Сын ведьмы. Дилогия (СИ)

— Я бы вперёд заметил наблюдателя, — гордо улыбнулся хвастунишка. Живые тела имели свой спектр Силы.
— Тебе среди людей жить, а не в дикой степи. Ты должен каждый свой шаг контролировать, чтобы за обычного человека сойти.
— Так я в обществе и маскируюсь под обычного. В станице ведь никто же не знает, что я по ночам летаю.
— Никогда не показывай на людях свою бесовскую Силу, — в тысячный раз вдалбливал прописную истину в голову мальчишки старик. Трудно ему приходилось с не по человеческим меркам развитым учеником. — И всегда готовь заранее объяснение проявлению Силы.
— Я же и физическое тело тоже тренирую, — подняв рубаху, показал рельефные кубики пресса молодой атлет.
— Худощавый паренёк не может одной рукой гружёную телегу приподнять, — укорил за недавний проступок Матвей.
— Так колесо же на ступицу оси насадить нужно было. Твой же внук попросил. Не бросать же родича на дороге без помощи.
— Не только тело, но и мозги развивать надо! Применил бы рычаг. Не нашлось бы под рукой длинной дровеняки — оглоблю с телеги использовали бы.
— Так своему же помог, думал — не разболтает, — понурил голову виновник.
— Даже от своих таиться надо! В прежние века таких чудиков на кострах сжигали!
— Как мамку?
— Сестрица, непутёвая, сама из нашего мира ушла. А тебе определила стезю воина — свой казачий род от смерти спасать.
— Так я же и прошу на войну меня отпустить. Вон в газете написали про набор казачьего войска. И в городах молодёжь в добровольцы записывается, — с недоумением глядел на наставника парень.
— Эх, не хотел я грех на душу брать, да видно от судьбы не уйдёшь, — горестно вздохнул старик, подъехал к воспитаннику ближе и потрепал густую чёрную шевелюру. Предчувствие скорой разлуки тисками сжало сердце. — Наверное, сейчас тебя в войско определять будем.
Пыля по дороге, казачий отряд скоро нагнал двух странных путников. К седовласому бородатому попу подъехал атаман.
— Далеко ли до «Холодных ручьёв», старик?!
— И тебе — здрасьте, казачок, — недобро усмехнулся поп. — Станица впереди за холмом, мимо не проскачешь. Но ты коня — то попридержи, дело у меня к тебе… секретное.
Пожилой бородатый казак махнул нагайкой, указав остальным не останавливаться, а сам присмотрелся к очень странному попу.
— А ты, батюшка, никак тоже вместе с нами на войну собрался, — с удивлением заметил казак висевшие на луке седла попа: кавалерийский карабин, казачью шашку в потёртых ножнах и револьверную кобуру на офицерском ремне.
— Стар я для царского призыва, уж девятый десяток землю топчу. А вот пятерых моих внуков забрать ты мог бы, но…
Заинтриговал дед опытного казака.
— И кто помешает?
— Но возьмёшь, вместо пятерых обычных казаков, одного чудо — казака.
— Не этот ли юный басурманин, тот чудик? — расхохотался догадливый казак, заметив, как гордо выпятил грудь молодой худощавый паренёк, лет шестнадцати — семнадцати. Судя по чёрным волосам и носу с горбинкой, южных кровей в казачке намешано с избытком.
— Алексей — православный казак, — заступился за приёмного сына Матвей. Ему не понравилось пренебрежение атамана к неизвестным путникам. Настоящий боец должен бы обратить внимание на знаковые мелочи. — И подобного воина ты ещё не видывал. Тут недалече полигон устроен. Поедем, посмотришь, только без лишних глаз.
— Ну, поедем, старче. Повесели бывалого вояку, — рассмеялся атаман в расшитых золотом погонах. Необычный поп его всё же заинтересовал.
Алексей никогда не видел таких погон на казаках, наверняка, чин большой. Вообще, это был пробел в его военной подготовке — дядька Матвей не обучал воспитанника строевой муштре и воинской субординации. Но спрашивать сейчас казалось не к месту, юноша закинул за плечи деревянный короб и трусцой поспешил за удаляющимися стариками.
Пока добрались до полигона, казаки познакомились чуть ближе. Матвей узнал, что Никифор Плетнёв, так звали атамана, успел повоевать на Маньчжурском фронте с японцами. А атаман, наконец, понял, что повстречался с легендарным Матвеем Ермолаевым — героем ещё Турецкой компании, той войны, когда самого Никифора и на свете — то не было.
 
