Красная нить судьбы (СИ)

Мягкие длинные волосы под её пальцами, губами в губы, он шепчет признания, что любит её, она не слышит, но наблюдает за его агонией, чувствует его возбуждение бёдрами, возбуждаясь и сама. Солнечный свет рапирами через окно, аромат почти готовой пиццы, уютная кухонька с бежевыми обоями и маленькой Эйфелевой башней, падающая куда-то в неизвестность. Очерченные губы обхватили грудь, поглотив отвердевший сосок полностью. Ева почти выкрикнула, закинув голову назад, она ещё ничего подобного не испытывала, ни с первой и единственной любовью и уж точно не с Кириллом.
Миша забыл про всё, перед ним существовала лишь его богиня, перед которой он преклоняется, перед которой он раб всех своих желаний, порождаемые ею… Он её видит, он её чувствует, он наслаждается реальной Евой. Это не фантазии, почему раньше не сделал? Вот же она… Вот…
— Миша… — он ощутил как Ева перестала отвечать на его действия, слишком резко, слишком вразумляюще, чтобы продолжать. — Ты что делаешь… — Ева окончательно пришла в себя, задрожав всем телом от возбуждения, от стыда, от страха…
— Я люблю тебя, страстно и невыносимо… Давно люблю, — лишенный всех сил, лбом прикоснулся к её лобику. — Не хочу и не могу больше этого скрывать…
— Такого быть не может… — но её разум говорил, что может, ещё как может, вспоминая досконально их общение и вчерашнее внезапное смущение от него. Он мужчина, и всегда им был, а она заметила только вчера. Ева очнулась, прикрывая обнаженную грудь, на которой как клеймо горел поцелуй. Заметив её смущение, без сил подобрал футболку и протянул ей.
— Всё знаю что ты скажешь, но оно ничего не изменит. Я никого не хочу кроме тебя, никого не могу любить, все мысли, мечты о тебе, все желания чистые и грязные только о тебе, — он облокотился на окно, боль давила в паху, в груди жгло сильнее.
Солнечные лучи перекрыло тёмное облако.
Ева отвернулась и надела на себя футболку, обхватив руки. Она не могла до конца справиться с внезапным желанием, захватившее тело. Сумасшествие…
— Я не знаю что тебе ответить… — Ева посмотрела на него: несчастного, подавленного и полного любви. — Но знаю что мы не должны ничего подобного делать.
— Почему? Мне плевать на должны и нет. Существует только одно: любит и не любит!
— Ты прав. Но моё отношение к тебе… Я всё время относилась к тебе, как к родному…
— Но я тебе не родной! — Миша вспылил, но некуда отступать. Она со своей правдой, а он со своей.
— Хорошо, хорошо… — Ева попыталась собраться. — Что ты хочешь от меня?
Лицо Миши исказилось болью.
— Извини… Извини… Я на эмоциях… Нам надо обсудить это, найти выход, — Ева заходила по комнате.
— Не надо ничего искать, мне всё понятно, — Миша грустно улыбнулся, любуясь Евой: напуганной и милой. — Я больше не мог скрывать и хотел, чтобы ты узнала. Ты теперь знаешь, но я не хочу, чтобы насильно, чтобы ты подыгрывала, против своей воли. Только не так, прошу…
— Это нереально, Миша… Я всегда буду любить тебя как… — снова этот дурацкий взгляд, напоминающий взгляд матери.
— Я понял! Прости за моё поведение… Прости… — Миша поспешно направился за курткой и вылетел из квартиры, Ева присела на стул, переводя дыхание. Кажется мир перевернулся в эту субботу безвозвратно.
Им обоим нужно прийти в себя.
  
33. Обещание
 
Как бы не было больно, но Миша дышал свободнее. К тому же, разве что-то потеряно? Ева сама не знает, чего желает, но как она отвечала на его поцелуи, ей нравились прикосновения, этого не мог упустить из внимания… Просто она ещё не разобралась с происходящим. Миша не сожалел, наоборот, виток новой истории запущен. Вспоминался и отец, который напором и послушанием пытался влюбить в себя Еву, но всё тщетно проваливалось.
— Боже, — Миша встряхнул головой, сняв шапку. Всё кипело в нём. Слишком много мыслей…
— Миша! — знакомый голосок со стороны магазинов. Обернулся. — Привет! — Вика, это она.
— Привет, — дружеское объятие. — Давно приехал?
 
