Роззи. Стать счастливой. Часть 1 (СИ)

Большая корзина с хлебом стояла на печи опасно близко к открытому огню. Рядом стояла женщина средних лет, понуро опустившая голову, со слезами на глазах и опущенными руками по швам, а Алонсо хлестал её по щекам.
И тут я, проходя мимо, совершенно "случайно" подскользнулась на реально разлитой жидкости в соломе. Корзина и я красиво влетели в Алонсо, а тот, падая, сильно толкнул корзину с хлебом далеко в печь.
Ор стоял знатный.
– Кто дал таскать тяжести этой больной гусыне? – вещал противный повар. – Чего ты шла сюда, тупая баба?! Это был хлеб госпоже и господину! Достать все, что упало! Быстро печь другой! – махнул рукой повар кому-то за мной. – Пошла отсюда, чего разлеглась! – орал он уже мне, сверля бешеным взглядом.
Мог бы, с удовольствием побил бы.
Люди вокруг суетились, спешно выполняя поручения, все боялись огрести просто так. Он с сожалением глянул на испорченный хлеб, что уже доставали из печи, почерневший и местами сгоревший.
– Отдать свиньям, что осталось! – сказал главный повар и ушёл, пыхтя и злясь.
Самого себя по жопке не побьешь. Меня нельзя. Чудненько.
Я встала и пошатнулась. Пришлось опереться о печь, стоя лицом к жару на вытянутых руках. Женщина с красными от пощёчин щеками нечаянно смахнула три каравая, вполне приличных, в мою корзину на полу, стоящую между мной и печью, и помогла собрать овощей, которые разбросало от столкновения. Ну, корку чёрную я все равно не ем, так что грязь от овощей там не сильно должна попасть. И выбирать не приходится. Положение не то.
Больше на меня та женщина не смотрела, повернулась попой, демонстрируя полный игнор. Ее хлебное спасибо никто не должен был увидеть. Все отбежали на безопасное расстояние от эпицентра скандала и делали вид усердной работы.
На такой куш я не рассчитывала, думала хоть один хлебушек заточить. Теперь хватит на троих.
Дошла до Маргарет в нашем закутке, показала ей груз, слегка отодвинув верхний овощ. Старушка, не меняя выражения лица, все поняла и упрятала сокровище. Сейчас сьесть никак не получится, Марта, не хуже датчиков движения, ловила мои шевеления. До этого она стояла далеко и была занята работой.
Не верю я ей. Что – то в ней было не то. Пока сформулировать не могу, но обязательно пойму. А пока меня грели мысли о ночном жоре, скорее бы.
***
Алонсо вызвали к начальству. Слуги шептались, что Беатрис, не получив своего нежного хлебушка с утра к строго назначенному времени, была так огорчена, что горько стало всем вокруг. У стервы был пунктик, чтоб все ее приказы выполнялись точно и в срок. Пока Вигмар ей благоволил, и она не сильно затрагивала его интересы своими капризами, Беатрис разрешалось практически все: желать, требовать, получать, наказывать. Охранник Беатрис, Рогир, докладывал Вигмару в конце дня отчет о прошедшем дне, а так же был информирован о ряде ограничений для подопечной, включая инструкции на разные случаи жизни, когда спросить у хозяина времени нет, а действовать надо.
Главному повару было горше всех, госпожа Беатрис распекала лично его при всех обитателях за завтраком. Он заперся у себя в кабинете, очевидно, думал о жизни, а возможно принимал анестезию из собственных запасов.
Кухня боялась, опасалась, но работала. Маргарет старалась ограждать меня от трудов. Мне же было дико стыдно, что я, здоровая кобыла, ну ладно, здоровый скелет от кобылы, ломаю тут спектакль немощи бледной. Сидела не просто так, а крутила в голове грани кубика рубика ситуации, поворачивая в разные стороны, чтоб собрать лучший вариант, самый идеальный.
Память подкидывала воспоминаний. Через несколько дней могут отправиться в лес за ягодами, надо напроситься с ними. Хоть должна быть еще слаба, просто дышать воздухом и собирать ягоды – не самая тяжелая работа. Очень надеюсь, что отпустят. Будет возможность поесть ягод и попытаться пронести что-то под подолом. Меня, если не буду отсвечивать, проверять не будут, щупать, пусть и экс госпожу, всяким там не положено.
Где может прятать кольцо Вигмар? В кабинете, как вариант, в сейфе. Но это слишком просто. Может носить с собой, на себе. Может прятать в родительских покоях, в которые заселился, и выезжать не собирается никогда. А может быть где угодно. Я его найду, должна найти.
 
