Маньяк по субботам
— Анонимки сейчас не в моде, — усмехнулся арестованный. — Не тридцать седьмой год, другое время. Анонимки нынче выбрасывают, не читая.
— А письма co странной подписью из трех букв «НАГ» приходили?
Мы все, и голубоглазый сержант Григорьев, стоявший у двери, впились глазами в лицо Олега. У того даже пот выступил на лбу, так сильно он пытался напрячь память. Но в итоге только развел руками.
— Чего не знаю, того не знаю.
— Ваша мать сейчас в Петербурге? — спросил Грай.
— Да, вот телефон, прошу вас позвонить и сообщить, что я задержан. Извините, но больше мне попросить некого. Там, куда сейчас увезут, полагаю, предоставят помещение без телефона и других удобств.
Инспектор пощупал карман своей куртки.
— Кстати, Олег, что это за огромный гвоздь вбит на вашей даче в дверь? Точнее, в косяк двери?
— Гвоздь в двери? Никакого гвоздя не было.
— Вот он, я его сегодня вытащил при свидетелях.
— Ого, какой огромный! Я таких вообще никогда не видел. Вчера вечером он не мог торчать из двери.
— Постарайтесь вспомнить вчерашний вечер, пожалуйста, подробнее, с мелочами, — попросил Грай.
О своей жизни Олег рассказывал охотно и откровенно, а вопрос о вчерашнем вечере заставил его опустить голову и замкнуться.
— Повторяю вопрос, — настаивал Грай. — Где вы были вчера в восемнадцать часов?
— У квартального Рубина.
— Чем занимались?
— Выпили по стакану.
— А потом что стали делать?
— Он начал дрова пилить, а я завелся, пошел доставать еще.
— В магазин вы не успели.
— Можно достать и без магазина сколько угодно, на выбор — спирт, самогонка или водка. Купил я бутыль спирта, пришел домой, разбодяжил…
— Время не помните?
— Примерно в девять. Принял еще стаканчик.
— В одиночку?
— Вдвоем, конечно, веселее, но если зацепило — можно и самому догоняться. Пришел отец, увидел спирт, начал орать.
— Все шло как обычно?
— Да, он накричал на меня, хотел отнять бутылку. Я разозлился, ушел к себе в комнату, запер дверь и допил остаток. Утром пришел инспектор, разбудил меня и спросил, где отец. Остальное вы знаете.
— Вы куда-нибудь ходили вечером или ночью?
— Нет.
— Вы что-то скрываете.
— Не выходил и не убивал! — закричал Олег. — Зачем вы меня мучаете?
— Вчера ваша ссора зашла дальше, чем обычно, — мрачно замелил Грай. — Вы ударили отца, и довольно сильно. А он этого не ожидал.
— С чего вы взяли?
— У вас ссадина на косточке правого кулака. Вы ее замазали краской, но если присмотреться, можно заметить. Такая ссадина появляется, если голой рукой, без перчатки, сильно ударить справа в челюсть. Отец упал и ударился затылком о дверь, топор или еще что-нибудь.
— О дверь, — шепотом признался Олег. — Но я не убил его. Он заплакал, а я испугался и убежал к себе.
— Ты ударил старого отца, сопляк, и побежал к себе допивать вонючий спирт! — взревел инспектор. — Рассказывай, что было дальше?!
— Дальше ничего, я свалился без памяти и уснул.
— Сержант, — приказал инспектор, — уведите арестованного в машину.
Сержант Григорьев взял парня за руку. Олег поднялся, шагнул к дверям и остановился.
— Вы не из уголовного розыска? — спросил он Грая.
— Нет, я владелец частного сыскного агентства. Виктор — мой помощник.
— Бы можете сказать, кто вас нанял, чьи интересы вы здесь защищаете?
— Как ни странно, мы сами еще не можем толком определить свой интерес в вашем деле. Но клиента у нас нет, это точно.
— В таком случае, можно, мы с мамой вас наймем? Чтобы вы меня защитили и нашли настоящего убийцу?
— Можно. Но если окажется, что убийца вы — мы вас покрывать не станем и доказательства, которые удастся собрать, передадим в руки инспектору.
— Именно это и следует сделать. Вы — умный человек, я сразу это понял. Инспектор, можно, я отсюда позвоню маме? А то судите сами — отец пропал, меня в тюрь-10 А. Гостомыслову на большой срок, у мамы сердце больное, не выдержит. Это что же, вся наша семья под корень?
