На кончиках твоих пальцев (СИ)

Мы все чуть не охнули, когда Лулу едва не свалилась с корабля, и удивились тому, что на дне оказалось светло и ни разу не страшно, а по воздуху летали волшебные существа, которые помогли Лулу найти волшебницу Агату, правившую этим миром. Она позволила Лулу забрать своего единорога, но строго-настрого запретила забирать камушек, который, по ее словам, был нужен Зараблю, чтобы проникнуть в этот мир и погубить волшебницу и всех живших здесь существ, а потом самому править обоими мирами.
Лулу, которой на ушко нашептывал другую правду подаренный Зараблем волшебный змей, не послушала Агату и забрала камушек, а затем улетела вместе с ним и единорогом назад, в свой мир.
Но едва она отдала камешек Зараблю, и змей перестал овивать ее своими кольцами, она поняла, что натворила и в ужасе помчалась к краю мира, чтобы как-нибудь предупредить Агату. Не найдя иного выхода, она в отчаянии прыгнула вниз и долго-долго летела до дна, где ее подхватили волшебные существа и донесли до Агаты. Чтобы помочь загладить вину, Лулу пришлось пожертвовать самым дорогим для нее – своим единорогом, которого волшебница превратила в исполина с огромным светящимся рогом, который проткнул Зарабля, и съел всех его змеев.
В заключительной части спектакля мы со струнной группой стали играть вместе, создавая волшебную атмосферу сказочности, дополняя невероятный мир пьесы музыкальными образами и красками.
Я радостно заулыбалась в конце, когда выяснилось, что Лулу – это дочь Агаты, которую давным-давно выкрал Зарабль и спрятал у нее под носом, а единорог был его темным амулетом, не дававшим волшебнице найти свою Лулу, но когда Агата изменила его своими чарами, всё встало на свои места.
Актеры по одному покидали сцену, растворяясь в темени. Истаивала музыка. В конце концов, со зрителями осталась только я, завершая невероятное шоу хрустальными, истаивающими гармониями.
И долго еще в зале царила тишина, которая чуть позже взорвалась бурными аплодисментами.
  
11
 
– Дмитрий, это было потрясающе! – подлетела я к мужчине, который прятал довольную улыбку за показательно-равнодушным видом, хотя, как по мне, должен был гордиться и смело стоять в блеске софитов, как единственная и неповторимая персона, спасшая стремительно несущийся в кювет фургон вечера. – У вас настоящий талант!
– Насмотрелся здесь, пока работал, – отмахнулся он, но глаза лукаво засветились, выдавая то, что ему приятно слышать комплименты.
– Скажете… Лео трудится всю жизнь, а я еще не разу не видела, чтобы его спектакли так зал держали… Где вы взяли такой потрясающий текст?
Он смутился и дотронулся рукой до банданы.
– Не думал, что придется когда-нибудь это обнародовать, – пробормотал он. – Понимаешь, я так, временами балуюсь, сценарии пишу, пьески… А сегодня вдруг загорелся идеей, да и случай подвернулся! Ерунда! – махнул он, а я яростно замотала головой.
– По-моему, это было просто фантастически – талантливо, грамотно выстроено, и даже форсированные условия постановки не смогли убить красоты происходящих событий. Мне кажется, вам необходимо заняться этим делом серьезно!
– Эх, детка, не хочется мне всей этой суеты и попыток пробиться сквозь давно застолбленные места – к тому же, где гарантия, что такие «новомыслящие» кадры, как наш Лео, не исказят смысл, вывернув его наизнанку?
В какой-то мере, очень большой, он был прав. Нельзя просто так заявиться и сказать – вот, мол, у меня гениальное творение, которое только и ждет, что все будут рукоплескать, после его просмотра. А даже если это случиться и тебя, до этого нигде не засветившегося новичка, кто-то воспримет всерьез, где гарантии, что твое детище не исковеркают до неузнаваемости, не превратив в глупый и пошлый перфоманс, а потом, если он не удастся, обвинят в никудышности работы?
Но кто не рискует, как говорится.
– Вот она! – послышался за нашими спинами знакомый сочный голос, и за кулисы пробралась никто иная, как Соня Мармеладова, а за ней следовала высокая, сухая по телосложению дама, одетая скромно, но крайне элегантно, и, не смотря на внушительный рост, стучавшая длинным устойчивым каблуком по полу. Голова ее была гордо приподнята, осанка выдавала не менее гордую внутреннюю стать, а острые черные глаза, под тяжелыми темными бровями, говорили о сильной и состоявшейся личности, готовой отстаивать свое мнение и не готовой считаться с мнением других.
 
