Застрявшие (ЛП)

— Ария мне нравилась. Мне нравилось, что она заставляла меня чувствовать.
Не знаю, что еще сказать. Я чувствую тошноту и сажусь на диван, обхватив себя за талию.
Думаю о своей маленькой идеальной сестренке.
Она была именно такой.
И часть меня обижалась на нее за это.
Глава четырнадцатая
КУПЕР
Прошлая ночь была полной катастрофой. За гранью. Я признался слишком во многом, и мог видеть это в ее глазах... Ее темные секреты были раскрыты для меня.
Мы не должны были делать ничего из этого.
Нам не следовало целоваться. Не следовало разговаривать. Мы должны были позволить всему этому умереть.
Прошлой ночью Эверли оставалась на своей стороне дивана. Не сказала мне ни слова. И я не пытался нарушить молчание.
Тишина безопасна. Мы шли по тонкому льду в течение трех лет, и, конечно же, одна маленькая трещина привела бы к полному провалу.
Просыпаюсь рано и надеваю новую одежду, прежде чем отправиться в сарай. Сегодня солнечно, но все еще очень холодно. Снег никуда не делся.
Дверь в сарай открывается, и я издаю громкий стон. Поворачиваюсь и вижу, что Эверли одета в пальто, с надвинутой на волосы шапочкой, и пристально смотрит на меня.
— Что ты здесь делаешь?
— Не знаю. Смена обстановки.
Она закрывает за собой дверь, оглядываясь по сторонам.
— Ты случайно не нашел здесь спрятанный грузовик, не так ли?
— Ага. И забыл сказать тебе об этом.
Девушка фыркает, но не выглядит такой раздраженной.
— Прости. Прошлой ночью я перешла черту.
Я в шоке смотрю на нее.
— Что?
Она делает глубокий вдох и садится на охапку сена.
— Я не должна была спрашивать об Арии. Конечно, тебя влекло к ней, и именно поэтому вы встречались. Я знала, что это не имеет ко мне никакого отношения.
Не совсем правда, но я не говорю этого, когда сажусь рядом с ней.
— Я действительно заботился о ней. — Это часть правды.
Девушка кивает с легкой грустной улыбкой на губах.
— Как могло быть иначе? Она была идеальна.
Эверли не смотрит на меня. Ее внимание устремлено прямо перед собой, но мои глаза прикованы к ней. К ее красивому профилю, идеальным розовым губам, прямому маленькому носу и длинным ресницам.
— Она была моей противоположностью. Все, чего, как я думал, у меня никогда не будет. Эверли... — Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда я произношу ее имя. — Я не думал, что Ария вообще обратит на меня внимание.
Девушка фыркает коротким смешком.
— Ну, да, конечно.
— Я серьезно. — Я знаю, что мое лицо отражает это чувство.
Она качает головой, ее правая рука скользит по щетине на моей щеке.
— Как она могла не обратить на тебя внимание? Она была молодой, милой и наивной... А ты… это ты.
— Что, черт возьми, это значит?
Девушка улыбается, опуская руку на сено, на котором мы сидим.
— Это значит, что ты как кошачья мята для такой девушки, как она. У нее не было ни единого шанса.
— Говоришь так, будто я большой злой волк.
Эверли улыбается.
— Она хотела тебя. Конечно, хотела. И, конечно, ты хотел ее.
— На что ты намекаешь? — Что бы это ни было, мне уже это не нравится.
Эверли встает, теперь ее глаза темно-серые.
— Плохой мальчик и хорошая девочка. Ну же. Это история стара как мир. Я имею в виду, вы, ребята, были идеальным совпадением.
Я сглатываю желчный привкус во рту. Плохой.
— Я не плохой.
Я встаю, и она, кажется, слегка озадачена.
— Я не имею в виду, что ты плохой. — Она хмурит брови. — Я имею в виду плохого мальчика. Неприятности.
— Я не доставляю неприятности.
Эверли смотрит на меня с удивлением.
— В этом нет ничего плохого.
— Чушь собачья. Итак, кем это делает тебя, а? Если ты была с Лиамом? Ты плохая девочка?
Она смотрит на меня, и ее презрение возвращается в полную силу.
— Нет. Мы не были такими. Мы были просто собой... обычной парой.
