Влюбленная (ЛП)

Я поморщился.
— София сказала то же.
Он пододвинул стул и сел рядом со мной, наливая себе виски из бутылки, стоявшей перед нами. Прошло около двух часов с тех пор, как я позвонил ему, и мы находились в небольшом комплексе «Альфа-Группы» на Внутреннем Западе, в котором было несколько комнат, оборудованных для содержания заключенных. Задержание людей не было тем, что мы часто делали — мы дергали за ниточки, не арестовывали людей, — но, тем не менее, нам нравилось быть готовыми.
Он опрокинул стакан одним глотком, поморщившись от жжения, затем покачал головой.
— Я никогда не подозревал, что он может сделать что-то подобное. Я имею в виду, иногда он был мудаком, но все же. Только не это.
— Я знаю, — ответил я. — Он уже разговаривает?
— Еще нет. Он очнулся, но все еще довольно слаб. Думаю, это не займет слишком много времени. — Что-то в том, как он смотрел на меня, подсказало мне, что будет дальше. — Знаешь, ты мог бы позвонить. Когда ты исчез, мы все предположили худшее.
Я ненавидел то, что мне пришлось вести этот разговор, но избежать его было невозможно.
— Я знаю, но я не знал, кому можно доверять.
На его лице отразилась боль, и я не винил его. Он был моим другом и заслуживал доверия. С другой стороны, я думал, что Эван тоже это заслужил. Смогу ли я когда-нибудь снова полностью доверять этим людям? Мне хотелось так думать, но я подозревал, что всегда будут мучительные сомнения. Я не знал, что с этим делать. Возможно, я мог бы смириться с этим несколько лет назад, но мне больше не нужно было думать только о своей жизни. София утверждала, что не возражает против риска, но это не означало, что я был согласен. Я не мог вынести мысли о том, что когда-нибудь снова подвергну ее опасности. Она заслужила счастье, которое приходит с нормальной жизнью, жизнью, в которой не нужно постоянно оглядываться через плечо. Как бы я ни старался, я не знал, смогу ли я обеспечить это больше.
Я взял виски, снова наполнил наши стаканы, и некоторое время мы пили в тишине. Я подозревал, что в ближайшие дни этого будет много. Известие о предательстве Эвана сильно ударило по группе.
— Как София справляется? — в конце концов спросил Томас.
Я почувствовал, как тень улыбки скользнула по моему лицу.
— Она действительно кажется нормальной. Она крепче, чем кажется.
— Я могу в это поверить. Она все еще здесь? У меня не было возможности поговорить с ней.
— Нет, я отправил ее обратно в главный дом с Треем. Она хотела остаться, но было видно, насколько она измотана. Кроме того, у нее не было никаких причин находиться здесь. На данный момент это просто игра в ожидание. — С заключением Эвана большая часть опасности миновала, но я пока не хотел отпускать Софию обратно в реальный мир. Теперь, когда мы знали, кто был предателем, она будет в безопасности в доме «Альфа-Группы», пока мы не распутаем остальную часть операции Эвана. Скоро весь этот кошмар останется позади.
Через несколько минут в комнату вошел Маркус.
— Он очнулся.
— Он может что-нибудь сказать в свое оправдание? — Спросил я.
— Еще нет. Он хочет поговорить с тобой, Себастьян. Сказал, что больше ни с кем не будет разговаривать.
Это была не очень хорошая идея. Несмотря на то, что у меня было немного времени, чтобы осознать его предательство, я все еще не доверял себе находиться в одной комнате с ним. Одна мысль об этом превращала мою кровь в лаву. Но Эван был упрямым сукиным сыном. Если бы он хотел, чтобы я был там, он бы молчал, пока это не произойдет.
— Отведи меня к нему, — сказал я, коротко кивнув.
Я последовал за Маркусом в тюремную зону, и он впустил меня в камеру Эвана.
Он лежал на кровати в углу комнаты. Томас и София были правы, я действительно проделал над ним большую работу. Его лицо представляло собой пестрый коллаж из фиолетового и желтого. Большинство его черт было едва различимо за опухшей и поврежденной кожей. Он уставился на меня своим единственным здоровым глазом, все еще умудряясь выглядеть бесстрашным.
— Итак. — Мой голос мог бы заморозить воду.
 
