Останься со мной (СИ)

— Ты как-то сказала, если всё что на душе вылить на бумагу, то станет легче. Я попробовал, не стало. — Он стоял, прислонившись к двери, и не отрываясь смотрел на Алису.
Увидев его Алиса забыла обо всем, забыла, как она выглядит, что Алекс подумает о её волосах, она просто смотрела на него, тая под его счастливым взглядом. Он сел у неё в ногах.
— Алиса, какая же ты красивая, милая, — Улыбаясь, он разглядывал её, она удивилась и дотронулась рукой до волос, — Я тебя такой в последнее время видел во сне. Алиса, ты стала ещё красивее с такими волосами, совсем девочка, маленькая моя, люблю тебя, люблю. Алиса. Я должен тебе рассказать про тот случай.
— Нет, Саша, — Алиса его перебила, — Мне Света видео показала, я знаю, как было. Не нужно ничего объяснять.
— Видео, не понял, а кто его снимал, я почему не знаю об этом?
— Света очень ревнует Юру и поэтому поставила там камеру, а вам не сказала, и просила Юре не рассказывать.
— Ах, сестра, хитрая, и мне даже не сказала, — Алекс покачал головой, — Ладно, будет чем её подкалывать. Алиса, — Он положил руку на ногу, укрытую покрывалом, — Алиса, я думал умру без тебя, я так тебя люблю, люблю, люблю. — Его трясло, он непроизвольно гладил рукой по кровати, и вдруг спросил, — Алиса, ты меня любишь?
Она посмотрела на него, потом опустила взгляд вниз, взяла тетрадь в руки, заглянула в неё, запоминая на какой странице остановилась, закрыла и положила тетрадь под подушку. Отодвинула ноутбук подальше и подогнув под себя ноги, придвинулась, села рядом с Алексом. Поправила края рубашки, прикрыв ими колени и подняла голову. Запах тела поднялся от движения Алисы, накрыл волной Алекса, он, закрыв глаза задохнулся, голова пошла кругом, все тело его натянулось как струна. Он сделал ещё один вдох и уже хотел обнять Алису, уткнуться лицом между первой расстегнутой пуговицей на рубашке и немного обнаженной ключицей и целуя нежную кожу дышать, вдыхать, пить огромными глотками родной, дурманящий аромат. Но в это время до его лица коснулись прохладные пальчики, и Алекс замер под их прикосновением. Алиса нежно гладила его по голове, разглядывала его с нежностью в глазах, и он замер. наслаждаясь близостью.
— Смотри в мои глаза. Там ты увидишь мою любовь. Я вросла в тебя каждой клеточкой тела, души. Ты мой мир, я по-другому не смогу жить, только рядом с тобой, я жива твоей любовью. Люблю, Саша мой, люблю. Я не знаю, как я жила без тебя, как в аду горела, внутри меня сжигала тоска по тебе. Я бы давно перестала бороться за жизнь, но мне хотелось увидеть тебя ещё раз. Люблю, — Она провела пальцами по его губам, и легко коснувшись губами поцеловала.
Алекс уже не смог себя сдерживать, крепко обняв Алису он впился поцелуем в её губы, вложив в него страсть, тоску. Прижимая её к себе все сильнее, он осторожно положил её на кровать, гладил по волосам, шептал «Люблю,» и целовал, целовал. Между поцелуями они успевали шепнуть «люблю.» Истерзанные тоской, разлукой тела тянулись друг к другу, прижимаясь, желая врасти, раствориться, стать одним целым. Хмель страсти опьянил, сами не заметили, как одежда уже лежала на полу. Прикоснувшись обнаженными разгоряченными телами, они обожгли друг друга. С каждым движением, с каждым стоном, вздохом, с каждым словом «люблю» постепенно уходила боль из сердца вытесняемая радостью обладания любимым, счастьем близости. Алекс поцелуями спускался ниже, целуя шею, груди, живот, но его снова влекли её губы, он никак не мог оторваться от них, смотрел в её глаза, и видя любовь и страсть тонул в них. Объятья чуть ослабевали, поцелуи становились чуть нежнее, дыхание немного выравнивалось, но снова волна страсти, желания охватывала их, движения тел ускорялись, крепко прижимаясь объятиями, полностью отдавая себя, пытаясь насладиться друг другом, утолить жажду, залить боль, сидевшую в сердце. Они жили эти месяцы разлуки только тоской. Боль, обида, мысли о любимом сверлили душу, неизвестность сводила с ума, и только иногда во снах, присниться, что вот, рядом, протягивают руки для объятий, и просыпаясь понимают, что обнимают воздух, и нет никого рядом, сразу всё желание исчезает под тяжестью боли потери, и стонать можно только от той тоски, что заполнила все тело, терзая душу от страха, что никогда не повториться то, что было.
