Благословенный (СИ)

Тимми не благословенный, никакие силы его не охраняют, как она думала. Значит, он может умереть, как обычный человек. В любую секунду, если еще не умер. Если Исса его не спасет. А если не умрет, он придет убивать Джека. И она должна будет его остановить. Опять. А для этого был только один способ — уйти с ним. Но ведь Тимми, как и Джек, не может быть с ними, с ней и Патриком, он не благословенный, у него нет защиты от их проклятия. Оно его убьет. Не сейчас, так потом. А если она бросит Тимми, он убьет Джека. Какой-то замкнуты круг. Как из него выбраться? Был еще вариант — просто убить Тимми, и тогда он не сможет убить Джека. Но и этот вариант был для Кэрол неприемлем. Даже Патрик от него отказался, привязавшись к новому другу, каковым стал считать Тима.
Кэрол сжала голову руками и застонала.
Что же делать?! Что теперь делать?
Луи. Вот, кто может помочь во всем разобраться. И, возможно, подскажет, что им с Патриком делать дальше. Как жить. И как разгрести всю ту кучу, которая их придавила.
  
Глава 18
 
Кэрол провела в больнице неделю.
За это время ни Патрик, ни Джек ни разу ее не навестили.
Кэрол страдала, боясь, что потеряла сына, его любовь и уважение. Боялась, что он все-таки рассказал Джеку и Рэю о лисятах. Она пыталась утешиться мыслью, что они благословенные и неведомая сила в них не позволит, чтобы с ними случилось что-нибудь плохое. Не позволит Джеку им навредить. Но это было никчемным утешением. Какие бы они ни были, они не бессмертные.
Она понимала, что Джек не может в открытую с ней расправиться, из-за Патрика. Иначе он бы ее уже убил, Кэрол в этом даже не сомневалась, уверенная, что он ненавидит ее пуще прежнего из-за Тима. Она даже боялась представить, что думает Джек и что у него внутри. Он всегда ей говорил, что не потерпит измену, что убьет ее, если к ней прикоснется другой мужчина. И теперь узнал, что у нее есть этот другой. Да еще и не кто-то, а Тим. Более того, она отвергла его, Джека, на глазах у него и Патрика, унизила. Он говорил ей о своей любви, примирении, семье, просил пойти с ним, а она выбрала Тима. Но на самом деле дело было не в Тиме. Она не выбирала между Тимом и Джеком, как они подумали и как это выглядело. Она просто не хотела пойти с ним, Джеком, а у Тима искала защиты от него. Не поверила ни единому его слову. Ни о любви, ни о семье, ни о том, что все будет хорошо. В последний раз, когда она поверила, взяла его протянутую руку и пошла за ним, забыв обо всем на свете, поддавшись своей любви, он снова запер ее в подвале, угрожая расправой и смертью, не говоря уже о его намерении отправить ее до конца дней в дурдом, если он все-таки бы смилостивился и решил сохранить ей жизнь. Он считал ее сумасшедшей и опасной, она даже не сомневалась в этом.
Ее не огорчало то, что он не приходит. Наоборот, она со страхом ждала их встречи. Чтобы она не говорила, она его боялась, а теперь — как никогда. И старалась не вспоминать о том, что было в подвале. Об этом нелепом и странном забвении, которое почему-то их накрыло, где они перестали вдруг быть врагами и словно вернулись в прошлое, когда любили друг друга и были самыми близкими людьми… Когда занимались любовью, когда спали в объятиях друг друга… Она старалась забыть, с какой нежностью и любовью он снова прижимал ее к себе, как когда-то давно, казалось, целую вечность назад. Словно время вдруг повернулось вспять. Исчезло все, что было после того, как она обнаружила его ручку в спальне Даяны. И она лежала, прижималась к нему и беззвучно плакала от счастья, представляя, что это все на самом деле так, что это был всего лишь кошмар, страшный сон, от которого она пробудилась, оказавшись в его объятиях, рядом с ним, ее Джеком, только ее… И никогда они не расставались, никогда не становились врагами. Все это ей только приснилось.
Но все оказалось наоборот. Ее кошмар был реальностью, а эти мгновения в его объятиях, их любовь — наваждением, которое быстро развеялось. Они снова враги и ненавидят друг друга. И оказалось, что эти мгновения ничего не значили. Ничего, что она себе вообразила. Не было в нем никакой любви, а тем более нежности по отношению к ней, была только неприязнь и желание с ней расквитаться. И это не удивляло. Таков Джек. Он всегда таким был. И она никогда об этом не забывала.
 
