Сын ведьмы. Дилогия (СИ)

Начальник полиции бросился к окну, но лишь увидел, как порхают в свете уличного фонаря бумажные бабочки. Зелёные крылья уносили их в сторону морской гавани.
– Добрый вечер, уважаемый Минедзи Сукэ, – лёгким кивком поприветствовал молодого начальника полиции вошедший в кабинет майор.
– Не такой он уж и добрый, уважаемый Сугинобо Мицумото, – кисло скривился глава полиции Вакканай.
– Агенты донесли, что вы моих подопечных взяли «на горячем». Можете предъявить улики? – с каменным выражением лица, невозмутимо спросил контрразведчик.
– Теперь… уже нет, – с грустью посмотрел в звёздную ночь за окошком полицейский. Он был потрясён произошедшим казусом.
– Русские у меня в разработке, – заявил права на арестованных Сугинобо.
– Забирайте, мне они уже не к чему, – раздражённо махнул ладошкой Минедзи Сукэ.
Сугинобо кивком указал арестованным на дверной проём. Все послушно направились к выходу, только Андрюха вначале метнулся к столу полицмейстера.
– С вашего позволения, – ладошкой сгрёб медную мелочь, оттопырив карман, анархист. Не забыл казначей и про их документы, отобранные полицейскими. Порыв ветра унёс деньги, а справки, лежавшие на дальнем краю стола, не тронул.
Минедзи Сукэ скрипнул зубами, но наглость стерпел. В присутствии начальника имперской контрразведки «терять лицо» нельзя. И что это старик так нянчится с русскими? Самурай проводил злым взглядом гостей, достал из кармана брюк платочек и вытер капельки пота со лба. Даже стоя у окна, он не чувствовал никакого дуновения ветерка, мёртвый штиль.
Сугинобо вывел парней из здания полицейской управы, усмехнулся краешком губ и, качнув головой, по – русски произнёс:
– Цирк, да и только.
Не говоря больше ни слова, майор развернулся и, не оборачиваясь, пошёл по улице.
Компании друзей требовалось идти в другую сторону, чуть постояв в замешательстве, брошенные парни поторопились прочь от «поганого домика».
– Шаман, а может нам сделать, как контрик надоумил: бродячий цирк организовать? – зацепился за брошенную стариком реплику хитроумный казначей. Андрюха в столь удачные совпадения не верил – уж больно вовремя деньги сквозь решётку сквозанули. Без нечистой силы тут, точно, не обошлось. – Шаман, ты разные трюки и фокусы публике на потеху будешь на рыночной площади показывать, я кассу организую, а Федя ассистентом заделается. Ну, там гири разные подносить, ножики острые, факела горящие и прочую цирковую дребедень. Конечно, хорошо бы ещё девкой фигуристой, с голым животом, глаз публике радовать, но, за неимением красотки, пусть уж твоим мускулистым торсом восторгаются. Япошки физическую силу дюже уважают.
– Ты меня и в гарем готов продать, лишь бы деньгу зашибить, – недовольно буркнул казак.
– Не, Алексей, а ведь балабол стоящее дело предлагает, – неожиданно поддержал анархиста Фёдор. – Дело легальное, прибыльное, есть с чего налог заплатить. И удивить всех ты мастак.
– Кстати, Шаман, а нельзя ли ветер так закружить, чтобы наши доллары обратно прилетели? – на всякий случай, закинул удочку казначей и с надеждой стал всматриваться в звёздное небо.
Оно Юраку слушал русских с отвисшей челюстью. Трюк с улетевшими по ветру бумажными купюрами сильно впечатлил аборигена. Потряс!
– Вы уж определитесь: циркачом меня назначили или кудесником?! – нахмурив брови, прикрикнул на бесстыжих дружков Сын ведьмы. Клочки бумаги – не металл, в акватории порта не отыщешь. Алексею, конечно, было приятно сознавать, что товарищи так безрассудно верят в его колдовской талант, но многое ему ещё пока не по силам, а другое и показывать не следовало – добра не жди.
  
Глава 7. Циркач
 
За окном светало. Сугинобо Мицумото оторвался от просмотра отчёта, отодвинул на край письменного стола стопку бумаг и погасил керосиновую лампу. Очертания окружающих предметов сразу потеряли чёткие границы. В кабинет начальника управления контрразведки вползли серые тени. Откинувшись в кресле, старый майор прикрыл глаза и погрузился в размышления.
 
