Рейтинг (СИ)

— Подумайте, — снова прозвучал голос и изображение на потолке пропало. Вместе со светом.
Это уже слишком… Перебор, черт побери! За последнее время Гольдштейн с Ломовым не без участия Аси неоднократно устраивали ему проверку на психологическую выдержку. Ася моделировала ситуации со свойственной ей безжалостностью электронного процессора. Они перестраховывались на тот счет, если в центре управления он встретит фантом условного противника. Но все условные события происходили в красном лабиринте, никак не в обычной жизни. Он четко знал, что находится в симуляторе, охраняемом пятью уровнями защиты. Неожиданно выключали свет, выбрасывали фантомы монстров, стреляли. Рассчитывали натренировать адекватную реакцию на внезапность и собственные страхи. Один раз без предупреждения запустили двойника. Во время плановых профилактических работ. Это была, пожалуй, большая из всех жуть. Но затрагивать личное… А потом еще будут удивляться, когда узнают, что он подсел на небору.
— Гольдштейн, мои мозги и не такое выдержат! Кончай издеваться! У меня день рождения! Вы там все совсем обалдели, что ли? — выплеснул эмоции в вентиляционное отверстие. — Незабываемый день! Спасибо! Подарок, то что надо! Хрен я тебе соглашусь! Ты это хотел услышать? А за мокрые штаны и подглядывание в туалете могу и по морде дать! И не посмотрю, что ты большой начальник! И карточку свою можешь в задницу себе запихнуть. Я говорил, что уеду к отцу? Думаешь, я шутил? Жил как-то раньше, и сейчас проживу без твоей сраной карточки!
Эмоциональный всплеск снова возымел влияние.
Двери в кубе открылись, и на пороге предстал тот же военный, которого пришлось встретить ранее в коридоре.
Жестом он предложил выйти.
В тот момент Саша Линник практически был уверен, что его злоключения на этом закончились. Он вышел из куба, смерив своего конвоира презрительным взглядом. Конвоир жестом указал направление и подтолкнул в спину.
Несколько поворотов коридора привели в просторную комнату с мебелью. Была надежда увидеть здесь Гольдштейна или Ломова, но взамен увидел полноватого мужчину средних лет, важно восседающего в массивном кресле. Две большие залысины обнажали высокий лоб с глубокими продольными морщинами. Судя по белоснежной рубашке и строгому серому костюму лысеющий мужичок не был военным. Его лицо показалось знакомым, но где и при каких обстоятельствах они встречались, вспомнить было сложно.
Конвоир подтолкнул к дивану напротив.
Саша присел на мягкий диван, не отрывая взгляд от сомнительной личности в кресле.
— Так вы отказываетесь даже не узнав от чего? — голос был тот же, что и в кубе.
— Да.
Собеседнику такой ответ явно не пришелся по душе. Он нахмурился и продольные морщины на лбу превратились в одну глубокую складку.
— Вы, наверное, не до конца осознаете свое положение.
— Я все осознал, готов исправиться, забыть про небору и отправиться домой, поскольку в день своего рождения хотел бы находиться там, а не на очередной проверке Гольдштейна.
— Вы ошибаетесь. Это не проверка названого вами человека. Мы расстанемся после того, как вы выполните одну услугу.
— Хорошо, — Саша собрал остатки самообладания. В том, что это проверка, он уже не сомневался. — Я выслушаю вас после того, как мне дадут возможность чем-то прикрыть мой голый торс и хотя бы тапки на ноги.
Строя план дальнейших действий, оценил окружающую обстановку. Дверь обычная, если действовать быстро, могут не успеть заблокировать. У конвоира в руке шокер с ремешком на запястье, снять не просто. Небольших предметов в комнате нет. Кроме кресла и дивана закрытый шкаф в стене, припаянный к полу пустой стол. Даже табуретки не было, которой можно было бы обороняться.
— Проблема в тапках? — удивился собеседник.
— Проблема в вашей сексуальной ориентации.
Эта фраза была припасена для разговора с Гольдштейном о видеокамере в туалете, причем с дополнениями из соответствующих настроению эпитетов и сравнений, но пришлась как нельзя кстати. На лице собеседника появилась растерянность.
 
