Яма (СИ)

В груди все дрожало. Низ живота ощутимо тянуло. Одеяло мешало, и даже пижама раздражала ставшую вдруг слишком чувствительной кожу.
Смартфон коротко пискнул, оповещая о пришедшем по мессенджеру сообщении.
Олег Саврань: Скучаю по тебе, малышка. Не спится. Жду завтра.
Нике захотелось провалиться сквозь землю. Худшую ситуацию невозможно было и вообразить. Не знала, что ему ответить. Саврань в курсе ее режима дня, раньше часа она никогда не ложилась спать. Нужно было отозваться. Вот только Доминика, ощущая, как в груди кровоточит сердце, не могла придумать ничего нейтрального.
С Олегом они были вместе каких-то полгода, а до этого долгое время общались, как друзья. Ей с ним всегда легко было. До этого вечера. Не представляла, как завтра в глаза ему посмотрит? И что скажет? To, что настрой Градского агрессивный, не сомневалась. Он правильно заметил, она знала его. Изучила, как никого другого, все его плюсы и минусу, потому как сама безумно к этому когда-то стремилась. Впускала его внутрь себя и сама внутрь него пробиралась. Знала, конечно… Знала.
Смартфон пиликнул второй раз, и Ника, нервно жуя губы, решилась набросать Олегу что-то вроде: "Плохо себя чувствую сегодня. Ложусь спать пораньше. Спокойной ночи".
Но второе сообщение пришло не от него.
Сергей Градский: Доверься мне. Больше не подведу.
А за ним посыпались и другие. Ника дышать забывала, так напряженно следила за движущимися точками нового набора.
Сергей Градский: Спокойной ночи.
Сергей Градский: Завтра заеду.
Сергей Градский: Люблю.
  
