Есть ли жизнь после отбора? (СИ)

– Тогда почему ты здесь? – недоуменно спросила и тут же исправилась: – Я рада тебе! Рада. Но… Разве ты не должен окучивать генералов? Или как там это все происходит?
Тут Кристоф склонил голову и задумчиво произнес:
– Не уверен, что мне стоит сейчас говорить правду.
– Если ты не доверяешь…
Но договорить мне не удалось, он потянулся вперед и коснулся указательным пальцем моих губ:
– Тебе – абсолютно. 
Откинувшись обратно на спинку стула, он продолжил:
– Я просто опасаюсь, что ты можешь меня неправильно понять. Дело в том, что лучшее, что я могу сейчас делать, – это не привлекать ничьего внимания. Заниматься чем-то таким, что будет наблюдателям понятно. И я… Изначально я не собирался на Окраины. Я старательно закупал вино и складировал его в своем погребе, чтобы создать впечатление сломленного и отчаявшегося человека.
– Никто, знающий тебя, не поверит в запой, – возмутилась я.
Но вместо Кристофа ответила Ауэтари:
– А кто знает Правителя как человека? Те, кто знают, – промолчат.
– Логично, – признала я и жестом показала, что, мол, молчу-молчу и слушаю.
– Но желание увидеть тебя становилось нестерпимым, а после и вовсе… Спасибо легконогой леди Бигль, как она велела себя называть. У нее несносный характер, и она была страшно недовольна тем, что ей пришлось ступать по «презренной земле».
– О, ставлю десять на Висморфу, – хихикнула Ауэтари.
– Поддерживаю, Тиссара, – отреагировал Гамильтон.
Перекрестный допрос, и победитель – Ауэтари. Ибо леди Бигль обладала редкой биколорной окраской.
– Она ворчливая стерва, но не злая, – довольно произнесла моя песья мать и тут же добавила: – Прошу прощения за недостойное поведение.
Кристоф легко улыбнулся и спокойно продолжил:
– После развеселой встречи за крепостной стеной я понял, что не способен покинуть тебя. И дальше был вариант – таиться или же, напротив, открыто и явно показать себя. 
– Пока ты здесь, твой наблюдатель считает, что ты пытаешься выгодно жениться? – догадался Гамильтон.
– У нас не очень хорошо умеют слушать, – повинилась я. – Но что плохого в том, что ты не только гостишь здесь, но еще и обманываешь наблюдателя?
– Обманываю?
– Невозможно выгодно жениться на ком-либо из Фоули-Штоттен, – фыркнула я, – весь доход баронства уходит на оборонку, зелья, артефакты и припасы. Но это все равно не ответ, почему ты не рядом с армейскими друзьями.
– Потому что самое главное, чтобы никто не вспомнил о скользящей преемственности, – хитро улыбнулся Кристоф. – Самое главное, чтобы никто об этом не вспомнил еще неделю!
Покосившись на Ауэтари, я осторожно произнесла:
– Вот про скользящий узел – знаю, про камни скользкие – знаю. А вот преемственность скользящая – даже звучит дико.
– Очень дико, – охотно согласился Кристоф. – Я потому и запомнил, что уж больно название нелепое. Но спасибо мы опять же должны сказать Правителю Сеартесу. Прежде чем вернуться на престол, он возглавил свою школу, стал ее бессменным директором. Вернувшись же к власти, он издал непреложный, заверенный магами Совета указ: в случае, если Правителю отказано в доверии, он имеет право занять ту должность, которую занимал до воцарения на престоле. Когда же маги резонно заметили, что Правители могут быть разными, был внесен срок, за время которого отвергнутому Правителю могут отказать и в этом. Там, правда, нужно будет доказать, что он был недостоин своей должности, найти какие-либо нарушения в его прошлом…
– То есть ты возглавишь армию? – скептически вопросил Гамильтон. – Не верю, что они могли этого не предусмотреть.
– Многие ли знают о Сеартесе? А о принятых им законах? Студенты спят на истории магического мира. – Кристоф покосился на меня, и я поспешила возразить:
– Я не спала, я домашку по зельям писала. Или для боевой магии новые заклинательские связки выдумывала.
– О, хоть одну приняли? – заинтересовался Кристоф.
