Любовь ювелирной огранки (СИ)

— Наверное, они просто не умеют любить, — заключила Пелагея. После чего приняла оборонительную позицию, повернувшись к куратору спиной и надувшись, как мышь на крупу. Вторгаются тут всякие в личное пространство, вносят смуты.
— Ладно-ладно, — примирительно замахал руками эльф. — Не буду мешать. Я лишь хотел напомнить, что у тебя по расписанию сейчас Искусство Невидимости.
Его последняя реплика неожиданно придала Пелагее ускорения. Она подскочила и с безумными глазами бросилась к лифту.
— А какой кабинет, не подскажете?
— Триста пятнадцатый.
— Благодарю!
Опаздывает. Опять опаздывает. Да что ж за наказание!
Проводив ученицу взглядом, Ли Тэ Ри не сразу понял, что с ним творится что-то неладное. К его лицу, по обыкновению, всегда строгому и мрачному, приклеилась идиотская улыбка. Рассудок на это резолюции не давал.
«Кыш! А ну кыш, кому говорят!»
Улыбка покинула насиженное местечко весьма и весьма неохотно.
А Пелагея меж тем исправно садилась в лужу и совершала ошибку за ошибкой. На дисциплине по Искусству Невидимости она так и не вникла в алгоритм. Хотя призрак Сильверин — да, тот самый полтергейст, чей иллюзорный метадом она перепутала со своим — из кожи вон лез, чтобы разъяснить суть.
Он исчезал и появлялся рядом со своей иллюзией, на морозе, неподалеку от шалаша-столовой. Распинался о том, как важно делать правильные вдохи и выдохи, включать воображение и давить на биологически-активные точки, чтобы получить нужный результат.
Пелагея вдыхала аппетитный запах шашлыка, и ее живот выводил рулады. А воображение, само собой, пускалось во все тяжкие. Жареная курочка? М-м-м… Свиные рёбрышки? Вкуснотища… Куда уж тут до биологически-активных точек!
Зато три подружки-негодяйки (Рыжая, Могильная Плита и Карамель) в отличие от Пелагеи, быстро смекнули, что к чему. Научились растворяться в воздухе, настигли ее в одном из коридоров ОУЧ и снова предприняли попытку выдрать волосы.
На сей раз Пелагея сдаваться не собиралась. Подружки даже опешили, когда она полезла на них с кулаками. Впрочем, на Искусстве Самообороны, которое стояло в расписании следующим пунктом, эта доблесть ей не зачлась. И Пелагею, и мстительную троицу сопроводили в медпункт, ибо синяки с царапинами для фей — отнюдь не повод для гордости.
В последующие несколько дней Пелагея окрепла духом, научилась давать сдачи и действовать на опережение противника. Три девицы честно пытались проредить ей шевелюру в пустынных кулуарах — на перерывах между Искусством Уничтожения и Основами Чудесного Языка. Но потерпели разгромное поражение.
На Искусстве Уничтожения обучали избавляться от злых сущностей. Пока лишь в теории. Но Пелагея не преминула использовать знания на практике — и чуть было не избавилась от трех злых сущностей по кличке Могильная Плита, Карамель и Рыжая.
Их снова ждал медпункт. Пелагею — строгий выговор от начальства. Прослышав о ее славных подвигах, куратор чуть умом не тронулся. Его неугомонная фея, за которую он в ответе, оказалась отбитой драчуньей. Да где ж это видано?!
— С меня хватит, — непримиримо заявила Пелагея в ответ на гневную тираду Ли Тэ Ри касательно того, «где ж это видано». — Я собираюсь бороться. Вот если бы вас, к примеру, терроризировали ближние, как бы вы с ближними поступили? — не долго думая, перешла в атаку она.
Сама не заметив, оттеснила куратора к мостику, за которым должны были шелестеть березы (но почему-то не шелестели). Убрала указательный палец от его лица, остолбенела. А затем разразилась таким криком, что у эльфа едва не случился сердечный приступ.
Уроки вокала она брала явно у дилетанта. Вот зачем, спрашивается, визжать, как резаная? Что она там такого увидела?
Ли Тэ Ри оглянулся — и немедленно преисполнился торжествующего злорадства. От драгоценных березок остались пеньки. Трагедия. Катастрофа. Но только не для него.
— Это вы их спилили? — окончив арию разбитого сердца, спросила Пелагея со слезами на глазах.
— Делать мне нечего! — вспылил тот. — Я что, по-твоему, совсем изверг?! — И унёсся прочь рассерженным вихрем.
 
