Вне подозрений
Анна решилась задать вопрос:
— Наш подозреваемый вовсе не вел себя агрессивно. Скорее наоборот. Он согласился сотрудничать с полицией.
Паркс снова кивнул головой.
— Хорошее замечание. Но вы должны уяснить, социопаты постоянно сдерживаются и контролируют свою агрессию. Хотя вы можете ее и не ощутить. А когда она вырывается на поверхность — они убивают. И ваш подозреваемый тоже убивает.
Паркс прошел мимо галереи жертв, постучав по каждой фотографии кончиком фломастера.
— Существует причина для выбора этих несчастных женщин, и в основе ее — ненависть. Но вот эта молоденькая девушка, Мелисса. — Он посмотрел на фотографию. — Кажется, здесь произошла ошибка. Она случайно очутилась в квартале красных фонарей. Она была блондинкой с карими глазами. Но даже если так, он не смог себя проконтролировать. Возможно, он подумал: «Черт побери. Я ее тоже убью». Хладнокровно, без эмоций. Он привык планировать и рассчитывать, а спонтанные решения — это не его метод убийства.
Анна протянула Лангтону свою записную книжку, показав какую-то фразу. Она предположила: хорошенькая юная девушка вроде Мелиссы могла сесть в машину Дэниэлса — факт сам по себе маловероятный и поставивший в тупик не только полицию, но и ее родителей, — если была с ним прежде знакома и узнала его в тот поздний вечер.
Когда Паркс закончил перечислять характерные симптомы, члены команды окружили его и засыпали новыми вопросами. В ситуационной улавливалось подспудное напряжение: Алан Дэниэлс вновь обрел статус главного подозреваемого. Охотники приблизились к убийце, и у них прибавилось адреналина.
Анна ждала Лангтона в его кабинете. Когда он закрыл дверь, то присвистнул и негромко произнес:
— Беру свои слова назад. На этот раз Паркс меня убедил. Он извлек из Дэниэлса всю суть, и больше меня ничто не остановит.
— Ему еще придется поработать. Наверное, это нам поможет. — Анна посмотрела на часы. — Я должна позвонить Дэниэлсу.
— Да, я знаю. И спросите Паркса, может ли он уделить вам несколько минут. Он посоветует вам, как надо будет держаться, что говорить Дэниэлсу и каким тоном. Но вам нужно быть предельно осторожной, чтобы не угодить в ловушку.
После разъяснений Паркса и предложения Лангтона Анна почувствовала себя спокойнее и была им благодарна.
— Но пока Паркса нет, дайте мне слово. Я имею в виду вот что. Если у вас вдруг изменится настроение и вы откажетесь идти с Дэниэлсом в театр, я все пойму. Только прошу вас, сообщите мне об этом.
— Спасибо. Я готова обсудить с Парксом, что мне следует делать.
— Тогда я его приглашу.
Вскоре он вернулся с Майклом Парксом, который внимательно выслушал рассказ Анны о телефонных звонках Дэниэлса и их вечерних разговорах.
— Правильно! Должно быть, он понял, чем рискует, и перепугался, вступив в контакт с одним из следователей, ведущих дело. И, должно быть, поверил, что способен вами манипулировать. Ему кажется, что вы неопасны. А вам нужно играть в свою игру. Если я прав, этот человек сделал карьеру на обмане и собственном обаянии, и он стремится вас использовать. Помните, вы постоянно обязаны быть начеку. Он мечтает получить все, что хочет. В этом смысл его жизни. Он не сомневается в том, что вы ему доверяете, и будет стараться расположить вас к себе. — Паркс поглядел на Анну. — Вам нетрудно припомнить, что случилось во время вашей первой встречи с подозреваемым?
Анна описала, как Дэниэлс показал ей фотографии из бумажника, как непосредственно и фамильярно он себя вел, приобняв ее плечо, и как поцеловал ее руку, когда они попрощались.
Паркс кивнул.
— Он — хамелеон. Ему понятны все ваши слабости — да и чьи-либо, — и он становился точь-в-точь таким, каким вы хотите его видеть. Он может воспроизвести нужный вам стиль поведения, и между вами сразу возникнет определенная связь. Еще при первой встрече он догадался, что может, не стесняясь, назначить вам свидание, хотя вы и член группы, ведущей расследование.
У Анны сдавило живот, она решила, что Паркс прав.
