Почувствуй (СИ)

Кря–кря.
Теперь у Юли кружева, хотя это и стоило ей ссоры с матерью. Охренительные кружева, я когда их на ней вижу... представляю утят, чтобы хоть чуток продержаться.
Юлёк смотрит внимательно.
– О чем думаешь? – спрашивает строго.
– О твоем белье.
Она глаза закатывает и демонстративно обижается.
– Хватить врать! Ты за дуру меня держишь? Постоянно врешь, Матвей! То я снюсь тебе. То думаешь лишь обо мне! И онанируешь только лишь меня одну представляя!
Сглатываю.
– Да правда! – развожу руками. – Думаю о твоих стрингах, на тебе сегодня черные. А вчера были красные. Гадаю, какие будут завтра.
Она хмыкает.
– Это никак не проверишь.
– Просто поверь на слово.
Она остервенело кусает свою булку и делает глоток какао.
– О бабах чужих думаешь, что процентов.
– Блть, – вздыхаю и поднимаюсь со стула. Подхожу к окну. – Надо поспешить, а то встанем в пробку.
– Да, сейчас посуду помою и едем. Блин, я сегодня как бомжара буду, – оглядывает себя. – Но домой не поеду. Пусть папа остынет к вечеру, – округляет глаза, потом хмурится. – Как мы так–то! Забыли написать вчера. Он там в бешенстве.
О папе твоем я думал в последнюю очередь.
– Ему пора переставать впадать в бешенство, когда ты со мной.
– Матвей, ты ведь знаешь, что у него на карандаше. И сам ничего не делаешь, чтобы хоть как–то исправить ситуацию.
– Делаю. Тебе нужно чаще у меня оставаться, чтобы они привыкли. Да и всё.
– При Римме Владиславовне? Щас!
– Я думаю, она догадывается, что мальчик я взрослый. Я с ней говорил, она нормально.
– Я так не могу. Мне стыдно. Прости. Бли–ин, Матвей, не обижайся.
Юля подходит и обнимает. Заглядывает в глаза.
– Мне тебя не хватает, – говорю я. – Всё время. Вот таких ночей, как эта.
– Знаю, мне тебя тоже. Может, ты и прав. Дай мне немного времени, я решусь и скажу отцу, что буду иногда у тебя оставаться. Мои трусы сушатся на твоей батарее. Здесь есть моя зубная щетка, шампунь, полотенце... осталось чуть–чуть.
– Давай я поговорю с Виктором Арсеньевичем.
Она пугается и протестует.
– Нет–нет! Нетушки, вот этого точно не нужно. Всё будет, дай время. Я просто... не знаю, жить с парнем и его бабушкой. Это слишком.
– Куда я дену бабушку? Она пожилой человек, имей совесть! – шуточно укоряю ее. Юля хохочет, ударяет ладонью по моей груди.
– Нет! Бабушка, как раз, меня очень устраивает. Более чем. Юная девушка учится в универе на отлично и живет со строгой бабулей. Идеально. Не устраиваешь меня ты!
– Я?! Причалили.
– Не хочу превратиться в ту, что живет с парнями до свадьбы. Это как–то... не знаю. Не очень для моего резюме невесты. Хочешь регулярный секс, придумай что–нибудь, Матвей Андреевич.
– Возможно, я в процессе, – тяну флегматично. С парнями она жить собралась, ага, непременно.
– Чего? – она округляет глаза и хватает меня за руки. – Чего ты сейчас сказал?! В каком еще процессе?!
Смеюсь. Загадочно пожимаю плечами. Говорю быстро:
– Ладно, пора ехать, а то и правда опоздаем. Перестань дуть губы, а то точно никуда не поедем. Ты секси когда злишься.
– Тебя послушать, я всегда секси. Лжец.
В пятницу после учебы лечу на тренировку. Пока бегаю и убиваюсь на тренажерах, слушаю вовсе не рок, а лекции, который пропустил. Наверстываю. Ни одной секунды свободной. Юля перебарщивает в своей упрямой ответственности, но в чем–то она права: вылететь не вариант совсем. Как бы там ни было. Учеба дофига времени занимает, но фактор это важный.
Захар подходит к моей дорожке, держит в руке бутылку воды. Молча наблюдает с минуту, вытирая полотенцем лоб. А потом говорит:
– Ну че, едем? Готов?
Глава 18
– Во сколько ее привезут? – спрашиваю.
– К восьми должны. – Захар смотрит на часы, передергивает плечами. – Лучше раньше быть на месте, мало ли. Проконтролировать.
– Согласен. Блть, вот хоть убей, неспокойно мне. Он точно выплатит всё? – Выключаю дорожку и замедляю шаг, восстанавливая дыхание.