– Нет, конечно, – фыркнула я, – преподавателю нравилось унижать нас. Или ставить неуды за отсутствие домашки. И пока весь курс получал неуды, я имела автомат по боевой магии. Во-первых, лучше, чем Митар, учителя нет, во-вторых, нашему преподавателю просто нравилось людей унижать. Но при этом он был вполне себе приличным человеком и платил за свое «удовольствие». А мне-то что? К третьему курсу я добилась скупой похвалы Митара, а это… Это прям броня от злословия.
 
– Давайте вернемся к армии, – попросил Гамильтон, – не может так статься, что ты прибудешь в ставку и только там узнаешь, что доверия тебе нет? И вот сто-пятьсот твоих нехороших дел?
– Во-первых, накопать на меня что-либо сложно, – улыбнулся Кристоф. – Мне не было резона воровать и брать взятки, фураж у моих войск всегда был лучший, а в бой я шел едва ли не впереди отряда. Сам понимаешь, сила в крови Рентийских обязывает. А во-вторых, они обязаны вызвать меня в столицу, призвать Совет Магов и не менее десяти выборных представителей Дворянского Собрания. Выборные, выслушав обвинения, должны решить – согласны они или нет. Если согласны, то под свитком с отзывом доверия они ставят свои магические отпечатки. Если нет – глава Совета Магов обязан испепелить свиток и объявить, что этого вопроса никто более касаться не вправе. 
– Тогда в ставке тебя будут ждать убийцы, – серьезно сказала я. – Что? Это логично и разумно.
Гамильтон шумно вздохнул:
– Тогда, быть может, попробуем поверить, что никто не знает об этом непреложном указе? Есть там какие-то оговорки?
– О да, – охотно отозвался Кристоф, – если я не вступлю в должность в последний день «периода оценки», то уже никогда не смогу возглавить армию.
Помолчав, я неуверенно произнесла:
– Ты же не начнешь гражданскую войну? Нет ведь, правда?
– Никогда, – Кристоф посмотрел мне в глаза, – никогда. Власть никогда не прельщала меня, и я бы… Будь в голове моего брата чуть больше ума, или будь его кукловод менее жадным – я бы и не полез. Армия – да, я бы вернулся. И был бы этаким кнутом, который держит всех в напряжении. Но ты видела, как он начал себя вести, получив лишь тень власти. Наступит такой момент, в котором его будет уже не удержать, и столица погрузится в хаос. Аристократия и так не может похвастаться людским доверием.
– Он был проблемой даже тогда, когда был бастардом. То ощущение гадливости, мерзости… Мне никогда не забыть. Конечно, окраинная сталь изрядно охладила мерзавца, но… Я почувствовала себя куском мяса. Присвоенным куском мяса.
«И я не хочу знать, как сейчас себя чувствует Лилиана Морей», – пронеслось у меня в голове. Герцога я ненавидела от всей души, его дочери по наследству доставалось моего презрения, злости и ненависти, но… Пресловутое но: никто не заслуживает такого мужа. Особенно учитывая тот факт, что у супруги Правителя нет никаких прав. Только обязанности – ублажать супруга, рожать детей, красиво выглядеть.
«Даже драгоценности и те из сокровищницы выдают», – подумала я и тут же вспомнила про беду маленькой принцессы:
– Ты вернул сестре кольцо?
– В последний момент успел, – кивнул Кристоф, – там… Там такая дешевка, Мина. Такое кольцо у ребенка можно было забрать только назло. Во дворце у прислуги кольца богаче. Тонкая золотая нить, крошечный осколок осколка аметиста.
– Осколок осколка? – фыркнула Ауэтари.
– А никак иначе я то недоразумение назвать и не могу, – развел руками Кристоф и, проверив бумаги, поднялся. – Мина, позволишь тебя кое-куда пригласить? Это важно.
– Д-да, к-конечно. Кхм, прошу прощения, что-то я заикаться стала.
– Ничего, скоро все заикаться начнем, – вздохнула Ауэтари. – Тебе помощь в кузне нужна?
– Главное, чтобы туда никто до ночи не входил, – улыбнулась я. – Сейчас главная помощь – не испортить. 
Оставив бассетов, я вышла из комнаты. Какое дело у Кристофа?
«Может, что-то со сталью? Придется признаваться, что универсального рецепта нет и…»
– Закроешь глаза? Леди Тиль-таэль все еще не готова показать себя.