— Какой — то странный полигон, — удивлённо осмотрел пологий склон холма казак.
Среди густо поросшей степным ковылём каменистой земли зияли глубокие траншеи, виднелись бревенчатые настилы блиндажей, стояли избитые пулями деревянные идолы в человеческий рост, некоторые были словно топором изрублены. На самом гребне холма вертикально торчали жердины с оранжевыми тыквами на конце.
— Земелька бросовая, вот и балуемся с мальцом тут, — слезая с коня, объяснился Матвей. — С чего экзамен начнём?
— Пусть казак сперва выездку покажет. С седла по тыквам отстреляется. А потом шашкой на полном скаку жерди срубит.
Атаман предполагал, что паренёк будет двигаться по плоской вершине холма. Однако Алексей, сбросив с плеч ношу, прыжком вскочил в седло, освобождённое наставником, и погнал коня вниз по склону. На ходу он закинул за спину карабин и опоясался ремнём с шашкой в ножнах и кобурой револьвера. При этом конь перепрыгивал через траншеи и всё ускорял бег под горку. Достигнув подножия холма, Алексей снял со спины карабин и, развернувшись в седле, выстрелил.
Оранжевая «голова» жердины разлетелась на осколки.
— Ух ты, на скаку, с трёхсот шагов, прямо в тыкву?! — вырвался озадаченный возглас у бывалого казака. Очень редко кто способен на такой трюк.
— Ещё чего, эдак на бесёнка тыкв не напасёшься, — проворчал старик, — с глины «головы» лепим.
Тем временем Алексей поворотил коня и погнал его в гору. Наездник привстал в стременах и произвёл ещё четыре точных выстрела, на ходу щёлкая затвором карабина. Его тело двигалось, словно по линии параллельной земле. А конь мчался к вершине, будто скакал по ровной степи. Не чуя седока, конь легко перепрыгивал ямы и траншеи.
— Пегас с крыльями! — восхищался могучим конём атаман.
Он же не мог вообразить, что наездник и впрямь летит над седлом, да ещё и бесовской силой скакуну помогает ямы перепрыгивать. Алексей задал вектор Силы вдоль склона холма, подтягивая к вершине и коня тоже.
— Обученный конь. Сивкой кличут, — гордо огладил бороду ладонью святой отец, с превосходством поглядывая на собеседника.
Алексей лихо закинул карабин за спину, достал из кобуры револьвер и разрядил его семью выстрелами в глиняные головы. Затем выхватил шашку и, лавируя между жердинами, секущими ударами снёс все верхушки.
— Готово, дядька Матвей! — подскакал к наблюдателям довольный собой паренёк.
— Сейчас проверим, — заподозрил какой — то подвох атаман и подъехал ближе к срубленным жердинам.
Увиденное его поразило: на земле среди глиняных осколков валялись острые полуметровые колышки. Только им подходило больше название — пенёчки, каждый толщиной в руку. А шашка, видать, у казака непростая — булатной стали клинок.
— Да таким ударом всадника можно до седла надвое развалить! — обернулся казак к подъехавшему на коне старику. — А паренёк куда делся?
— На вершине холма сховался, поди, сыщи моего пластуна, — хитро подмигнул атаману седобородый наставник. Его забавляло недоумение казака.
Тот усмехнулся и медленно двинулся по следам от подков Сивки к прежней стоянке. Проследил всю цепочку шагов, заметил место, где Матвей сел на коня, но следов от сапог парня не обнаружил.
Никифор начал расширять поиск, медленно раскручивая спираль движения. Наконец на очередном витке добрёл до брошенного деревянного короба. Вершина холма поросла высокой травой, но с коня отлично просматривалась на десятки метров. Вокруг негде спрятаться, разве что зарыться в каменистый грунт. Так у парня и времени на то не было, да и следов не скроешь.
 
Вдруг в голову Никифору пришла дикая мысль: а не в короб ли влез худосочный паренёк? Казак подъехал ближе, наклонился с седла и попробовал приподнять короб за наплечный ремень.
Даже от земли оторвать тяжесть не смог!