Любовь ювелирной огранки (СИ)

И почему он сразу ее не разглядел? Нелепая, несуразная, в шуршащих юбках, с иглами и ножницами, рассованными по карманам, со шлейфом времени, застиранного до дыр, — она будто умышленно избегала внимания, затаившись в сердцевине леса.
Но Ли Тэ Ри ее нашёл и узнал. И уже ни за что не отпустит.
— Представь, — сказал он, — что я на тебя нападаю. Защищайся!
Куратор надвинулся, скрючив пальцы в устрашающем жесте «наброшусь, покусаю, поцарапаю» и зверски исказив физиономию. Пелагея захихикала. Ей пришлось приложить определенные усилия, чтобы принять серьезный вид и вспомнить день, когда иероглифы вонзились ей в грудь.
Она зажмурилась, выставила руки перед собой. И такой она в этот момент была милой, что эльфу нестерпимо захотелось ее обнять.
Свечение из ее ладоней исходило совсем слабое, куда слабее той ослепительной вспышки света, которая остановила в подземелье Джету Га.
Ли Тэ Ри досадливо цокнул языком, покачал головой и, не сходя с места, превратился в снежного барса. Пелагея вздрогнула, но не убоялась. Где-то в дебрях ее души родилось странное желание почесать у этой мохнатой твари за ухом.
— Нет, так не пойдет, — пробормотал куратор, возвращая себе прежний облик вместе с парчовым шлафроком. — Погоди.
Он убежал и спустя четверть часа вернулся с двумя снежными барсами. Ага, стало быть, сам не справляется, поэтому приятелей привёл.
— Фобос, Деймос, взять! — скомандовал шеф.
— Славные котики, — кисло улыбнулась Пелагея и сделала шаг назад.
Гибкие тела, длиннющие хвосты, короткие лапы. И пятна, кольцеобразные пятна на светлом меху. Если «славные котики» решат, что ты еда или враг, можешь прощаться с жизнью.
Глаза у ирбисов были голубые и красивые. Но Пелагея, наученная горьким опытом, прекрасно знала, что это далеко не признак миролюбия.
При воспоминании о Гарди и его подлости у нее возникло непреодолимое желание драться. Набить морду хоть кому-нибудь. Ох, хорошо, что куратор не умеет мысли читать. Очень бы удивился.
Барсы оскалились и зарычали на Пелагею. Пелагея рыкнула на них, не переставая пятиться. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. На нее надвигалось само воплощение смерти. Большое, пушистое, чрезвычайно раздраженное тем, что его приволокли в кабинет шефа.
Она отступала, пока не наткнулась на стену. Ну всё, дальше некуда. Тупик.
И притвориться мёртвой не вариант.
— Шуруйте отсюда! — прикрикнула на хищников Пелагея. — А не то я вас…
Она стиснула зубы, простёрла руки — и из них полилось свечение. Хотя, скорее, заструилось. Тоненькой, не впечатляющей струйкой. Барсы издали странный подвывающий звук. Вероятно, им стало щекотно.
Куратор критически хмыкнул и скривил губы. Фея боялась недостаточно.
— Это что? Твой максимум? Никогда не поверю.
Элемент внезапности — подлететь, толкнуть, обнять со спины — сработал куда эффективней. Стоило эльфу очутиться в непосредственной близости от Пелагеи, как у нее перехватило дух. От того, как сильно сжали ее в обруче рук. От шумного выдоха, что прокатился по затылку. От громкого стука сердца, не ее сердца — чужого.
Она вжалась лопатками куратору в грудь. Вернее, это ее, Пелагею, вжали. Яростно и бескомпромиссно. И она кожей ощутила: Ли Тэ Ри верит в нее. Он был уверен, что всё получится.
И, словно по команде, из ладоней тотчас хлынул мощный поток света, полностью затопив помещение всего через пару секунд. Ирбисы от такого поворота событий слегка ошалели и смылись подобру-поздорову.
Не сказать, чтобы у Пелагеи в этот момент прослеживалась ясность мыслей. Она тоже, если можно так выразиться, ошалела. Причем не слегка, а как положено. Только вот, в отличие от голубоглазых зверюг, ее отнюдь не прельщала идея смыться.
По правде, она совершенно не возражала против того, чтобы провести в объятиях Ли Тэ Ри остаток жизни.
— Пелагея, ты дрожишь. — Кажется, он впервые обратился к ней по имени. Еще бы ей не дрожать, когда обнимают тут всякие. — Неужели у тебя ко мне чувства?
— Глупости какие, — фыркнула та, вырываясь. «Ни за что не признаюсь первой».
 
