Сын ведьмы. Дилогия (СИ)

Английский мореход русским языком не владел, но перевода уже не потребовал. Жест верзилы‑санитара в сторону стола и удивительно спокойный взгляд холодных глаз поверх медицинской повязки, закрывающей пол – лица, заставил клиента вспотеть. Санитар в белом халате больше походил на мясника, собирающегося разделывать тушу. Острые скальпели, разложенные на жестяном подносе, узкое окошком под потолком подвала и тусклое освещение от керосиновой лампы – не красили страшную комнату.
– Джентльмены, вы не совсем правильно поняли мою речь на французском, – попятился к стеночке англичанин. – Я лишь хотел сказать, что не желаю проходить реабилитацию в клинике и у меня нет при себе наличных. Но в кармане моего пиджака лежала чековая книжка. Я готов выписать чек для оплаты операции.
– Пиджачок где‑то здесь завалялся, – бросился в угол комнаты обрадованный бухгалтер и обшарил находку. – Вот и книжечка тут нашлась, денежная.
Пациент дрожащими руками ухватился за спасательное средство и размашистым росчерком, любезно предложенным Андрюхой пером, поставил подпись внизу вырванной странички. То, что первоначально озвученная стоимость услуг значительно отличалась от обозначенной цифрами в чеке, уже не имело значения. Пожить бизнесмену ещё хотелось.
– Вот и чудненько, – пряча ценную бумажку в карман халата, примирительно улыбнулся бухгалтер. – Может, мистер, передумал и теперь желает посетить европейскую больничку? Доставка входит в тариф обслуживания «Летучего голландца».
– Ну, раз уж оплачено, – вытер пот со лба выживший жадюга. Он слышал байки про ночную карету скорой помощи. Говорили, что «Летучий голландец» спасает даже самых безнадёжных, только и плату берёт солидную. А ещё ходил упорный слушок, будто тот, кто опрометчиво отказывался от его медицинских услуг, не выживал. То ли до больнички довезти не успевали, то ли хирурги там нерасторопные попадались, а, скорее всего, в Макао врачебная мафия действовала заодно. Англичанин, просто, не сразу понял, к кому в руки попал, иначе бы не стал упираться.
Отправив Андрюху с Фёдором в клинику компаньонов, Алексей переоделся в спортивное кимоно и вышел на утреннюю пробежку. В ранний час народа на улочках Макао почти не было. А кто попадался на пути, уже привык к рослому бегуну, наматывающему каждое утро круги по припортовым переулкам. Макао город большой и людный, уединённых мест для спортивных занятий не отыскать. Китайцы давно привыкли к тесноте, а вот казак сильно скучал по родным степным просторам и пустынному берегу японского Вакканай. Спасибо Фанг Цай помог отыскать относительно уединённое местечко в суматошном городе. Старый мастер привёл Алексея в частную школу ушу. В маленьком дворике, зажатом со всех сторон домами, занималась группа бойцов. Среди учеников встречались и иностранцы, желающие освоить боевые приёмы китайского кунг – фу. В основном за счёт ими оплаченных уроков школа и существовала. Великих спортсменов тут не растили, и страшных тайн древнего боевого искусства не раскрывали, но для уличной драки подготовить могли.
Алексею нужна была лишь площадка для силовых занятий и динамических упражнений. Бегать по улицам Макао он мог бесплатно, и медитировать отлично получалось на плоской крыше дома Фанг Цай или в подвальчике, где сам оперировал. На крыше Алексей занимался вместе с целителем, а в уединении уже выполнял колдовские упражнения с гравитационными силами. Свои истинные возможности шаман скрывал даже от близких товарищей. Поэтому и в школе ушу старался не выделываться, развивал лишь мускулатуру физического тела.
Авторитета старого Фанг Цай хватило, чтобы чужестранца без проблем приняли в школу. Наставник даже денег с новенького не стал брать, видно, очень дорожил расположением целителя или долг имел перед стариком неоплатный.
Правда, обучением русского тоже никто, кроме Фанг Цай, заниматься не собирался. Разве что, задиристые ученики – отличники попытались вначале прощупать новичка «на слабо». Однако зацепить русского «немтыря» игрой слов не удавалось – не понимал чужестранец речи аборигенов, даже европейцы острыми шуточками уколоть не смогли – их речь казак тоже не разбирал. А смутить великана кривыми гримасами на лицах или надменными взглядами оказалось труднее, чем расшевелить каменного сфинкса. Задиры получили неожиданный эффект, попытавшись, пробегая мимо, «случайно» задеть статную фигуру плечом – и будто о каменную статую стукнулись. Чужак даже не пошатнулся, а у задир мышцы от удара онемели, и синяки на коже остались.
 