– Соня, – удивилась я, не ожидавшая встретить кудрявый ураган так быстро после нашей последней встречи.
– Я самая! – девушка заулыбалась, широко растягивая свой рот, и довольно выдавая. – Шоу – класс! Никогда не думала, что смогу увлечься детскими сказками, ну разве что в каких извращенных целях… Шучу! – усмехнулась она, глядя на наши вытянувшиеся лица. – Зина, знакомься, это моя бабушка – Людмила Романовна Цахер! Прости меня, Зина, но я никогда не была примерной девочкой, а к тому отличаюсь крайним упорством в своих желаниях…
– Что…? – растерянно пробормотала я, смотря на бабушку Сони, которая разглядывала меня со странным оценивающим выражением и заинтересованностью.
Соня, похоже, немало почерпнула у своей бабушки.
– Зинаида, вы самоучка? – внезапно обратилась ко мне дама.
Я невольно кивнула.
– Оно и видно. Таланта мало, нужно его воспитывать и подогревать знаниями. По вашим рукам понятно, что вы нигде не учитесь… Я профессор консерватории, – пояснила она, заметив мой недоуменный взгляд. – Внучка сегодня очень настойчиво советовала мне посетить вечер моей давней подруги, чтобы посмотреть на «алмаз, среди…
– Совсем не обязательно дословно! – встряла Соня.
Кажется, даме совсем не нравилось, когда ее прерывали. Даже, если собственная внучка.
– В общем, – поджала она губы, – вы меня заинтересовали, – смерила она меня пронзительным черничным взглядом. – Нечасто бывает, что неклассическое исполнение может увлечь своей внутренней осмысленностью и интеллектуальностью, не потеряв при этом стилистику композитора, так что я готова помочь вам подготовиться к поступлению. Мои частные уроки стоят дорого, – предупредила она, ничуть не смущаясь подобного заявления.
– Я не собираюсь поступать.
Она нахмурилась.
– Но Соня мне сказала…
– Не собираюсь, – упрямо повторила я, бросая на Мармеладову гневный взгляд.
– Ба, мы с Зиной еще обмозгуем этот вопрос… О, тетушка Лола, смотри-смотри! – тыкнула она пальцем в светившуюся даму в красном, точно сзади нее шел невидимый человек с фонариком, направленным на нее.
Едва ли от кого-то укрылось стремление Сони перевести тему, но нам пришлось переключиться на виновницу вечера, которая уже кинулась трясти руку Дмитрия, выражая ему свою благодарность. Свою шляпку она где-то потеряла.
– Вам удалось невозможное! Вы спасли меня, спасли! Людочка – этот человек просто талантище! Не поверишь, то он сделал для нас с Яшенькой! Я перед вами в вечном долгу, Дмитрий!
– Мне было приятно помочь вам, мадам Рубинштей!
– Ох, бросьте, просто Лола! Я буду ратовать за вас Дмитрий, такой спектакль, такая постановка и музыка, какая музыка! Людочка, ты оценила руки этой девочки?! – подлетела она ко мне и взялась радостно растрясать уже мои конечности. – Мне кажется, эта девочка может всех потрясти!
– При должном усердии, – сухо кивнула ее подруга и посмотрела на меня неприятно-вязким взглядом с каким-то пренебрежением. Даже если бы я и решилась пойти с кем-то заниматься, не думаю, что выбрала бы в наставники эту странную женщину.
– Милочка, вам просто необходимо воспользоваться случаем и напроситься к Людочке на уроки – я вас уверяю, что из-под ее острого взгляда вышел далеко не один известный пианист! Целая плеяда мастеров, учеников Люды Цахер, стали ведущими пианистами России и мира, неизменными участниками известнейших конкурсов и фестивалей!
 
– Тетушка Лола, вам нужно сменить профессию и освоить таки азы пиара! – весело встряла Соня, – Даже мне захотелось взять пару уроков у бабушки! Увы, мое раздолбайство никак не вяжется с тонкими искусствами. Думаю, в детстве меня укусил бог разврата! – злобно хихикнула девушка, а потом спряталась за меня, наткнувшись на взгляд Людмилы Романовны, и доверительно прошипела мне в ухо, – Я иногда думаю, что они с Севером дальние родственники! В аду и то теплее!