Почти Баба-Яга (СИ)
— Ну… Почти. Не совсем Яга, точнее совсем не Яга. Ангелина меня зовут.
— А куда складывать? Там много.
— Вот. Держи сумку.
— Сюда точно не влезет. Маленькая.
— А ты попробуй, если не влезет, ещё дам.
Он покивал и полез в пещеру. По отвесной стене здорово карабкается. Потому и не нашли ещё, наверное. Загрузили всё в две сумки. Одной не хватило. И поехали обратно. Делать тут нечего. Я Горыныча сунула за пазуху, он там свернулся клубочком и засопел. Спокойно проехали мимо городов, я в них не заезжала даже. Горыныч предпочитает охотиться сам. Ну, пусть его. Главное, что б не потерялся. Зашибут ведь. Жалко. Прибрать к рукам его наследство мысли не было. Это память о родителях. По дороге он рассказал, что их убили. Посочувствовала. Рассказала про сбежавшую избушку. Он меня пожалел. Идиллия.
Доехали к нам на участок, поздоровалась с лешим, он нам быструю тропинку кинул к горушке. Нашли трещину, он в неё пролез, осмотрелся внутри, сказал удобно и места много, подрастёт, будет вход расширять. Сказал, что разберёт свое наследство и мне кое-что отдаст. В подарок. Я рукой махнула. Своего полно. А не будет, так руки есть, заработаю. Предупредила лешего, что б за малышом присмотрел. И никого не пускал. Леший кивнул, и вокруг горушки заросли непроходимые встали. Мы поняли друг друга. Скинула в сеновал трофеи. Еду и мясо оставила. Некогда обрабатывать. Избушку ищем. Денёк отдохнули. Горыныч притащил сумку.
— Мне вторая нужна. Можно? Я потом отдам.
— Ещё куплю. Не жалко. Бери. Хоть насовсем. Есть хочешь? У меня тут мясо есть. Могу поделиться. Свежее.
Малыш запрыгал на месте. Отдала трофейную ногу зверя. Больше не съест. Лопнет.
— Потом ещё дам. Или, хочешь в сумку положу.
— Я сам буду охотиться. Я большой.
— Конечно большой. Ладно, нам пора. Мы вернёмся. Не скучай. К лешему обращайся, если что. Поможет. Зовут, дед Петро. Или водяному. Можешь за рыбой охотиться. Тоже вкусно. Дермидонт его звать. Я зову дедом Митей.
— Спасибо.
С Зевсом поехали теперь на запад. Через реку избушка не переходила, водяной бы узнал. Значит, остаётся одно направление. Последнее.
Какие предсказуемые разбойники. Они на всех дорогах сидят что-ли? Так ведь и зарабатывать можно… Едешь, на тебя нападают, ты защищаешься. Очень удобно. Доход сам в руки идёт. Полаялись. Поугрожали. Зевс сзади, я опять с мечом. Что ж за жизнь такая? Где моя жилплощадь шляется? Я уже озверела от этих дорог. Не заметила, как кончились разбойники. Но меня и Зевса ранили. Отвлеклась на раздумья. Прекрасно. Ещё и лечиться. Нашли коней, стоянку разбойников, и застряли в лесу. У меня поднялась температура. Раны обработала, но… Ехать в таком состоянии самоубийство. Зевс мне приносил травки. И ничего, что с землёй. Все равно молодец. И за водой ходил. Лежала два дня, потом стало лучше. Слабость ещё была, но сидеть могла. Отпаивалась малиновыми листьями с побегами, ивовой корой и тысячелистником с ромашкой промывала рану. Обтиралась мокрой холодной тряпкой. Варила отвар на двоих сразу. Зевс морщился, но пил. Видит, что я тоже самое пью. Я объяснила зачем. Знаю, что чистотел ещё есть, но как выглядит не помню. Слава богу, еду готовить не надо и на охоту. Разобрали трофеи, пока не могу ходить. Потихоньку вставать начала. Шатает, но ходить надо. Совсем в себя пришла через неделю. Знатно мы задержались. Зевс, умница за коняшками присмотрел.
— Как думаешь, нам надо дальше, или ну его? Сдадим в ближайшем городе и к огороду. Придёт она. Никуда не денется. Погуляет и вернётся. Устала я мотаться, да ещё с приключениями.
Зевс согласно мотнул головой. Ему самому было все это время не очень хорошо. Мы потихоньку двинулись в путь. Следов избушки не видела, хоть и высматривала. В городе нас встретила стража. Сдала трофеи и коней, получили денег. Ещё к магу зашли. Спросила, что есть волшебного. Мне показали. Сумки ещё взяла, почтовую шкатулку, для ледника камушек. Гриша рад будет. Переговорный камень. Пригодится. Была ещё какая-то непонятная хрень, и для чего тоже непонятно. Ну и зачем она нужна? А вот лечащий взяла. Два, мне и Зевсу. Надеюсь, поможет. Нам здоровыми надо быть. Больше ничего не заинтересовало. Мы едем домой. Ехали медленно. Оба больные, но уже поправляемся. Тут не до скачек. Брели. Помогала хрень, что купили, температура больше не поднималась. Мы отсыпались и отъедались. К огороду приехали в утром. Стоит, родимая. У меня аж пар из ушей!