Мои мысли прервало явление Беатрис народу, за которой на расстоянии шел ее охранник. Эта гадина шла в очередном платье из гардероба матери, вышагивая чинно и осторожно, чтоб не наступить в сильную грязь и не упасть.
Я опустила голову, может, не заметит.
Беатрис прошла в кабинет Алонсо и уже оттуда были долго слышны её гневные крики. Потом все затихло, прошло время. Женщина вышла из кабинета довольная и спокойно пошла на выход. Не доходя до дверей кухни, так же неспешно повернулась на 180 градусов и пошла … в мою сторону. Куда ж еще.
Подойдя ко мне, она встала очень близко.
– Как спина, сиротка? Все такая же белая и нежная? – Беатрис злорадно улыбалась. – Ай-яй-яй, должно быть терять красоту так рано очень печально, – она участливо вздохнула. – Ну, ничего, такой мелкой дряни, вроде тебя, красота не нужна. Работай с чернью, пока я наслаждаюсь жизнью, – она мечтательно улыбнулась.
– Конечно. Кому, как не тебе знать, НАСКОЛЬКО печально терять красоту, Беатрис. Года то идут, тик – так, – не смогла смолчать, не смогла. Я подняла голову и широко улыбнулась ей.
Любовница Вигмара пошла красными пятнами гнева, все былое благодушие слетело с нее, как не бывало.
– Мерзавка, как ты смеешь! – заверещала Беатрис, прищурив глаза и поджав губы. – Отправлю тебя на конюшни, чистить дерьмо за лошадьми! Там тебе самое место, раз есть силы дерзить! – она прикрыла глаза, кивнула себе и умчалась к Вигмару.
Ее охранник, кушавший на кухне, пока Беатрис спускала пар на Алонсо, внимательно следил за нашим милым общением, доел и неспешно пошел за подопечной. Я, после того, как любовница повернулась спиной и понеслась пилить опекуна, сделала горькую мину, что сказанные слова задели, опустила плечи и закрыла лицо ладонями, ссутулив спину. В печали я, в печали.
Маргарет, добрая душа, поверила в мои моральные терзания, подошла и начала успокаивать:
– Ну что ты, милая, все образуется. Зря ты, конечно, ее провоцируешь. Надо сидеть как мышка, а ты вечно лезешь на рожон. А мы поможем тебе, кто сможет.
– Говори за себя, – сказала презрительно тетка за соседним столом. – Получать наказания из-за этой сопливой девчонки не всем охота. Ты все носишься с ней, как курица с цыпленком, только птенец твой не жилец, и выгоды от этого ты не получишь. Сама только проживешь меньше, из-за нее же.
Я сквозь пальцы посмотрела на говорящую. Рано постаревшая женщина с седыми волосами и следами побоев обозленно смотрела на меня. Надо быть осторожнее, сидит рядом, ненавидит, может стучать кому угодно. Запомню.
– Закрой свой поганый рот, Гильда! – воинственно произнесла Маргарет, продолжая держать меня в крепких объятьях. – А не то я помогу тебе его закрыть! Зубов потом не досчитаешься! Ты тут недавно и не видела прежних хозяев, не знаешь любви к ним и уважения! А я люблю маленькую госпожу, как родную внучку! И не позволю ее обижать! – нахохлилась Маргарет.
– Какая это госпожа? Такая же грязь под ногтями, как мы. Дура ты, Маргарет. Пожалуй, стоит держаться от тебя подальше, как бы не зацепило и меня, когда тебе начнут раздавать плетей за твои слова.
Злая тетка сплюнула себе под ноги и отошла от нас. Люди вокруг работали, было шумно, но каждый внимательно слушал перебранку. Маргарет гладила меня по волосам.
 
– Не слушай ее, цветочек. Старая Маргарет всегда будет за тебя. Все будет хорошо.
«Да, Маргарет, – подумала я. – Все у нас будет. Спасибо, что ты есть у меня».
Тут подошел молодой паренек и робко произнес:
– Извините, Маргарет, Алонсо требует к себе Роззи. Сейчас же.
Я развернулась лицом к груди старой няни. Сделала вид, что вытираю слезы. На самом деле же усиленно их растирала и нос. После слез, нормальные люди краснеют, вот и мне надо быть красной для достоверности. Вокруг столько зрителей.