Сын ведьмы. Дилогия (СИ)
Алексей двигался посреди освещённой лунным светом булыжной мостовой. От дальнего квартала уже еле доносились торопливые шаги убегающих артистов, скоро эхо стука каблуков затихло. Но вот звука от подошв лакированных туфлей факира в мёртвой тишине не слышалось, словно в мягких тапочках ступал. Казак передвигался грамотно – из тени от домов его сразу не достать, нападающим придётся преодолеть несколько метров освещённого пространства. Однако уверенная походка не могла спасти глупого ронина от расправы. У русского самурая даже длинного клинка при себе не имелось, а ножом от трёх десятков профессиональных убийц не отмахнутся. В долгие переговоры с упрямым клиентом никто вступать не собирался. Якудза строптивцев не любят – людишки должны знать своё место. Ронина уже заждалась пустая могилка на кладбище, хватит зазнайке в Вакканай силой бахвалиться – есть в городе парни покруче. Да и многим уважаемым людям наглый чужак успел дорогу перейти. Только вот, из – за жадности обиженных, не поступило заказа на устранение ходячей проблемы, а якудза бесплатно не работают. Зато теперь можно «обслужить» клиента за его счёт. Мураити Оуцу не сводил глаз с приближающегося саквояжа. Лишь краем сознания, опытный мафиози отметил странный факт – при ходьбе парня, саквояж не раскачивался, будто плыл по воздуху.
Русский, не доходя пары шагов до первых якудза, притаившихся в тёмных нишах домов, вдруг остановился. Улыбка белой молнией вспыхнула на скрытом тенью от широких полей шляпылице человека в чёрном костюме. Факир зловеще захохотал и, вытянув вперёд руку, указал пальцем куда‑то вперёд, вглубь улочки. В следующий миг, из – за спины чужестранца, со стороны моря, внезапно налетел мощный порыв ветра. Закруживший вихрь, словно невидимой метлой, погнал по брусчатке пыль и мелкий мусор. Люди в засаде невольно прищурились, а в следующую секунду, неожиданно услышав громкий шум за спиной, не сговариваясь, обернулись. Инстинкт заставил сначала спасать глаза от пыли, а затем дружно посмотреть назад, на опасный источник странного звука.
Вихрь пыльным кулаком ударил в стёкла уличного фонаря, разбитые осколки зазвенели по булыжной мостовой. Единственный искусственный источник света погас. Лишь мертвенно жёлтый лунный свет теперь освещал улочку.
Проворный главарь якудза успел вскочить с табурета и отпрыгнуть на середину мостовой, чудом избежав града осколков битого стекла. Внезапное нападение плеснуло адреналин в холодную кровь бывалого бойца. Сердце пожилого уже Мураити Оуцу гулко застучало в груди, отдаваясь эхом в висках. Он лишь мельком оглянулся на осыпавшиеся вокруг ножек табурета сверкающие отблесками луны стёклышки и резко развернул голову в сторону врага – аж шейные позвонки хрустнули. Однако запоздалой реакции стареющего якудза не хватило, чтобы засечь перемещения чужака.
Факир исчез!
Все бойцы тоже обернулись к врагу, но так и не поняли, куда подевался коварный русский? Вот, только мгновение назад, человек в чёрном костюме стоял посреди освещённой луной мостовой. А теперь на вылизанных ветром булыжниках пусто. За секунду, далеко ускакать казак не мог. Якудза, уже более не скрываясь, толпой высыпали из укрытий и, выставив вперёд ножи, бросились шарить в тени домов. Плечом пробовали на прочность запоры дверей, заглядывали в каждую нишу, дёргали руками закрытые оконные ставни лавок.
Спящий Вакканай не заметил пролетевшую над крышами домов тень.
– Якудза, не меня ли ищут твои люди? – неожиданно раздался спокойный голос за спиной главаря.
Мураити Оуцу вздрогнул и резко развернул корпус к врагу. Он не разобрал русскую речь, только обращение к якудза понял. Как факир оказался сидящим на табурете – загадка. Под ногами человека в чёрных одеяниях не хрустнула ни одна стекляшка.
– Не загораживайте мне дорогу – зашибу, – слегка приподняв голову, сверкнул глазами, из – под широких полей шляпы, факир. Казалось, лунный свет отразился в антрацитовых зрачках, будто угольки загорелись адским пламенем.
По спине старого якудза пробежал холодок. Он не знал русского языка, но угрожающую интонацию чужой речи понял без ошибок.
