Благословенный (СИ)
Шон знал, что Джек не желал поверить и смириться со смертью своей семьи и помогал ему в поисках, даже когда Зак, потеряв терпение, отказался. Шон верил брату, когда тот говорил, что его семья не погибла, единственный, кто верил.
Подхватив почту, лежащую на столике, Джек пошел в кабинет, сделав знак Шону следовать за ним.
— Видел, — ответил он на ходу.
— И что думаешь?
— Это точно его дети. Как на заказ сделаны — еще два маленьких Рэя. Даже ДНК проверять не нужно.
— А мама кто?
— Пока не знаю. Но выясню.
Джек скинул пиджак и, опустившись в кресло, прикурил. Потом устало откинулся на спинку и, зажав в зубах дымящуюся сигарету, стал посматривать почту. Шон сел напротив и тоже закурил. Эту вредную привычку, как и остальные, он перенял от брата с тех пор, как тот впустил его в свою жизнь. Он наблюдал за Джеком, пока тот отбрасывал письма, едва на них взглянув, в ожидании, когда тот закончит, и они смогут продолжать разговор.
— Нью-Йорк? — Джек задержал взгляд на очередном письме, разглядывая штамп. — Без обратного адреса, без имени…
— Анонимное?
— Ох, не люблю я эти анонимные письма, — Джек вздохнул и распечатал конверт. В нем была одна фотография, на обратной стороне которой было что-то написано от руки некрасивым корявым почерком.
— Там что-то написано, — сказал Шон, наклоняясь и пытаясь разглядеть каракули.
Но Джек не услышал его, впившись немигающим взглядом в снимок. Шон всмотрелся в его вдруг окаменевшее лицо, с которого, казалось, схлынули все краски.
— Джек… что там? — почему-то шепотом спросил Шон, удивленный его реакцией. — Джек! Да что с тобой?
Крупно вздрогнув, тот бросил на него ошеломленный взгляд.
— Я знал… — прохрипел он.
— Что знал?
— Я знал. Знал, черт возьми! — он вдруг резко подскочил и с чувством грохнул кулаками по столу.
Шон невольно отодвинулся, недоуменно и испуганно смотря на него. Схватив фотографию, Джек неожиданно рассмеялся и протянул ему.
— Вот она! Смотри!
— Кто?
— Моя жена!
Шон осторожно взял фотографию и взглянул. На снимке была женщина, сидящая на полу в каком-то темном помещении, прижимаясь спиной к стене и обхватив колени руками. Темные спутанные волосы ее были взлохмачены, одежда была грязной, порванной и в пятнах крови. Она казалась израненной, под окровавленными пятнами на одежде угадывались раны. Странные, порванные. Как будто это были укусы животного. Большие прекрасные глаза ярко выделялись на грязном лице, они были очень печальными. В них застыла боль. Но страха он не увидел. Только холод и ненависть.
— Ты уверен? — усомнился Шон, пораженно разглядывая фотографию. — Я хочу сказать… Ты говорил, твоя жена была блондинкой.
— Моя жена была седой до последнего волоска. А сейчас предпочитает быть брюнеткой. Как будто это может помешать ее узнать, — Джек злорадно усмехнулся и выхватил фотографию из рук Шона.
— Но… что с ней? Выглядит она… можно сказать… не очень…
— Еще бы! Из могилы же вылезла! Как ты хотел? — как-то нервно хмыкнув, Джек развернув снимок и пробежал глазами по каракулям.
«Откопали твоих покойничков — оказались живехоньки! Что ж ты их живьем похоронил? Если не хочешь, чтобы мы их закопали на самом деле, приезжай по указанному нижу адресу в назначенное время. Один».
Джек нахмурился. Но тут же снова улыбнулся, подняв на Шона сияющие глаза.
— Они живы! Мой сын жив!
Опустившись обратно в кресло, он стал жадно разглядывать фотографию.
— Ну, привет, любовь моя, — тихо проговорил он, обращаясь к женщине на снимке так, будто она могла его слышать. — Вот ты и попалась! Вот сучка… Как она это провернула?
Он пораженно покачал головой.
— Ты посмотри, какая ловкая оказалась… Молодец, ничего не скажешь. Интересно, как она все объяснила Рику? — он взглянул на Шона, который в ответ только пожал плечами.