Он тяжело вздохнул:
— Итак.
— Давай покончим с этим. Ты хотел меня видеть. Ну, вот я. — Последовала пауза.
— Мне жаль, Себастьян.
Он не смог бы удивить меня больше, даже если бы попытался. Мои руки крепко сжались, и я сделал два больших шага к нему, пока не оказался достаточно близко, чтобы почувствовать его дыхание на своей коже.
— Жаль? Вот почему ты попросил меня прийти? Чтобы извиниться? Мне не нужны твои извинения, Эван! Мне нужны ответы! — Я понял, что кричу, но мне было все равно. Мне нужен был какой-то выход для всего кипящего во мне гнева, иначе он снова вырвется наружу через мои кулаки.
Он вздрогнул, но выражение его лица оставалось серьезным.
— Я ценю это. Я не собираюсь притворяться, что от этого становится лучше. Все, чего я хочу, это чтобы ты понял — все, что я делал, я делал в лучших интересах группы.
— Ты не можешь решать, что лучше для группы. Это решать не только тебе, — выплюнул я.
— Может быть и нет, но я не видел другого выхода. Она — обуза, Себастьян. И теперь ты тоже. То, как ты отреагировал, когда ее похитили, что ж, совет не может позволить себе такую слабость. Особенно не со всем остальным, что происходит. Поэтому я сделал то, что считал необходимым.
Струйка дискомфорта потекла по моему позвоночнику.
— Что ты имеешь в виду под всем остальным? Ты несешь ответственность за все остальное.
Его глаза расширились.
— Ты не можешь быть серьезным.
— Я смертельно серьезен. Ты только что признался, что пытался убить нас обоих, но ожидаешь, что я поверю, что это не ты пытался похитить Софию?
Он сел выше, подняв голову как можно ближе ко мне.
— Возможно, я некоторое время беспокоился о тебе, Себастьян, но ничего не предпринимал по этому поводу до той ночи с людьми Антона на конспиративной квартире. И Бог мне свидетель, я, блядь, определенно не имел никакого отношения к Чарли и Саймону. Они были моими друзьями.
Теперь его голос звучал громче и был полон убежденности. У меня от этого закружилась голова.
— Так если это был не ты, то кто?
— Я не знаю, но они все еще там.
— Ты лжешь, — сказал я, но думаю, что это было больше для меня, чем для него. Уверенность в его глазах пронзила меня насквозь.
Он изучал меня.
— Может и так. Верь во что хочешь. В данный момент для меня это не имеет большого значения. — Его глаза сузились. — Но, когда все это рухнет вокруг тебя, не говори, что я тебя не предупреждал.
Я смотрел на него несколько секунд, мой разум и желудок скрутило как одно целое. Мне отчаянно хотелось не верить ему, но какая у него была причина лгать? Даже если бы он убедил меня, он не мог думать, что это принесет ему снисхождение. Не было никаких оправданий для попытки убить брата. Возможно, он просто издевался надо мной, напоследок бросив «пошел ты» на всякий случай, но, если бы это было так, он был лучшим актером в мире. Кроме того, чувство тошноты в моем животе становилось все сильнее с каждой секундой.
По правде говоря, все, что он говорил, имело смысл. Мы с Эваном никогда не сходились во взглядах, но его преданность группе граничила с ревностью. Даже с тем, что мы считали доказательством, прямо перед нами, я все еще не мог по-настоящему увидеть, как он все это делает. Добавьте это к несоответствиям, которые София подняла ранее в машине, и сомнения только усилились.
Если он говорил правду, то кто-то еще хотел навредить группе. И это означало, что мы все еще были в опасности.
Включая Софию.
Я выскочил за дверь, прежде чем понял это, мой телефон уже был у меня в руке. Она в безопасности. Сейчас она, наверное, уже спит в доме, а рядом с ней расставлена вооруженная охрана. Но когда телефон продолжал звонить, по мне пробежал холодок, непохожий ни на что, что я когда-либо чувствовал раньше.
 
Десять гудков. Двадцать.
Ответа не последовало.
С отчаянием, сжимающим мои легкие, я повесил трубку и позвонил снова. Ничего.