Девушка понятия не имеет, что их отношения были далеко неидеальны. И я не могу ей сказать.
 
— Значит, вы двое были просто идеальной скромной парой. Но кем тогда были мы? Шуткой? Плохой мальчик и хорошая девочка? Почему? Потому что это я?
Она смотрит мне в глаза, и я ненавижу это.
— Боже мой, не все должно быть борьбой. — Эверли всплескивает руками. — Я имею в виду... Впрочем, с нами так постоянно происходит, не так ли? Вот почему ты прав, я действительно сделала правильный выбор. Ты и я... — Она жестикулирует между нами. — Мы были бы катастрофой.
— Не то слово. — Так бы и было. Мы и двух минут не можем обойтись без ссоры. Она сводит меня с ума.
— Вот именно. Ты и Ария, вы двое никогда не ссорились. — Это правда. — Как и мы с Лиамом. Все просто. Так, как и должно было быть.
Держу пари, они бы поссорились, если бы она узнала правду.
Однако не позволяю этой правде выскользнуть. Я не могу. Лиам ушел и не может ничего объяснить. Не мое дело говорить ей об этом.
— Отлично. Ты права. Итак, что теперь? А? Как нам сохранить хоть немного мира, пока мы застряли здесь вместе?
Эверли садится на сено.
— Я не знаю. — Она смотрит на меня снизу вверх. — Может, нам просто не говорить о прошлом. Об Арии и Лиаме.
В ее глазах печаль, когда она это говорит, и я знаю, что это причиняет ей боль. Но думаю, что она права.
— Хорошо.
Она оглядывает сарай.
— Почему бы тебе не рассказать мне, откуда ты все это знаешь.
— Это? — Я поднимаю бровь и снова сажусь рядом с ней.
— Как развести огонь. Что такое погреб. И все такое прочее. Я думала, ты городской парень, до мозга костей.
Я киваю и встаю, подхожу к куче дров и собираю их в здоровую руку. Она следует моему примеру.
— Да, но у родителей моей мамы была ферма примерно в двух часах езды к югу отсюда. Я проводил там каждое лето и большинство рождественских каникул. — Улыбка растягивает мои губы, когда я думаю о своих бабушке и дедушке.
— Они жили на ферме?
Я киваю, и мы несем дрова в дом.
— Да. И они сами себя обеспечивали. Мой отец их терпеть не мог. Им не нужно было ничего особенного. Только самое необходимое. И он определенно этого не понимал. У них были коровы для молока и масла. Они выращивали животных на мясо. У них был огород с овощами. Им ничего не было нужно. Лишь раз в месяц ездили в большой город, который находился примерно в часе езды от них, за припасами.
Я подбрасываю дрова в огонь.
— Где они сейчас?
Я тихо вздыхаю и сажусь на диван.
— Умерли несколько лет назад с разницей в несколько дней.
Эверли садится рядом со мной, поджимая под себя одну ногу, с грустной улыбкой на лице.
— Должно быть, они действительно любили друг друга.
Я улыбаюсь, думая о своих бабушке и дедушке. Как они по вечерам сидели рядом друг с другом взявшись за руки на диване и смотрели свои любимые криминальные сериалы. Как мой дедушка целовал бабушку в лоб, когда возвращался в дом после курения, потому что она ненавидела дым в доме.
— Да, любили и были неразлучны. Они были потрясающими.
— Похоже на то. — Девушка смотрит на огонь. — Значит, они научили тебя всему этому?
Я киваю.
— Да. Я даже знаю, как самому испечь хлеб.
Теперь она улыбается еще шире.
— Жаль, что у нас нет муки. Звучит неплохо.
Я киваю.
— Ага.
— Почему они не нравились твоему отцу?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Никто по-настоящему не говорил об этом. Моя бабушка сказала, что, когда умерла моя мама, ему было тяжело. Что она делала его счастливым, во что я с трудом верю.
— Ты никогда не видел его счастливым?
Я сглатываю и смотрю в потолок, запрокидывая голову назад.
— Нет. Он всегда был угрюмым ублюдком.
— Мне жаль.
— Все в порядке. — Я пожимаю плечами. — А как насчет тебя? Есть бабушки и дедушки?