– Да хер знает, – морщится. – Должен. Давай не будем, если есть сомнения. Гоша поручился за чувака. Я за Гошу. А так... Можно над душой постоять, чтобы при нас погасил этот гребаный кредит. С битой в смысле постоять. – Он показывает пантомиму, как машет невидимой битой.
 
– Вариант, – усмехаюсь.
– Не знаю, что еще придумать. Но если мы откажемся, другие возьмутся точно. Там очередь из желающих. Ладно, че. Если кинет, найдем его. Он это понимает, мы это понимаем.
– Документы я все сфотал, где живет — знаю. У него дети, жена. Не должен кинуть.
– Ты меня уговариваешь или себя? Еще можно отказаться. Думай.
Думаю. С ночи только этим и занимаюсь. Поднять столько бабла за месяц... это то, что сейчас надо.
Рискованно, но если выгорит, будет хорошо. Зачем в это ввязывается Захар, я понятия не имею ни малейшего. С возможностями его папаши чувак может ничего не делать в принципе никогда. Обдолбаться и лежать на пляже. С другой стороны — так себе цель, да? А еще я не сомневаюсь, что такой способ времяпрепровождения он пробовал. И что–то ему не понравилось.
Полагаю, дело в азарте.
– Погнали. – Спрыгиваю на пол. Вынимаю наушники из ушей и кладу в карман.
– Вот теперь я сам сомневаюсь. Может, нахер? Поехали в «Лето», потусим. Лоджию снимем. Гоше скажу, что отбой. Пусть делает, что хочет с ней. Реально, мутно всё как–то.
Качаю головой. Чтобы столько тусить по клубам, нужно иметь горшочек с золотом, который варит двадцать четыре на семь. В реальной жизни по щучьему велению не получается. Ты либо работаешь, чтобы девушку в клуб сводить, либо не водишь ее в клуб. Вот только проблема, когда много работаешь, уже не до клубов. Замкнутый, сука, круг. А вокруг толпа фиксиков.
– Не, нельзя. Мне завтра к детям на праздник, нужно быть полностью трезвым. Ну и раз взялись, надо делать. Я настроился.
Захар мысли читает:
– Я угощаю, без проблем. Юльку твою позовем, если у тебя только на нее встает. Понял уже, что проблемы у тебя с этим делом и другими бабами.
Склоняю голову набок.
– Ха–ха. Ты мне в прошлый раз что сказал? Что всё под контролем, а телка эта мне на шею при Юле кинулась. Прекрасно было.
– Ну кто ж знал. Сорри. Матвей, деньги – это вообще не проблема. Ва–ще! Как пришли, так ушли. Похрену, никто их считать не будет. Ну ты же меня знаешь.
– Ты за рулем? Если нет, то на моей поедем.
– За рулем.
Мы идем в сторону раздевалки, Захар никак не заткнется:
– Блть! Мы же друзья! Ты сиротка, родаков нет, я понимаю. Если я говорю, что угощаю, значит, не жалко. И уж точно не накладно.
Он снова пытается купить себе друзей. По привычке, потому что иначе у него картина мира не складывается. Вот только со мной это не работает. Поначалу эта его потребность заплатить бесила ужасно, но со временем я примирился. Он так привык с раннего детства. Ему просто нужно делать скидку, как болезным. Ну и присматривать, чтобы не вляпался.
– Знаю, Захар. Спасибо большое, но за Юлю буду платить я, – объясняю очевидные вещи. – А не ты. И это не обсуждается.
– Ты ведь не думаешь, что я на бабу твою глаз положил? Потому что если да, мне это пздц неприятно. И деньги, что ты за коктейль тот перевел, меня обидели. Я пригласил, я угостил. Всё.
– Захар, если бы ты на нее виды имел, мы бы сейчас по–другому разговаривали. Она — моя девочка. Твою щедрость ценю, но не надо больше. Окей?
– Окей.
Расходимся в раздевалке. Сантехнику здесь починили, но сегодня снова что–то сломалась, поэтому душ выходит ледяной и особенно бодрящий.
Едем на двух машинах в сторону СТОшки, что расположена на краю города. Куда и должны вот–вот отбуксировать тачку, что я купил. На деньги Захара, разумеется. Вот такая схема. И нет, это не первая наша авантюра. Зато в перспективе самая прибыльной.
Бросаю взгляд в зеркало и вижу новенькую бэху Захара. Одна из машин его отца, которых у них целый гараж. Чем занимается его папаша — вопрос, который обсуждать не принято. Но эта деятельность занимает крайне энергозатратная. Потому что у Захара свободного времени еще больше, чем у меня, живущего с бабулей–одуванчиком.