— Не совсем вас понимаю, — задумался собеседник в кресле, в связи с чем получилась пауза, за время которой Саша неожиданно вспомнил, где видел лысеющего толстяка раньше.
Когда покупал небору…
Внизу.
От ощущения нестыковки событий он и сам чуть не завис.
Тем временем принесли одежду. Зашедший был в такой же форме, как и конвоир, только шокер у него был без ремешка на запястье. Кроме шокера он держал в руках стопку одежды и обувь.
Саша взял футболку, неспешно одел ее, пожалев, что драпать придется в мокрых штанах, и запустил свой план в действие. Мягкая туфля полетела в сторону кресла, отвлекая внимание охранников и подтверждая предположение, что сидящий в кресле — качественная голограмма, поскольку пролетела сквозь него. Шокером, выхваченным из рук охранника, пока тот проводил взглядом туфлю, дал разряд точно в точку выхода седалищного нерва на бедре, как учил Ломов. Одна нога у охранника подкосилась, и надо было только придать его падающему телу правильное направление — в сторону второго охранника.
Выскочив из комнаты, метнулся налево, сделав максимальные ставки на скорость.
  
Часть 3. Профилактика. Глава 4
 
Тому, что удалось сбежать, Саша удивился меньше, чем увиденному за пределами здания, из которого выскочил. Постройка была всего лишь двухуровневая. Не многоуровневая высотка, как на пятом верхнем этаже, где ему в основном пришлось проводить время последние два года. Это был один из элитных этажей.
Рядом со зданием громоздились натуральные деревья и кустарники. Мягкая зеленая трава под босыми ногами немного замедлила скорость передвижения, явившись еще одной из причин панической растерянности. Двухуровневый дом стоял в лесу! В осеннем лиственном лесу из дубов, кленов, осин, берез и всяких других деревьев и кустарников, которые до этого Саша видел только на картинках. Зона дикой природы в зоопарке, где ему пришлось работать уборщиком в качестве наказания за рейтинговые махинации, только отдаленно напоминала скопление невероятного количества растений, сквозь которое он пытался бежать сейчас. Продираться через колючие кустарники, перескакивать поваленные деревья, брести по колено в траве. Это было даже больше похоже на виртуальную реальность, чем изоляционный короб. Высота этого этажа была огромной. Никаких прожекторов, чистая синь вверху, как натуральное небо. По всей вероятности, был день, когда он забрел в лес.
Погони не наблюдалось. Промелькнули несколько беспилотников, но под прикрытием лапатых ветвей густой ели от них удалось спрятаться. Жужжание бепов уже практически было не слышно, но он еще долго не решался пошевелиться, припав к земле возле широкого ствола дерева. От непривычно острого запаха хвои царапало в носу. Слезились глаза — не то от избытка фитонцидов, не то от собственного бессилия.
Из леса выбрался, когда настали сумерки. Грязный, ободранный, с глубокой раной на пятке — где и обо что он поранился не помнил. Заметил рану только когда увидел кровь. Он уже не ругал Гольдштейна. Наоборот, молил всевышнего о том, чтобы это был Гольдштейн и одно из его дурацких испытаний. Пусть это будет испытание или потерянный мир, все что угодно, только не реальное похищение неизвестными придурками с элитного этажа.
Выйдя к наземному туннелю автострады, смог наконец-то отдышаться. Прислонился спиной к массивной стене, чувствуя, как вибрация, создаваемая потоком транспорта внутри туннеля, распространяется по телу. После недавнего марш-броска пришлось долго восстанавливать дыхание. Потом еле волоча ноги и хромая, добрался до санитарного блока, где умылся и обработал рану на пятке антисептиком. Не знал, радоваться или нет тому, что не встретил людей на санитарном блоке. Долго не решался воспользоваться придорожным эксетом. Завести код своей карточки было равнозначно тому, чтобы себя обнаружить. Но как без этого узнать, где он находится? Сидит в симуляторе или бегает как затравленный зверь в лесу? Под действием пережитых впечатлений трезво соображать он не мог.