Ли Тэ Ри понятливо улыбнулся краем губ. Бросил на нее быстрый взгляд исподлобья, обошел кругом.
— Отлично. Мы добились, чего хотели. У тебя действительно необычный дар. Но всё-таки выдвигаться нам лучше вдвоём.
Пелагея осовело похлопала на него ресницами.
— Твою подругу спасать будем или нет? — осведомился куратор, приблизившись и заглянув ей в глаза. Если он надеялся отыскать в них осмысленность, то напрасно.
— А почему вдвоём? Я и сама могу…
— Без стимула у тебя ничего не выйдет.
— Какого стимула?
Он придвинулся вплотную, задышав ей в щёку. И шепнул на ухо так, что по коже подрал мороз:
— Отгадай с трех раз.
Глава 26. Крылья есть — ума не надо
— Погодите-ка, господин куратор, — опомнилась Пелагея и вывернулась из очередных потенциальных объятий.
Ли Тэ Ри, который тянулся к ее талии, проворно сцепил руки у себя за спиной. Рефлекс «хватай и держи» в последнее время проявлялся в нём что-то уж слишком активно. Вторая ипостась шалит, не иначе.
— Вы мне кое-что задолжали. Напоминаю: горлица, — сказала Пелагея, возвращая себе самообладание.
— Будет тебе горлица, — обезоруживающе улыбнулся тот. — Нет, не пытайся предъявлять мне претензии. Я к этому не причастен, — открестился он под ее вопрошающе-укоризненным взглядом. — У тебя механизм заблокирован, только и всего.
— Что-что?
— Ментальный блок, в твоей голове, — пропел куратор. И, подойдя, мягко сжал ее виски в ладонях, попутно всматриваясь в очи дивные. Пелагея аж дар речи потеряла. Вот это у шефа смелость! Стоит, гипнотизирует, лбом прижимается ко лбу. Ну правда, запредельная отвага!
А вдруг у Пелагеи в кармане ножницы заточенные? Или, скажем, игла?
Ничему его жизнь не учит.
— Так, всё понятно, — отстранившись, с апломбом сообщил он. — Тебе необходимо какое-нибудь потрясение. Приятное потрясение. Тогда ментальный блок будет снят, и твои способности вернутся. Я, знаешь ли, в таких вещах специалист.
— Мне тоже всё понятно, — скопировала его тон Пелагея. — Вы, господин куратор, типичный лгун и фантазёр. Придумали тоже, потрясение, — буркнула она и, похоже, вознамерилась уйти.
Ли Тэ Ри не мог этого допустить. Только не сейчас.
Он не до конца понимал, что творит, когда, повинуясь бесконтрольному импульсу, притянул ее к себе и порывисто накрыл поцелуем ее губы.
Время шло. Мигала под балдахином гирлянда. Откуда-то с нижних этажей доносилась приглушенная праздничная музыка. По спальне плыл сумрак, напитанный предчувствием чуда.
Мастер по части устранения психологических блоков, судя по всему, несколько увлёкся процессом излечения своей подопечной.
Дыхание одного умалишенного эльфа и спятившей феи смешивалось в тягучем поцелуе.
Ли Тэ Ри целовал Пелагею, укутывая ее в тепло и ласку. Зарываясь пальцами в коротко стриженые вьющиеся волосы. Делясь концентрированной нежностью, идущей прямо из сердца.
И, что примечательно, Пелагея сопротивления не оказывала. Она отвечала на поцелуй так охотно, словно всю жизнь только этого и ждала. Ноги у нее слегка подкашивались. Какой-то невидимый поршень ходил в груди, наращивая температуру тела.
Голову вело, разум затуманился. Ощущения обострились до предела.
Пелагея пребывала в прострации с примесью блаженства. Блаженства от мягкости губ на ее губах, от трепетных касаний, от пьянящего резонанса внутри, будто туда установили огромный камертон и теперь раз за разом извлекали из него одну и ту же, эталонную ноту.
 
Где-то на краю сознания трепыхалась вялая мысль, что это ловушка, западня. Самая уютная западня, какие только существуют в природе. Где-то на периферии разума медленно зрел вопрос: «Как далеко ты способна зайти?»
Ли Тэ Ри прижался еще теснее, уместив горячую ладонь на изгибе талии. И Пелагея с пугающей решимостью скользнула руками вдоль его шеи, мало заботясь о последствиях.