Этот парень, хоть уже был довольно обрюзгший от выпивки, довольно быстро сумел взять себя в руки и стал мне симпатичен. Становая жила оказалась в нем не сломана, человек еще не погиб, и оставалось надеяться, что у Олега хватит сил выпрямиться, пересилить невзгоды. Конечно, если он не был великим хитрецом и не собирался водить нас за нос.
К счастью, мать Олега, Ольга Львовна, была дома. Она оказалась деловой женщиной, быстро все поняла и приняла условия, выставленные Граем. «Я скоро приеду, а вы начинайте немедленно», — велела она.
Когда Олега увели, инспектор в раздумье почесал блокнотом свой солидный рыхлый нос.
— Не похоже, чтобы этот юный пьяница был настолько холодно расчетлив и предусмотрителен, чтобы так нас запутать. Напиться и в разгар драки ударить топором — это он смог бы. Но заранее написать записку, да еще в стихах, высоким слогом, и рядышком припрятать топор, которым собирался проломать череп родному отцу — это на неге не похоже. Странно, не будь этого дурацкого письма, я бы не сомневался, что убийца — сын председателя садоводства.
Грай помолчал, как бы в раздумье, а после некоторой паузы откашлялся и самым деликатным образом обратился к Шестиглазову:
— Инспектор, надеюсь, вы не станете возражать, если мы займемся этим делом?
Инспектор тотчас насупился и зарычал:
— Скажу откровенно, я терпеть нс могу частных сыщиков. Простите меня за откровенность И тем более, чтобы они лезли в мои дела.
Я невольно сжал кулаки, не ожидая такой грубости. Но шеф лишь грустно усмехнулся:
— В таком случае нам с Виктором не дожить де нового урожая картошки, посадку которой вы освятили своим присутствием. Вы заставите нас умереть голодной смертью.
Инспектор смягчился.
— Но поскольку вы прежде работали в милиции и кормиться вам тоже нужно, и записка адресована лично вам, от этого обстоятельства не уйдешь, Бот с вами, упражняйтесь. Но… — и голос его снова зазвенел, — если я узнаю, что через мою голову вы что-то выискали и скрываете…
— Вся слава от этого дела, — перебил его Грай, — достанется вам. Нам вполне достаточно гонорара. Ведь так, Виктор?… Кстати о деньгах, не потрясти ли нам еще раз главного бухгалтера? Уж очень боевая дамочка. Такая на все способна.
— Думаете, убила? — оживился Шестиглазов. — Хотела умыкнуть три тысячи долларов, да в последний момент испугалась, вернула кассу?
— По крайней мере характера на крутое действие у нес хватило бы.
Инспектор сходил в соседнее помещение и пригласил главбуха. Рублева пришла тотчас же и принесла сумку с четырьмя толстыми папками. Увидела, что мужчины мнутся и поглядывают на нее, как бы решая, с чего начать, и сама перешла в наступление.
— У нас о Поповым были хорошие отношения. Он — человек, безусловно, честный. Я работала экономистом на хорошем заводе, учет вести умею. Деньги и расписки — вот, копейка к копейке. У нас мальчишка рубль получит — дает расписку.
— А если провести полную ревизию? — спросил Грай. Рублёва грохнула папки с бумагами на стол.
— Готова хоть сию минуту.
— Скажите, кто знал, что Попов понесет деньги домой?
— Покупка железобетонных столбов не была тайной. О трех тысячах долларов многие знали.
Грай посмотрел на инспектора, инспектор на Грая, оба мрачно засмеялись и вышли из правления садоводства.
Глава V
Если взглянуть на наше Синявине кое садоводстве сверху, то увидишь, что оно прижалось к южному берегу Ладожского озера, чем, кстати, весьма гордится капитан Бондарь. Когда нужно похвастать, он говорит, что у него участок на южном берегу Ладожского озера.
А если намерен прибедниться, говори, что у него домик в Синявинских болотах. Кстати, оба утверждения терны. С юга садоводство подрезано Мурманским шоссе. На западе лавина домиков немного не доходит до Невы. Причем на северо-западном углу Садов красуется город Шлиссельбург со стариннейшей крепостью Орешек на единственном острове, лежащем в истоке стремительной, многоводной Невы. На востоке Сады обрамляют лесной массив и пахотный клин. От нашего дома до леса не более трехсот метров.