Алексей окончательно утихомирил горячую молодёжь, когда приволок с побережья огромные, обточенные волнами каменюки и начал с ними «забавляться». Повторить силовые упражнения русского богатыря не смог ни один «отличник». Затем заморский молчун, долго со стороны лишь наблюдавший за выполнением боевых комплексов, взял и идеально повторил всё! Вот только скорость движения у Алексея оказалась вдвое быстрее. Казак мог бы, конечно, и ускориться, но и так у зрителей в глазах рябило от мельтешащих конечностей, с шумом рассекающих воздух. При этом шаман учёл ошибки прошлого и старался, при демонстрации прыжков, основательно топтать ногами площадку, со всей силы, аж пыль клубилась, и земля вздрагивала. Боевую мощь монстра оценили и уже больше не беспокоили одиночку.
В учебном спарринге Алексей работал только с Фанг Цай, и то лишь для закрепления новых приёмов кунг – фу. Знание секретов дзю – дзюцу и каратэ казак тщательно скрывал. Старый мастер, конечно, замечал пластику чужих видов борьбы, но остальные «знатоки» списывали погрешности стиля на корявое исполнение ученика. Скорости и силы парню было не занимать, но вот чистоте исполнения канонических приёмов надо бы ещё подучиться. Фанг Цай не пытался парня учить специально борьбе, мастер лишь показывал своё искусство. И это касалось не только боевого направления.
В лечебной практике старик тоже не тратил время на долгие объяснения. Фанг Цай проводил массаж пациенту, а уже на следующем сеансе доверял поработать руками ассистенту. То же самое происходило и с иглотерапией. Ведь всегда в курс лечения входили повторяющие сеансы, для закрепления целебного эффекта.
И если успехи массажа ещё можно легко списать на сильные руки парня, то с иглотерапией творились дела чудные. Фанг Цай в душе поражался способности русского шамана с первого раза запоминать сложную картину нанесения точек иглотерапии, но внешне никак не выражал удивления. Сперва, мастер предполагал, что парень обладает феноменальной памятью и прошёл хорошее обучение в Тибете. Но со временем догадался, что шаман как‑то чувствует узловые точки нервной системы на теле человека. От зоркого глаза целителя не ускользнул тот факт, что Алексей не просто точно повторяет карту нанесения уколов, а каждый раз её слегка корректирует – сдвигает некоторые точки! И списывать это на естественную погрешность копирования нельзя. Ибо сеансы иглотерапии, произведённые ассистентом, оказывали лучший целебный эффект, чем уколы самого мастера. Фанг Цай колол вслепую, лишь приблизительно понимая, где расположен нужный узел. Алексей втыкал раскалённые иголки точно в цель!
Работать с таким уникумом одно удовольствие. Фанг Цай лишь единожды проявил неподобающее любопытство. Очень уж хотелось узнать имена великих мастеров, обучивших шамана тайным знаниям, может, встречал где? Алексей имена первых учителей не скрыл. Но ни об отце Матвее Ермолаеве, ни об Акечи Косукэ китаец никогда не слышал. Однако, наведя справки, Фанг Цай кое – что разузнал о знаменитом японском ронине Косукэ, который в прошлом веке проводил торговые караваны по югу Китая и Тибету, там же где‑то в горах и погиб в неравном бою с бандой хунхузов. Не его ли фамильный клинок носит за спиной Ронин Алексей. Скрывать от старика оружие Алексей и не пытался, хотя, по традициям самураев и казаков, в чужие руки клинок не давал. Фанг Цай тоже умел хранить тайны и в душу с расспросами зря не лез.
 
За ходом проведения хирургических операций в подвале старик не подсматривал, но прислуга, регулярно убиравшая помещения в доме, доносила хозяину о содержании мусорного ведра «квартиранта». Помимо окровавленных бинтов и сгустков спёкшейся крови, попадались сплющенные пули. А вот использованные ампулы от морфина в мусор не выбрасывались, оставались демонстративно разложены на подносе, возле операционного стола. Знал Фанг Цай и про муляж рентгеновского аппарата, а также про стопку старых фотопластин с изображениями переломов и застрявших в теле пуль.