В скором времени выяснилось, что куратор действительно не изверг. В кабинет с повинной притопал Гарди.
— Дикарка, моя коза… Вы уж ее простите. Совсем от рук отбилась. Пробралась сюда, к вам. Съела березы все до одной. Как мне искупить вину?
Произносил он эту речь впопыхах и даже как будто не раскаивался. А на Пелагею поглядывал, словно умысел какой лелея.
— Что ж, — сказала та, степенно скрестив на груди руки. — Помните, мы договаривались о вознаграждении в обмен на молчание? Так вот, мешочек с семенами отменяется.
— Маловато для наказания, — вконец обнаглел плечистый верзила. — Может, я того… компанию вам составлю на балу. Вам ведь наверняка пойти не с кем.
— На балу? — вылупилась на него Пелагея. — Какой еще бал?
— Ну как же? В честь трехсотлетия ОУЧ, — громыхнул Гарди. — Грандиозное, говорят, будет событие. Музыка, танцы, шипучие напитки. Вы просто обязаны пойти.
— Я… Я…
— Четверг, семь часов! — грозно возвестил Ли Тэ Ри, вырываясь из мастерской в своем потрясающем парчовом шлафроке и свирепо хлопая инкрустированной дверью. — Бегом на практику! — рявкнул он на Пелагею. — А вам, — прошипел он здоровяку, — советую вернуться к своим прямым обязанностям. И получше присматривать за козой.
На столе таинственно поблескивали молоточки, зажимы и лупы. Тёплый свет падал на рабочую поверхность, путался в облаке растрепанных волос Пелагеи, ложился на ее испачканное платье, которое она умудрилась порвать в пылу драки с завистницами. И Ли Тэ Ри в ее присутствии было невыносимо уютно. А вместе с тем отчего-то невыносимо тревожно.
— Сегодня мы будем учиться фиксировать камни, — объявил он. — Существует несколько способов. Закрепление крючками, при помощи ободка или клея. Есть канальный, или рельсовый, метод, а также метод погружения в металл… Послушай, — запнулся куратор. — Ты что, и правда пойдешь с ним на бал?
— С кем? С господином Гарди? Что вы! Балы не для меня, — вздохнула Пелагея. — Я не создана для таких роскошных мероприятий, — поникла она. — Да вы и сами видите. Мной можно скорее ворон пугать. Пугало огородное. Вот я кто.
— Не говори ерунды. Если ты и впрямь считаешь себя пугалом, то знай: ты самое милое пугало, каких я встречал.
Он замолк, поспешно отвёл взгляд, но было уже поздно. Ли Тэ Ри определенно следовало меньше болтать. Пелагея воззрилась на него с искренним недоумением. Ох, неловко-то как!
***
Юлиана всегда любила свободу, Вековечный Клён и себя. Поэтому в один прекрасный день открыла глаза на вертящемся стуле Джеты, глянула поверх монитора Джеты в болотно-зеленую стену дирижабля и отчетливо осознала: она, Юлиана, живет не своей жизнью. А ведь ее жизнь ценнее какой-то там популярности. Важнее, чем общественное признание, которое по сути — сплошной обман и пыль, пущенная в глаза.
По собственным ощущениям, она сочинила какой-то бред про предающее тело и бушующие страсти, получила от ворот поворот на литературном конкурсе портала «Демиург». И поняла, что не готова остаток дней угробить на достижение недостижимого.
«Ты тратишь время не на то. Тебя водят вокруг пальца. Держат за дуру. Пытаются надуть. Неужели ты станешь и дальше терпеть подобное отношение, Юлиана? Где твои верноподданные псы?»
Прозрение было столь стремительным, что она и думать забыла про всякие там планы «А» и «Б». Просто сорвала с себя датчики, встала со стула и шаткой походкой двинулась к выходу. Образ жизни, которого она придерживалась последние несколько суток (или недель?), мог легко свести ее в могилу. И только отодрав себя от экрана, она поняла, что голодна. Дико голодна.
 
Юлиану одолевала смертельная усталость. Она похудела вдвое против прежнего. Одежда болталась на ней мешком, так что пришлось потуже затянуть ремень в походной юбке, чтобы та, чего доброго, не свалилась.
На повестке дня стоял следующий вопрос: как отыскать Кекса с Пирогом, не склеить ласты от голода и смыться, по возможности, незамеченной?