Глава 31
 
И сотни незнакомых глаз, Слов и целых фраз не заполнят пустоту.
Я вечно думаю только о нас, К тебе одному хочу.
© Artik&Asti "Мне не нужны"
Несмотря на кажущуюся бесконечной ночь, утро наступило точь-в-точь в отмеренный отрезок времени. Уснувшая перед самым рассветом Ника спала чутко и крайне тревожно. А услышав сквозь дрему кряхтения Лёнчика, не смогла даже веки приподнять.
— Пожалуйста, малыш, давай еще немного поспим, — пробормотала, привлекая ребенка ближе к своему боку.
Он поворочался. Вцепившись ладошкой в ее майку, потянул в рот тонкую тесемку. Причмокивая, звучно засосал вместе со своими пальцами.
"Голодный… Надо кормить…"
Однако пока Доминика морально и физически настраивалась выбираться из теплой постели, младенец тихонько засопел.
А через пару часов какое-то удивительное беспокойное чувство выдернуло из сна ее саму. Не помнила, что именно снилось, но подскочила так, словно ужасный кошмар пережила.
— Боже… — выдохнула, растирая ладонями лицо.
Разлепив же глаза, испуганно вскрикнула.
— Ты что… — резко выпрямилась, инстинктивно притягивая к груди тонкое стеганое одеяло.
Градский сидел на полу, подпирая стену напротив ее кровати. Глядя в его невозмутимое лицо, Ника прочистила горло, чтобы сиплый после сна голос звучал разборчиво.
— Господи, Сережа, что ты здесь делаешь? Кто тебя впустил?
— Твоя сестра.
— Алина, значит… Вы, что же, сговорились против меня?
— Почему против?
— Сколько ты тут сидишь?
— Пацаненок проснулся, когда я вошел.
Злясь на собственные эмоциональные реакции, ощутила, как кожа вспыхивает жаром. Даже если в глубоком вырезе пижамной майки в какой-то момент что-то и оголилось, принимая во внимание то, что прошлым вечером Градский видел ее полностью обнаженной, и учитывая все то, что они делали, ее стеснение наверняка выглядело весьма нелепо. Но именно этот мужчина почему-то всегда заставлял ее катастрофически смущаться.
— Нам нужно серьезно поговорить, — объявил Сергей, поднимаясь.
Ника невольно проследила за этими движениями взглядом и, естественно, задержалась на его высокой физически развитой фигуре дольше положенного. Сегодня он был в простых черных джинсах и темно-серой футболке. Лицо из-за чрезвычайной сосредоточенности казалось суровым, и от этого лично для Доминики особенно привлекательным. Как же! Град настроился продолжать сухое препарирование ее мозга, а она сидит, им любуется. Маньяки оба, ей-богу… Пока он в несколько широких шагов разбил небольшой метраж ее спальни, у Доминики перехватило дыхание и во рту вмиг пересохло.
— Да? А о чем? — прикинулась дурочкой.
Он не расстроился и не разозлился на эту несуразную провокацию. Лишь глянул свысока и ощутимо осуждающе, словно на глупого противного ребенка. А затем наклонился и вытащил ее за плечи из постели.
— Больно, вообще-то, — зашипела, отмахиваясь от его рук. Ноздри невольно расширились, с одуряющей настойчивостью втягивая аромат знакомого крепкого парфюма. — Неандерталец.
И вдруг… Не в силах с собой справиться, приподнялась на носочках и порывисто обняла Градского за плечи, утыкаясь носом и губами ему в шею. Он окаменел, явно не готовый к столь разительной перемене ее настроения, но, быстро справившись с удивлением, привлек ближе, оглаживая ладонями ее спину и перебирая пальцами спутанные после сна волосы.
— Как это называется? — голос, сдобренный мягкими мурлычущими нотками, прозвучал для самой девушки смущающе.
— Что? — выдохнул Сергей, касаясь губами ее виска.
— Твой одеколон.
— Не помню точно. Очередной Леськин подарок… Кажется, Tom Ford.
— Мм… Честно? Очень вкусно пахнет. Очень, — вдохнула полной грудью. — На тебе, наверное.
Услышала, как он шумно выдохнул и прочистил горло.
— Поедем со мной, Доминика.
Реальность стала приобретать суровые очертания. Чувствуя, как сердце, под воздействием необъятной массы самых разнообразных воспоминаний "до" и "после", ускоряется, позволила себе еще немного постоять, наслаждаясь теплом и запахом своего неидеального мужчины.
— Я не могу с тобой разговаривать, Сережа, — произнесла после короткой паузы совершенно ровным тоном. — Мне нельзя.
— Почему?
Благо не стал удерживать, когда Ника, легонько оттолкнувшись от его груди, прошла в противоположный угол комнаты к шкафу. Старалась не совершать никаких нелепых одергивающих движений. Пижамные шорты в любом случае остались бы короткими. Да и, в конце концов, помимо вчерашнего вечера, когда-то она перед ним бесчисленное количество раз раздевалась и переодевалась.
— Потому что это тяжело, — ответила откровенно и сняла через голову майку. — Для меня.
— Тебе говорить вовсе не обязательно, — взгляд Градского ощутимо жег ее голую спину, пока Доминика искала, что надеть. — Я прошу, чтобы ты меня послушала.
Недовольно кряхтя, заворочался Лёнчик, и ей пришлось быстро натягивать первый попавшийся хлопковый сарафан. Наспех завязав тонкий поясок, обернувшись, слегка ошарашено застыла, увидев ребенка на руках у Градского.
Видимо, существовало нечто особенное именно в этой комбинации: любимый мужчина, бережно качающий младенца. Дыхание Ники оборвалось, система самоконтроля в очередной раз дала сбой. В груди болезненно сжалось и горячо запульсировало сердце.
Сергей поднял глаза, и, когда их взгляды встретились, она забыла: что должна забрать малыша, что обязана держать дистанцию, что клялась его разлюбить…
В дверь коротко постучали, но Ника не распознала природу этого звука, пока в проеме не появилась взлохмаченная Алина.
— Давайте я заберу Лёнчика. Он уже не будет спать. Надо кормить.
Сергей молча передал ребенка матери, и они снова оказались одни. Сдавленно выдохнув, Ника обхватила себя руками. Казалось, что вся кровь, которая имелась в организме, бросилась в голову. В висках застучало, а тело ударил озноб.
— Угостишь кофе? — спросил Градский как ни в чем не бывало.
Бросив в его сторону нарочито недовольный взгляд, Кузнецова покинула комнату, даже не заправив постель. Безусловно, она не собиралась строить из себя радушную хозяйку! Вместо нее перед Градским засуетилась Алина. Не только кофе, но и завтрак ему предложила.