Свежие донесения агентов не пролили свет на мутное дело о русских кораблекрушенцах. Вчера вечером вернулось торговое судно, посетившее порт приписки шхуны сахалинских контрабандистов. Агенты осторожно разведали обстановку, поговорили с местными жителями. Разузнали всё о капитане потерпевшей крушение шхуны. Гришку в рыбацком посёлке знали с детства, ничего примечательного в его биографии нет. Рыбачил, потом занялся контрабандным ремеслом – разбогател. Часто ходил в Корею за товаром. Однако в последний рейс ушёл один, без проверенных подельников. Очевидно, взял матросов со стороны. Соседи сперва подумали, что ушёл куда‑то недалеко, но с последнего рейса Гришка не вернулся. Странно, что не прихватил с собой ценное имущество – всё в брошенном доме осталось. Накануне ухода шхуны, у начальника Сахалинской каторги воры обчистили сейф. Выяснилось это не сразу, думали: замок сломался. Но когда сейф вскрыли, то оказалось, что грабители выгребли все деньги.
Полиция признала, что отработали опытные профессионалы. Непонятно, как им удалось вскрыть сейф, не подняв тревогу. Сигнализация, настроенная на открывание дверцы, не сработала. Но взяли воры только деньги, ценные бумаги не тронули. Не жадные. И не глупые – при обналичивании крупных облигаций их могли вычислить. А так, нет даже призрачных шансов напасть на след преступников. Как говорится: деньги не пахнут.
Сугинобо с трудом мог себе представить вора, который не позарился бы на огромный куш. Ну, отложил бы ценные бумаги на время, а потом как‑нибудь попытался их реализовать. У взломщика железные нервы – не взял лишнего.
После внезапного исчезновения Гришки – контрабандиста, подозрение сразу пало на него. Сам, конечно, такое сложное дело не осилил бы, но вот быстроходный транспорт ворам предоставил. Наверняка, позарился на большую долю. Только вот обещанных денег вряд ли получил. Припрятанный на берегу Южного Сахалина мешок с валютой обнаружили японские пограничники, теперь он надёжно заперт в сейфе Сугинобо.
А вот следов этого Гришки нигде на острове не нашли, словно в воду канул. Хотя, скорее всего, так оно и есть. Что‑то темнят члены команды шхуны, явно не договаривают. Да и сильно они подозрительные какие‑то. Вот про них в рыбацком посёлке даже не слыхивали. Агенты показывали аборигенам фото четверых русских – никто не признал. На всякий случай расспросили конвоиров с угольной каторги: на предмет побега заключённых. В этом году никто даже не пытался убежать.
Сугинобо обратил внимание на упоминание в докладах агентов череды необычных происшествий, случившихся как раз накануне ограбления начальника каторги, господина Путилина. Один новенький зэк, в одиночку, укокошил в избе два десятка матёрых уголовников. При этом был безоружен и со скованными цепями кандалов ногами, а урки вооружены черенками от лопат. Да ведь толпа должна в тесной избе массой задавить одиночку! Однако же кандальник ухитрился всех порешить, а затем сжёг трупы вместе со зданием конторы. За этакие безобразия его, в назидание другим ссыльным, на утро повесили, и к ночи труп отволокли на кладбище.
Но череду странных смертей это не остановило. Мародёр, попытавшийся снять с мертвеца серебряный нательный крестик, издох прямо в выкопанной могиле. Его побоялись даже доставать из ямы, так и похоронили вместе с колдуном. А на следующий день в шахте случился обвал, целую артель завалило. Как раз в том забое, где работал казнённый душегуб. Говорят, он с дьяволом был «на короткой ноге», в подземелье ориентировался, как у себя дома. Один угля добывал за десятерых. Находил скрытые породой толстые пласты, словно нюхом уголь чуял. Ох и здоровый детина был!
 
Вот только подробно описать лик злобного подземного «гнома – переростка» конвоиры толком не смогли. Для них вся толпа зэков – одна серая безликая колонна. Сказывали лишь, что ростом мужик дюже велик и, на вид, больно молод, даже бородой ещё не оброс. Да и прожил‑то он на каторге слишком мало времени.