предплечья. Паркетина как раз подошла к стороне внутренней, чуть заходя на запястье. Хорошо, заодно и кисть можно зафиксировать. Через несколько минут зубовного скрежета, закушенных губ и красного тумана в глазу, получилась инсталляция «шина разобранная, полуфабрикатная». Елена перевела дух и начала собирать все воедино, стягивая завязками из рукава. Карлица и тут помогла, пальцы у нее оказались тонкими, но сильными. Причем руки не изношены женским трудом, кожа нормальная, не выцвела от бесчисленных стирок, ногти на месте. Интересно, чем занимается хозяйка и спасительница?
Работать при свече, да еще и одним глазом оказалось безумно тяжко. Два раза девушка почти теряла сознание, пришлось откидывать голову на жесткую деревянную спинку и переводить дух. Но пациентка выжидала, когда помрачение отступит и упорно продолжала. Челюстные мышцы болели от перенапряжения, тихий стон временами пробивался сквозь спазматически стиснутые челюсти. Но в итоге получилось. Скорее «так себе», чем «хорошо», но, здраво рассудив, Елена пришла к выводу, что в данных условиях работа приближается к образцовой. Шина выглядела, прямо скажем, уродски, но задачу выполняла.
Девочка не отрывала взгляд от операции, наблюдала с недетским интересом. Впрочем, это было естественно, телевизора то нет, любое необычное событие считается за развлечение. Да и обычного бытового хардкора в Ойкумене дети успевали насмотреться (и привыкнуть) с ранних лет.
Оставалось соорудить подвеску, и на нее пошел шейный платок. Слезы подступили внезапно и бурно — Елена вспомнила, что платок ей купила Шена. Простой кусок небеленого полотна еще хранил память рук темноволосой валькирии. А теперь… теперь… Елене за минувшие месяцы не раз приходилось гасить эмоции силой воли. С каждым разом получалось все легче. Вот и сейчас она задушила рыдания, словно крестьянин, сворачивающий голову курице. Для слез еще будет время.
Цепочка с двумя половинками одной монеты на груди показалась очень холодной, будто только сейчас из ледника.
Как правильно делать повязку Елена не знала, но решила, что расположение перпендикулярно корпусу будет самым правильным. Чтобы крепко завязать узлы, снова потребовалась помощь. Девушка сгорбилась над столом, пока хозяйка затягивала получившуюся косынку на шее сзади. Наконец Елена осторожно распрямилась, перенося вес руки на повязку.
Больно! Господи, как же все-таки больно… Наверняка она в чем-то ошиблась, что-то сделала неправильно, однако исправлять в любом случае поздно. Будем считать, что шина наложена как следует. А ведь надо было сначала обтереть предплечье мокрой тряпкой, с запозданием подумала Елена. Хотя и черт с ним! Если на коже и остался какой-нибудь столбняк, сейчас уже поздно.
— Ты лекарь?
Елена с большим трудом выбралась из очередного провала сознания, тупо глянула на карлицу, не в силах сфокусировать внимание и мысль.
— Ты лекарь? — повторила спасительница. Как-то странно, с живым и личным интересом. Хотя с другой стороны — чего уж странного, медицина всегда была дорога, даже плохонький медик в доме — уже хорошо. А гостья, как ни крути, теперь должна со всех сторон. Без карлицы ее труп сейчас… Живое, образное воображение Елены сразу подсказало, что сейчас происходило бы с ее самозаколотым телом. Учитывая, что тело досталось бы шакалам вполне целым, только синяки да разбитое лицо.