— А Рик? Почему они не прислали фотографию Рика? — Джек взволнованно заглянул в конверт, проверяя, что там действительно ничего больше нет. Шон заметил, что руки его дрожат от волнения. Джек все еще был потрясен, хоть и пытался владеть собой. Глаза его лихорадочно горели, а бледность на лице сменилась возбужденным румянцем, который Шон никогда раньше у него не замечал.
Хотя Джек и не верил в их гибель, но воскрешение жены и сына все равно стали для него настоящим потрясением. В нем смешались два чувства — дикая радость и слепая ярость, и он не знал, какому из них дать волю, чтобы дать выход эмоциям.
— Может, посчитали, что ее фото достаточно? — предположил Шон.
— А может, его у них просто нет? Посмотри, как дерзко она смотрит. Никого страха. Если бы Рик тоже был у них, она бы боялась, — Джек внимательно разглядывал фотографию. — Странно. Почему она не боится? Не пойму… она что, покусана? Похоже, что ее кто-то покусал. Собака? Посмотри, какая ненависть у нее на лице, в глазах. Она не боится того, кто ее фотографировал. Она его ненавидит.
— Если бы со мной так обращались, я бы тоже их ненавидел.
— Нет. В первую очередь, ты бы боялся. В таких ситуациях страх всегда преобладает. На мою жену это не похоже. Она не из тех, в ком может быть столько ненависти, что она пересилила даже страх.
— Ты не знаешь, что с ней было все это время. А если она у них уже давно?
— Нет, недавно.
— Почему ты так думаешь?
— Из-за волос. Я же говорил, она абсолютно седая. Посмотри, волосы идеально прокрашены. Чтобы носить такие темные волосы, ей нужно регулярно подкрашивать свои седые корни. Седины не видно. Значит, она у них совсем недавно, даже волосы не успели еще отрасти. Не думаю, чтобы они ей приносили краску, чтобы она подкрашивала их, — он ухмыльнулся.
— А почему она седая? Разве такие молодые женщины бывают седыми?
— Как видишь, бывают. Она поседела, когда в последний раз была в психушке. Это наследственно и связано с ее болезнью. Ее мать тоже рано поседела. И тоже в психбольнице. Обе они якобы умерли во сне, и после этого проснулись седыми.
— Ничего себе, — пробормотал Шон удивленно. — Разве так бывает?
— У психов все бывает. На то они и психи.
— Но на фотографии… она совсем не похожа на сумасшедшую.
— Не все сумасшедшие похожи на сумасшедших. Она тоже не была похожа, когда не кидалась на меня с ножом или не стреляла в меня из моего же пистолета.
— Ничего себе, — снова повторил Шон. — А на вид такая… беззащитная, что ли. Нежная.
— Да. Она такая и есть. Кэрол такая и была, — в его голосе вдруг прозвучала тоска и глубокая печаль, он опустил взгляд на фотографию, на свою жену. — Послушная, добрая, любящая… А потом она стала превращаться в Элен, свою мать, психопатку чертову. Я пытался ей помочь, но она мне не поверила. Она перестала мне доверять. Не верила, что я люблю ее… что хочу помочь. Может, потому и сбежала, что думала, что я опять запру ее в психушку и оставлю там навсегда.
— Что ты намерен делать?
— Полечу в Нью-Йорк на назначенную встречу.
— Но это же ловушка. Ведь наверняка, они нашли их и похитили, чтобы до тебя добраться.
— Это понятно.
— Как думаешь, что им от тебя нужно?
— Понятия не имею. Одно из двух — либо будут что-то требовать, либо хотят убить.
— Но… это же опасно, идти туда, как они требуют. Надо что-то придумать.
— А что тут думать? Вариантов у нас немного. Сами найти мы их не сможем. Значит, мне остается только одно — прийти туда. Только я один не пойду, естественно. Схватим того, кто явится за мной, а уже он нас приведет и к моей семье.
— А если не захочет?
— Заставим.
Шон поерзал на стуле, встревоженно смотря на брата, который не отрывал взгляда от фотографии.
— А если никто не придет? Если там будет в засаде киллер? Он просто убьет тебя, и мы ничего не успеем сделать.
— Придется рискнуть. У них все-таки может быть мой сын.
— Но ты же сам сказал, что его там нет.
— Я могу ошибаться. Речь идет о жизни моего сына. Я не буду рисковать, даже если вероятность того, что он у них — всего один процент из ста. Если этот процент может стать роковым, я никогда не иду на риск. Я не люблю сомнения и неуверенность.