— Вчера. Как твои дела?
— Всё хорошо… — какая-то грусть в глазах. — А ты как?
— Да я тоже в порядке. Отлично выглядишь, смотрю, более женственной стала, — обычно гардероб Вики практически по стилю не отличался от гардероба Миши, когда они в школе учились: спортик, сплошной спортик. А тут в полушубке, с сумочкой и в сапожках.
— Что-то захотелось поменять в жизни.
— Чего мы стоим на улице, пошли, кофе выпьем.
Вика просияла и кивнула, как же ей не терпелось поговорить с ним, просто побыть вместе, как всегда происходило между ними. Но уже не так, как раньше.
— Ты изменился, — Вика провела пальчиком по краю кружки с кофе.
Хлопья снега витали за окном, солнечное морозное утро затянуло осенним серым небом.
— Да такой же, — по-другому он себя не ощущал.
— Раньше ты был милым и смазливым, сейчас мужественный, — Вика сжала бёдра, вспомнив невольно совместные ночи. Его плечи стали шире, мышцы груди выпирали, так и притягивая коснуться. Вроде в простой серо-синей толстовке сидит, волосы взъерошенные, насыщенно-синие глаза с длинными ресницами под дугами плавных линий бровей, а всё отличается от всех всем.
— Ты до сих пор с тем парнем?
— Да, — Вика глотнула кофе, и тихо засмеялась. — Я стала типичной как моя мать, пью кофе и не ем бургеры, потому что думаю, что испортят желудок с фигурой. Разве бы я могла об этом задуматься в школе? Всего то прошло немного времени, а меня будто той и не существовало никогда. Дерьмо какое-то… Скажи что я дура, пожалуйста, скажи это… — в глазах Вики было не скрыть сожаление, она сожалела, что решила отдаться в другие отношения. Сколько раз она ненавидела себя за то, что позвонила в тот злополучный день Мише и сказала, что у неё другой.
— Ты не дура.
— Мне надо было идти с тобой до конца, а так, все идиоты, кроме одного тебя. Даже сейчас смотрю на тебя и ведь никто рядом не стоял. Ну пусть бы ты меня не любил, но мы бы уважали друг друга, моей любви мне было достаточно.
— Вик… — Миша посмотрел в окно, одна простая истина открылась ему благодаря Вике. Одна. Простая. Истина.
— Ты куда? — Вика подняла взгляд.
— Спасибо за встречу, — Миша чмокнул Вику в щёку и извинившись, исчез. Рой мыслей, прилив бодрости духа, просветление.
Один пропущенный вызов от Евы, сразу же набрал и позвонил.
— Всё в порядке с тобой? — Ева беспокоилась.
— Да, а ты как?
— Нормально.
— Я ведь пиццу так и не поел…
Ева засмеялась в трубку.
— Приходи, поешь. Я её зря что ли готовила всё утро…
— Сейчас приду.
Волнение отпустило, но на тело накатывала дрожь. Многое сложно объяснить, но требовало ли оно объяснений? Тем более, когда им обоим всё понятно. А Еве подавно, она никогда не осудит, не испугается, не прогонит, не потому что может вытерпеть, а потому что понимает…
Ева открыла дверь, посмотрев с нежностью на Мишу, стоявшего, опираясь на косяк двери. Прежде чем нажать на звонок, он простоял в раздумьях, оттягивая момент.
— Проветрился?
— Да.
— Я не хочу, чтобы ты избегал меня. Чтобы закрывался из-за произошедшего, — Ева прошла на кухню, картина почти повторилась, как и утром, только за окном тускло.
— Не буду.
— Но ты должен понять меня, просто обязан! — тихо прошептала Ева.
— Пообещай мне кое-что, — серьёзный взгляд Миши как никогда переполнялся уверенностью.
— Что?
— Я чувствовал, тебе нравилось то, что происходило, тебе не было противно. Обещай, если тебя будет тянуть ко мне, если ты будешь желать меня так же, как и я тебя, ты не остановишь себя.
— Миша… Ты можешь влюбиться и полюбить кого-то, кого встретишь завтра…
— Обещай!
— Хорошо, обещаю, — Ева не верила в силу данного обещания. — Но и ты обещай, если ты кого-то полюбишь, то забудь про это обещание и просто будь счастлив!
— Обещаю, — на душе Миши совсем стало спокойно, даже как-то слишком сладко.