В общем, об этом Кэрол старалась не думать, не желая причинять себя лишнюю бессмысленную боль. Она думала о Тимми и молилась о том, чтобы он выжил. С улыбкой и нежностью она вспоминала, как он, наконец-то, решился сказать ей о своей любви, как обрадовался, когда она выбрала, как он посчитал, его, а не Джека. Ее переполняло восхищение, когда она вспоминала его схватку с Хоком. Хок всегда казался несокрушимым, Кэрол помнила, с какой легкостью он справлялся с Рэем, тоже сильным и немаленьким мужчиной, как с ребенком. Но Тим словно и не заметил мощности ставшего на его пути великана, напав на него с такой быстротой и решимостью, что самого Хока этим шокировал. Не только напал, но и одолел, с легкостью, как показалось со стороны. Он мог его убить, но почему-то не захотел и просто вырубил. И тут же получил пули в спину. Его не смог остановить Хок, но остановил Джек. Подло, исподтишка, выстрелив в спину. Но когда подлость останавливала Джека? Для него все способы хороши, единственное, что его интересовало — это результат. Все вышло, как он хотел, он забрал жену и сына, одолев своего соперника, а как — уже не важно. Бедный Тимми! Джек не обладал внушительными ростом и силой, как он, Тим, или как Хок, но был опаснее их двоих вместе взятых, он привык побеждать, при любым обстоятельствах. И уж точно к нему не следовало поворачиваться спиной и оставлять без внимания, думая, что от него не может исходить угрозы, потому что он физически слабее. В нем была другая сила, и пока с этой силой никто еще не смог справиться. Но ничто не вечно. Непобедимых не бывает. И ее с Патриком видения о его смерти — тому доказательство.
Но пока еще Джек ходил в победителях, ни на миг не уронив свой статус, а Тим в очередной раз боролся со смертью, потерпев поражение.
Кэрол навещал Шон, каждый день, чему она была немного удивлена. Она не знала, делает ли он это по велению Джека, или по собственной инициативе, и не задавала ему этот вопрос. Она познакомилась с братом Джека, и была с ним приветлива. Он ей понравился. Это был приятный и доброжелательный парень, искренний и открытый. Он пытался скрыть от Кэрол любопытство, которое она в нем вызывала, но его попытки были тщетными. Он не умел притворятся, у него все чувства и мысли на лице были написаны. Он стеснялся и робел перед ней, еще не избавившись от своей чисто юношеской застенчивости перед женщинами. У Кэрол было много вопросов, но она не задала ему ни одного. Она узнала — Шон сам ей рассказал — что он живет у Джека, работает в его фирме и учится в университете.
Хок был внимателен к ней, но свое общество не навязывал, не беспокоил понапрасну, только когда она его звала, или когда сам хотел узнать, не нужно ли ей чего.
Кэрол смотрела телевизор или спала, набираясь сил для предстоящих испытаний, не легких, в чем она была уверена. Ничего хорошего за стенами этой больницы ее не ждало. Тем более во власти Джека.
Настал день, когда ее выписали.
За ней приехал Шон, и вместе с Хоком они поехали в аэропорт. Только тогда она узнала, что Джек и Патрик уже были в Сан-Франциско, поручив ее заботам Шона. Такое демонстративное пренебрежение с их стороны не предвещало ничего хорошего. К поступку Джека Кэрол осталась равнодушна, но то, что ее бросил Патрик, уехав с отцом, расстроило ее настолько, что она не проронила ни слова до того момента, как ее ввели в дом, в который она не думала когда-либо вернуться. Там ее никто не встретил, кроме Норы, которая даже не попыталась скрыть своей неприязни.
 
— Скройся, швабра, если не хочешь, чтобы я вырвала тебе твои наглые глаза! — скривив губы, бросила ей Кэрол с пугающей злостью.
Женщина в ужасе метнулась прочь. Шон шокировано уставился на Кэрол. Он успел проникнуться мнением, что она самая милая и безобидная из всех виденных им женщин, она была с ним мягкой и приветливой. Столь резкая перемена в ней его поразила. Словно сейчас перед ним появилась совершенно другая женщина. Женщина, способная привести в ужас и заставить удариться в бегство одними только словами и взглядом. Было очевидно, что Нора ее боялась. Познакомившись с Кэрол, пообщавшись с ней, Шон стал считать, что Джек слишком уж преувеличил, когда говорил, что она опасна, что психопатка. Ничего такого Шон в ней не заметил. Наоборот, она была тихая, спокойная и очень печальная. И он был очарован ею, ее красотой и нежностью, ее проникновенным взглядом, которым она заставляла его сердце замирать каждый раз, когда он смотрел в ее глаза. Глаз прекрасней и печальней он еще не видел. Теперь он понимал, почему его брат не мог ее забыть, искал, как одержимый, хотя сам Джек этого не признавал, утверждая, что ищет ее только ради сына, чтобы его найти, а она ему больше не нужна. Но это было не так, вранье, Шон это видел. Джек любил ее. И Шон не понимал, почему теперь, когда его семья все-таки нашлась, Джек был таким расстроенным. Понятно, что он сердился на жену, но к чему печалиться теперь? Брат пытался это скрыть, но Шон знал, что случилось еще что-то, о чем Джек не захотел ему рассказывать, и, наверное, именно это и являлось причиной, по которой его брат вдруг загрустил, что так на него было не похоже. Шон пытался спросить у Хока, но тот ничего ему не сказал. Это озадачило Шона. Он уже привык к тому, что Джек всем с ним делился. Что же такого произошло, что Джек не захотел сказать об этом ему?