И опять Пожарский 5 (СИ)
А ничего, вот выполнит его десяток все четыре задания князя Пожарского и тот обещал удвоить количество наград на груди у Шустрика. И "Боевую доблесть" Санька получит и редкую совсем медаль "За укрепления православия на Руси" и уж совсем редкую "За дела угодные Господу". А самая главная награда будет и совсем небывалая. Такой орден есть на всей Руси только у одного Петра Дмитриевича. Называется он "Орденом Гроба Господня" и получают его только рыцари православных крестоносцев святого храма гроба Господня. Так, что станет Гамов ещё и крестоносцем и рыцарем. Наградить этим орденом может только Иерусалимский патриарх, князь Пожарский обещал выхлопотать его у патриарха для Саньки. И совсем, как любит говорить Пётр Дмитриевич, "на сладкое", станет Александр Тихонович Гамов бароном.
Из их первой двадцатки многие уже дворянами да воеводами стали, но баронов ещё нет. Замечательные награды. Только стоит между этими четырьмя орденами и медалями - четыре тяжёлых задания. Особо богобоязненным Санька никогда не был, но тут только при перечислении заданий десять раз перекрестишься. В самом начале нужно ограбить "Нотер Дам де Пари" или собор "Парижской богоматери". В нем хранится терновый венец, что был надет на голову Господа Иисуса Христа во время казни. Вот его и нужно из собора забрать. И не просто своровать, а именно ограбить. Разницу Шустрик понимал. Он, как и все в Вершилово, новый "Судебник" прочитал. Своровать - значит тайно проникнуть и взять незаметно, а ограбить - это открыто забрать и при этом людей поубивать или покалечить. Вот им и надо в соборе настоящую резню устроить, пробраться туда ночью убить почти всех монахов, забрать реликвию и след на англов направить. Для этого в его десятке есть двое парнишек, что умеют говорить по-английски. Они уже в седьмом классе учатся, и первые среди английский и французский языки знающих. А ещё они первые и среди тех, кто тренируется вместе со стрельцами и даже уже оба в походе на Швецию участие принимали. Обстрелянные и неробкие ребята.
Второе задание тоже в Париже. Нужно из двух снайперских винтовок убить первого министра Франции - кардинала Ришельё. Он ведь обязательно полезет посмотреть, что там, в соборе, произошло. Вот нужно его подкараулить и с крыши одного из домов поблизости пристрелить. Второй снайпер нужен, если вдруг первый промахнётся. У обоих есть медаль "Вершиловский стрелок" и оба с этой винтовкой долго тренировались. Должны справиться.
Дальше путь лежит в предместье Парижа. Там есть крепость и городок Аржантёй - северо-западное предместье Парижа, всего в 12 км от центра города. В этом Аржентёе находится одна из христианских святынь - Риза Спасителя.
По христианскому преданию, Пресвятая Богородица, умелая рукодельница, соткала для маленького Иисуса хитон из мягкого, тонкого верблюжьего волоса. С детства Иисус ходил в нем и носил его всю земную жизнь.
В этом городке нужно проделать то же самое, что и в соборе Парижской Богоматери. Перебить почти всех монахов и забрать святыню, при этом нужно ругаться и говорить по-английски.
Четвёртое задание ни чем, ни лучше. В местечке Отвильер в Шампани, в окрестностях города Реймса есть монастырь, в котором хранятся мощи святой равноапостольной царицы Елены.
Их вместе с ковчегом тоже нужно забрать, оставив английский след.
Вот и все поручения. Три ограбления и одно убийство. Отправляя десяток Гамова во Францию, князь Пожарский долго с ними беседовал, объяснял, что отобрать у католиков, которые под себя взяли и исправили настоящее христианское православное учение, чтобы деньги с верующих тянуть - это не преступление, а возмездие. Если бог терпит глумление над истинной верой, то верующие этого делать не обязаны. Все реликвии, а уж тем более мощи православной царицы Елены, должны находиться в Вершилово или в Москве. Эти католики нас ортодоксами кличут, не понимая, что это звучит не обидно, а гордо. Если мы ортодоксы, то значит, верим по-старому, как Господь и завещал.