А он продолжил:
— Дэниэлс показал вам нечто сугубо личное, интимное: фотографии из своего бумажника. Он вынул их и пояснил, что никому их прежде не демонстрировал. Разыграл настоящую сцену, обнажив свои уязвимые точки. Бедный, страдающий мальчик превратился в преуспевающего актера. Но при этом заявил: «Неважно, достиг я успеха или нет, но я не в силах забыть свое нищее, убогое детство».
Анна кивнула. Тогда она пожалела Дэниэлса, и ему это стало ясно. После откровенного признания он позвонил ей домой тем же вечером. А уж если он сумел проникнуть к ней в квартиру, то ее слабости и одиночество предстали перед ним как на ладони.
— За чем она должна проследить? — спросил Лангтон.
Паркс замялся.
— Я имею в виду не то, что нам всем и так очевидно. Как ей отвечать, как завоевать его доверие и использовать его в наших интересах? — пояснил Лангтон.
— Это будет нелегко. Он истинный мастер обмана и привык лгать, говоря о себе. Однако и у него есть, как я это называю, «утечка». Если вам удастся его разыграть, разрушить его планы, то он, возможно, допустит промах в расчетах. Ладно, не будем заходить слишком далеко, предположим, что он расхвастается или расскажет какую-нибудь историю о своих антисоциальных деяниях. А вы притворитесь, изобразите испуг, отвращение или возмутитесь его признаниями. Но только не показывайте, что у вас на уме. Тогда вы сумеете вытянуть из него правду.
Лангтон принес рентгеновские снимки, найденные в квартире Дэниэлса. Паркс не сомневался, что Дэниэлс подстроил эту ловушку.
— Если бы у него в квартире хранилось нечто рискованное, могу гарантировать, что он бы давно уничтожил улики. У Дэниэлса также хватило смелости выбрать фотографии, которые вы позднее конфисковали и оставили у себя в отделении. Вероятно, он специально выставил их на всеобщее обозрение.
Лангтон кивнул.
— На одной из них заснят автомобиль, в котором, по нашему мнению, в последний раз видели Мелиссу Стивенс. И она собиралась сесть рядом с Дэниэлсом.
Паркс пожал плечами.
— Не эту ли машину он отправил в мастерскую, чтобы ее разобрали там на части? Понимаете, если оба события и связаны между собой, их теперь никак нельзя проследить или использовать в наших целях. Он — крайний эгоист и уверен, что останется вне подозрений. Он знает, что, кроме косвенных улик, у вас ничего нет, а в суде с ними не станут считаться.
Паркс глубоко вздохнул.
— По-моему, в настоящий момент он крайне опасен. Возможно, он опять готов к убийству, и я не хочу никого запугивать, но подозреваю, что он нацелился на сержанта Трэвис как на очередную жертву. Подобный выбор способен его возбудить, поскольку он многим рискует. Но опасность лишь подстегивает его. Совершить убийство прямо у вас под носом — это и впрямь отчаянный шаг. Не знаю, удалось ли мне вас убедить и описать, как страшен и непредсказуем этот человек.
— Но вы твердо уверены, что это он? — не без колебания осведомился Лангтон.
— У меня нет ни тени сомнения. Когда я впервые был у вас, то не спешил с выводами и наблюдал за ходом расследования. Однако с тех пор я прочел все ваши отчеты, сверил даты или обнаружил отсутствие точных доказательств. Я абсолютно убежден, что Алан Дэниэлс и есть ваш убийца.
Лангтон нерешительно признался:
— Должен вам честно сказать, что, посмотрев его телеинтервью, я пришел к противоположному выводу.
Паркс улыбнулся и попытался его ободрить:
— Меня это не удивляет. Если вы не знаете, за чем нужно следить, и не улавливаете смысл жестов или интонаций, о которых я упоминал, вам трудно будет оценить его изощренный ум. И лишь разобравшись, вы увидите, что скрыто под маской.
Мужчины повернулись к Анне, и она смело, с улыбкой поглядела им в глаза.
— Ну вот, Анна ему позвонит, и как ей нужно с ним обращаться?
— Постарайтесь говорить намеками, понизив голос. Создайте таинственное впечатление, — посоветовал ей Паркс. — Дэниэлс должен поверить, что ваш шеф ничего не знает о будущем свидании. Если Дэниэлс заподозрит, что вы заранее все обдумали и намерены его разыграть, он замкнется в себе и ничего вам не откроет. Пусть он считает, что вы им увлечены, и тогда дальнейшее станет для него сокрушительным ударом.