— Мы её ищем, а она нагулялась и пришла, как ни в чем не бывало! Все дороги объехали! Аж до гор! В три стороны на две недели пути прочесали всё! А она сидит! У тебя совесть есть? И ни словечка не сказала куда и вернётся ли! Бессовестная! Знали бы, что гулять пошла и вернёшься, спокойно бы тут сидели! — ору на избушку от души, у меня стресс, — Нас даже ранили с Зевсом! Неделю провалялись в лесу! Ещё раз такое устроишь, уйду от тебя и как хочешь живи.
Она крышу повесила, грустно ставнями поскрипывает. Гриша подхватился и ко мне.
— Как ранили? Куда?
— Зевса в заднюю ногу, меня в бок. Конюшего отправь к нему. Он ещё хромает. И Гриш, затопи баню, вымыться нормально не могла. В пруду, да в речке. Сумки разбери и на сеновале, там трофеи тоже, что постирать, что помыть. Мясо там ещё. В общем, разберись, сил нет.
От наших приключений отходила ещё неделю. Меня даже зеркало не будило. Но я дала ему задание. У меня есть ещё одно прямоугольное зеркало. Размером с альбомный лист, настольное. Вот пусть подумает, как соединить эти два зеркала. Мне оно нужно будет в кабинете. Для работы. Справки кто мне давать будет? Каждый раз бегать из кабинета в спальню неудобно. Вот, пусть сделает. Жизнь вошла в колею. Избушка вела себя смирно, никуда не ходила и вставала только утром и вечером. Мы начали собирать урожай, делать заготовки, в оранжерее поспели даже арбузы и дыни. Небольшие, но… Мы посадим в следующем году ещё. Наша печка потихоньку запоминала блюда и они с Гришей после обеда читали, как романы, кулинарные книги. Пожелтели листья, я пригласила на зиму к нам Горыныча. Замёрзнет ведь. Он согласился. Забрал в сумках совровища к нам и поселился за печкой на лежанке. Очень ему там понравилось. Мы повесили шторку, что б не мешать ему. У каждого должно быть свое пространство. У нашей хрюши родились поросята. Куры тоже радовали. Мы их ещё выпускаем, но скоро закроем на зиму. Набрали торфа на всю зиму, подвал под оранжереей набили полностью. С кикиморой я договорилась. Несчастная тётка. Никто не любит, потому и вредная. Пригласила заходить к нам. Посидим, чайку попьём. Может, что порукодельничаем. Она согласилась. Дров тоже набрали много. Мы готовились к зиме. Я мастерила на свою телегу полозья. Готовила лопаты для снега. Доставал тёплые вещи, убирала летние.
А в середине осени изба заскрипела, закряхтела, затряслась. Мы выскочили все из дома. Два часа она трепетала и крутилась. Успокоилась. И из под неё вылезли маленькие избёнки. Три штуки. С взъерошенными крышами, на слабых, трясущихся лапках.
— Так это ты за интимом бегала?! Предупредить не могла? Нас с собой взять. Мы б отвернулись, — смотрю на свою жилплощадь сурово, как прокурор.
Изба покачала крышей и стеснительно пошаркала лапкой.
— Папаша в курсе? Не придёт отбирать потомство?
Избушка закрутилась туда и обратно. Нет, значит. Понятно.
— Алименты будет платить? Ну, на детей финансы давать?
Приподняла крышу и опустила. Я так поняла, что не знает или ей пофиг. Философски пожав плечами, уставилась на прибавление. Ну и куда их? На улице уже холодно. Рядом с козами есть место. Там и поселю. Будем растить избушки.
6. Счастье в чёрной дыре.
Осень становилась всё холоднее, уже начались заморозки. Но, у нас тепло. Весело горит огонь в печке, Гриша читает ей очередную книгу по кулинарии. Зевс полностью переселился на веранду. Сенник из летней конюшни перенесли весь вниз, рядом с козой. Избушка подняла там стену до потолка, что б не засыпать её. В сене копошились избёнки. Рыли себе норы. Сижу у окна, любуюсь на оранжерею. У меня передышка, работы даже сейчас полно. За окном все зелёное, все ещё зреют последние овощи на семена, растут в кадках мои кустики, клубнику я обрезала и убрала в подвал. Пусть отдохнёт. Радует глаз лук, петрушка, уроп, салат, травки разные пахучие, мы и их на семена оставили часть.