 
Фонарь раскачиваясь на ветру, освещал в не задёрнутое шторой окно, то валявшуюся одежду на полу, то проводил своим лучом по обнаженным телам, скрипел ветру свою песню любви.
— Девочка моя, — Алекс, лежа на боку, все ещё крепко прижимая Алису к себе, гладил по волосам, — Мне сестра рассказала, почему ты ушла из больницы, хотя видела, что я просыпался. Как ты могла такое подумать, милая моя, разве можно разлюбить из-за этого? Я в начале конечно влюбился в твой образ, но потом, узнавая тебя, я влюблялся все больше. В твою душу, в твою нежность, в твою любовь ко мне. Ты мне родная, и я не представляю жизни без тебя. А волосы, это мелочь. С короткими ты ещё красивее, как девочка подросток, — Алекс приподнялся, нежно провел рукой по лицу Алисы, — Я насмотреться на тебя не могу, всё как во сне, — Прижимая её к себе, вдруг прошептал, — Ты мне родишь дочку, и у неё будут такие волосы, я буду их заплетать. — Почувствовав, что Алиса как-то сжалась, он снова посмотрел в её глаза.
— Саша, а если не смогу? И не будет у нас детей?
— Будут, я уверен, дети должны рождаться от большой, огромной любви, обязаны, поняла, — Он гладил её, нежно целуя в губы, — Ты знаешь, я разговор подслушал сестры с Костей. Они на веранде разговаривали, а я сидел под ней, не знаю видели они меня или нет. Так вот они оба думают, что если ты родишь, то у тебя больше не будет этих приступов, — Алекс сел на кровати, — Сестра заметила, что, когда ты за кого-то переживаешь, ну, вот тогда ты ехала после нашей ссоры, прости меня еще раз, дурака, с тобой Арго был, и ты пока до дома не доехала, контролировала себя. Костя тоже заметил, что были у вас такие случаи, ты держалась пока не передашь найденного человека другим. Сестра говорит, что, хотя бы с полгода без приступов и ты сможешь забеременеть, а потом на тебя ляжет ответственность за ребенка. Милая моя. Я буду беречь твой покой. Все сделаю, чтобы ты выздоровела и родила нам маленькую девочку, чтобы она была похожа на тебя, с такими же глазками-васильками. — Он наклонился над ней, и заметив, что она устало прикрыла глаза, спросил, — Алиса, у тебя голова кружиться, а ты, милая, когда последний раз ела?
— Вчера, вечером со Светой. Я хотела выпить вина с шоколадом, но зачиталась и забыла. А ты тоже не ел, мне Света сказала ты голодовку объявил, — Алиса улыбнулась, — В холодильнике пусто, что делать будем?
— Варианта два, первое, позвонить сестре, она всё принесет, но потом от них не избавишься, засядут с расспросами, второе, заказать пиццу. Что делаем? — И потянулся к телефону, — Пиццу? — Алиса кивнула. — А вино у нас есть.
Сидя на кровати они ели горячую пиццу, Алиса накинула на себя рубашку, а Алекс завернулся в простыню. Откусывая от одного куска, растягивая нити сыра, перебирая их губами навстречу друг другу, соединялись в конце поцелуем, и забывая обо всем, целовались, запивали этот счастливый вечер вином из одного бокала. Раскачиваемый сильным ветром, фонарь скрипел, наблюдал в окно за двумя влюбленными, которым было всё равно, что ветер усиливался, нагоняя тучи и разгоняя запоздалых прохожих брызгами начинающегося дождя. Исстрадавшиеся, раненые две души лечили друг друга нежностью в глазах, легкими, страстными прикосновениями, словами елеем, ложившимся на сердце, хмельной страстью, пытаясь утолить свою жажду и отдать всю свою любовь, чтобы убрать из любимых глаз, оставшиеся где-то в глубине боль и страх, что это не сон, и завтра они проснуться в объятьях друг друга.
Звонок телефона ворвался в тишину комнаты, звонил и звонил, разбивая крепкий сон влюбленных, уставших после бурной ночи.
— Алиса, телефон, — Сонно произнес Алекс, прижимая её к себе.
— Это твой. — Так же сонно произнесла она.