Что же до убийства кардинала, то Пётр Дмитриевич так объяснил. Этот министр-кардинал затеял уничтожить всех гугенотов, что сейчас в Вершилово и в другие русские города переселяются. Нужно его остановить. Нам нужно, чтобы как можно больше хороших работящих людей со всей Европы к нам переселились, а кардинал Ришельё их массово убивает. Не станет кардинала и гораздо больше людей уедет из Франции и прибудет в Россию. Наша страна будет богатеть, и расширяться, а Франция беднеть. Что ж, князю видней. Первые гугеноты, что приехали в Вершилово и, правда, хорошие, работящие люди. Верят по-другому. Пусть им. Потом поймут, что настоящая правильная вера - это православие. А поймут и окрестятся заново. Ну, не они сами, так их дети или внуки. Нам куда спешить.
- Вы с Вершилово? - к стоящим плотной группой у трапа корабля русским подошёл знакомый Гамову французский офицер Мишель де Нойрей, - Пойдёмте отсюда, я уже купил лошадей. Нужно пока светло подальше отъехать от Дувра. И старайтесь не говорить по-русски.
Событие семьдесят седьмое
Мишель де Нойрей и не знал, как ему относиться к тому, что судьба стала преподносить ему подарки. И не плохие. Нет. Одни только приятные и дорогие подарки. Началось всё, конечно с его поездки в Пурецкую волость. По возвращению он сразу стал далеко не бедным человеком. Банк "Взаимопомощь" выдал деньги, которые обещал, и остальные лично король Людовик в кожаном мешочке передал. Радовался, что теперь и во Франции стекло с фарфором делать будут. Делать, может и делают. Только Мишель те поделки видел. Он бы себе такую вазу не взял, ещё соседи засмеют.
Потом он купил корабль на деньги князя Пожарского и отправил четырьмя рейсами четыре сотни семей гугенотов в Вершилово. Как бы можно успокоиться, нанять капитана и управляющего (не вора), и жить себе, поживать и добра наживать на торговле с Новым Светом. Только не вышло. Он ещё находился в Ла-Рошели, в нанятой квартирке, когда к нему с выпученными глазами ворвался слуга с возгласами:
- Там, там, внизу.
Добиться от этого олуха ничего не удалось, так и твердил про свой низ. Пришлось спуститься. Что ж. Слугу можно простить. Сам чуть заикой не стал. У дверей небольшого двухэтажного домика в узком переулке было с сотню военных и полно дворян на конях. Прямо армия целая. Двоих Мишель узнал сразу. Это были предводители гугенотов герцог Анри де Роган и его брат Бенжамен де Субиз. "Допрыгался" - решил капитан и принялся вынимать шпагу.
Не дали. Появившиеся из-за спины двое молодцов взяли под локотки.
- Ну, ну, шевалье, мы в гости с добрыми намерениями, а вы за свою большую шпагу хватаетесь, - спрыгнул с коня де Субиз и протянул Мишелю руку.
- Не много ли вас для добрых намерений, - но руку брату герцога пожал.
- Давайте, мы зайдём к вам в гости и переговорим без посторонних глаз, - тоже с помощью придворных сверзься с коня и герцог.
- Прошу, Ваша Светлость, - куда их только усадить, в комнатке всего два стула, поднимаясь, решал дилемму капитан.
Зря решал. Никто ему сесть и не предложил. Де Роган уселся на стул и стал внимательно разглядывать де Нойрея.
- Вы ведь католик, шевалье, и воевали против гугенотов. Объясните мне, зачем вы помогаете нам? - чуть скривив губы, проговорил герцог.
- Я не то чтобы вам помогаю, я выполняю свою часть сделки с герцогом Пожарским, хозяином Пурецкой волости, - решил говорить правду капитан.
- Это нам известно. Почему не отказались, проявили известную решимость, убеждая твердолобых гугенотов? - прыснул де Субиз.
- Я не думаю, что воевать со своими земляками самая лучшая идея. Только ведь я солдат и больше ничего не умею. Да и это, как выяснилось в Вершилово, умею плохо, - развёл руками Мишель.
- Что московиты так хороши? - поднял заинтересованный взгляд герцог.
- Мой друг, Рене де Карт, сказал, что один русский разделается с десятком французов, даже не вспотев. Я ему верю, - переступил с ноги на ногу де Нойрей, стоять было неудобно под перекрестьем взглядов, его словно оценивали эти двое.