– Мужики, давайте жить мирно, – белозубая улыбка разрезала каменный лик чужака.
Факир щёлкнул пальцами, и покоившийся у чёрных туфель кожаный саквояж распахнулся, словно послушный пёс раскрыл пасть по команде хозяина. Из саквояжа выпрыгнул апельсин, прямо в ладонь фокусника. Алексей протянул руку за спину, в тень от навеса крыши. Раздался тихий шелест вынимаемого из ножен клинка. Обманчивое эхо транслировало звук из – за спины якудза. Факир извлёк из серого мрака вакидзаси, сверкнувший острым лезвием в лунном свете.
– Одна маленькая девочка подарила заморские чудо – фрукты, – ловко надрезав клинком апельсиновую кожуру, очистил плод Алексей. – Угощайтесь, у меня есть второй.
Факир сунул остриё вакидзаси в глубину саквояжа и извлёк сочный апельсин. Капля сока, скатившаяся по лезвию клинка, показалась, в призрачном свете луны, алой, словно кровь. Фокусник швырнул угощение с острия вакидзаси хозяину ночного Вакканай.
Мураити Оуцу на инстинкте поймал проколотый апельсин, ладонь окрасилась липким соком. Только старику показалось, что зрение его в эту ночь часто подводит. Нет, руку не залила призрачная кровь, но вот сам алый фрукт летел уж очень медленно, дав насладиться полётом. Якудза видел его неспешное вращение вокруг оси и, что тоже удивило, не почувствовал лёгкого удара в раскрытую ладонь. Апельсин перелетел по воздуху, как птичка на крыльях.
– Разве вам, уважаемый якудза, нечем разрезать кожуру? – насмехался над растерявшимся главарём банды Алексей.
Стоявший на вытяжку перед рассевшимся чужаком глава клана стиснул зубы, перебросил апельсин в левую ладонь, а правую сунул за спину. Однако пальцы ухватили… воздух – ножны пусты!!!
– Так воспользуйтесь моим вакидзаси, – любезно предложил нахал и подбросил высоко в воздух стальной клинок.
Сверкающей птицей вспорхнул вакидзаси в ночное небо и… исчез среди звёзд. У Мураити Оуцу было время вспомнить странное эхо за спиной, когда факир извлекал сталь из мрака ночи. Неужели, у чужака столь длинные руки?! Неужто, это был звук похищенного клинка главаря клана якудза?!
Сверкающая молния ударила с неба неожиданно. Алый сноп искр брызнул между расставленных ступней. Свист падающего клинка и скрежет стали о камень разорвали тишину одновременно. Только шок спас старика от позорной реакции, Мураити Оуцу остался недвижим, как каменный идол. Он медленно опустил глаза, внимательно рассмотрев вакидзаси, вогнанный по самую рукоять между булыжниками мостовой. Холодный пот выступил на лбу старика, когда он узнал инкрустацию в виде дракона, пожирающего свой хвост – это была рукоять его фамильного вакидзаси.
Выходит, что факир сумел украсть оружие у готового к бою якудза. А перед этим, он чудесным образом поднял ветер, разбил стекло фонаря в полсотни шагов от себя и сумел исчезнуть с глаз трёх десятков опытных убийц. За секунду пробежался по крышам домов, или задними дворами, и бесшумно подкрался по битому стеклу к главарю клана. Эдак чёрный колдун мог, походя, перерезать глотки всем бойцам клана. Якудза увидел в глазах факира своё отражение – фигурку мертвеца; почудилось, будто из тёмного туннеля потустороннего мира, через стекло снайперского прицела, на главаря клана молча взирала смерть. Мураити Оуцу подумал, что точный бросок клинка поставил жирную точку в споре якудза с русским факиром, но ошибся…
Когда глава клана наклонился, извлечь вакидзаси из мостовой, то понял, что это действо никому в Вакканай будет не по силам – клинок намертво застрял между плотно подогнанными булыжниками. Краем глаза Мураити Оуцу заметил, как замерли в напряжённом ожидании бойцы клана. «Терять лицо» старому воину нельзя, но опытный главарь сумел выкрутиться из унизительного положения. Мураити Оуцу превратил наклон за фамильным мечом в низкий поклон зловещему ночному духу, воплотившемуся в живую плоть.
– Бетобето‑сан! – гортанно выкрикнул якудза и, не разгибая спину, попятился к обомлевшим соратникам.