Роззи. Стать счастливой. Часть 1 (СИ)

Но есть ментал, можно соскользнуть туда. Чем я и занялась. Представила свою пещеру и оказалась там.
Пошла на сеанс лечения. После этого пошла щупать зеленый шар. Или мне кажется, или от злости он подрос. Злость – двигатель прогресса. А злость на Вигмара просто неисчерпаемый ресурс. Мысленно передала свои эмоции шару.
Делать нечего. Пока лежу в реальности, я вообще ничего не могу. Ожидание сводит с ума.
Так прошло несколько дней. Маргарет приходила, приносила пищу и молчала. Что могла, я ела. Заставлять говорить старушку смысла нет. Будет готова, сама начнет. Эти дни я постоянно уходила в ментал и не вылезала из дара. Просто лежала на дне. Происходило беспрерывное слияние и лечение. Вилли эти дни не появлялся. Все замерло в ождании.
В одно утро проснулась и поняла. Все. Я полноценно владею возможностями своего тела. Пора выходить из скорлупы. Это время было нужно до конца все принять. Спасибо мирозданию или случаю, что оно было.
Мне было все равно, что будет вокруг. Кто будет вокруг.
Есть схема в голове, надо двигаться.
Проснулась, сходила в туалет. И обмылась, как могла, ледяной водой. Руки леденели. Грела их подмышками и продолжала обтираться. Кайф. Под конец руки просто ломило.
Осмотрела тело. Среднего роста скелет с длинными волосами. Вопрос: как с ними справляться? Спрошу у Маргарет, как придет. Под рубашкой ничего не было. Ожидаемо. Спина болела зверски. Не ново. Когда руки немного согрелись, сидя на лежбище, пыталась разобрать спутавшиеся волосы. Бесполезное занятие.
Так и застала меня Маргарет. Она на миг застыла, увидев сидящую меня. Прошла и отдала еду. Похлебка с бобовыми. Без намека на мясо. Кусочек жесткого хлеба. Не густо.
Не смотря на настороженность ко мне, она продолжала приносить еду в чистых мисках.
– Кто ты? – спокойно спросила Маргарет шепотом, смотря прямо в мои глаза. – Стража у входа ненадолго занята, принесла им еды.
Я жевала. Не привыкла, но пока выбирать не из чего. Со временем разница в поведении будет расти. Остальным, возможно, будет не так бросаться в глаза. Только Маргарет и Вилли были самыми близкими. Они нужны мне.
– Не буду врать. Это я и не я, – просто сказала я. – Душа прежней Роззи устала и больше не желала жить. Я была человеком и умерла в своем мире. В другом мире. Не в Эдо. Роззи предложила второй шанс, я согласилась. Она передала память, магию, всю себя. Слияние изменило мою сущность. Я стала итогом, сохранив воспоминания, умения и привязанности обеих нас. Ты и Вилли важны для меня. Душа прежней Роззи ушла на покой, взяв с меня обещание, стать счастливой и прожить долгую жизнь. Это и мои желания тоже. Примешь ли ты меня? Не выдашь ли?
Маргарет закрыла глаза. Она не тряслась, не причитала, не полезла с кулаками. Беззвучно переживала свое горе утраты. Слезы текли по старым морщинистым щекам. Любовь к ней горела огнем в моем сердце. Я давно приняла ее. Подвинулась и обняла. Не важно что будет, моя поддержка у нее есть.
– Ты другая, – тихо ответила она. – Роззи бы много плакала, искала утешения в моих объятьях, теребила кончик косы при волнении, не сидела бы так спокойно в разодранной рубахе. И у нее не хватило бы духу так поступить с Беатрис.
Маргарет открыла глаза, обняла меня в ответ. Повернулась и рассматривала мое лицо.
– Ты – часть моего цветочка. Любила ее, полюблю и тебя, раз на то ее воля. Пусть она спокойно спит. Твои глаза меняют цвет. Вилли сказал, аура изменилась тоже. Надо ее сделать прежней, иначе магическое завещание не признает тебя наследницей. Сдерживай характер, хотя бы первое время. Смотри в пол, в не в глаза. И больше смирения.
Кремень бабка. Не хочет показывать свое горе. Итак увидела ее слабость. С места в карьер, уже дает советы.
– Я всегда буду любить тебя, Маргарет. Не сможешь принять, винить не буду. Но я всегда за тебя, с тобой.
Старушке было тяжело. Оплакать свой цветочек она успеет. Новая девочка была с шипами. Надо помочь ей, иначе наломает дров.
– Будешь лежать или готова идти? – спросила она меня.
 
– Готова, – уверенно ответила я.
– Хорошо. Пойду за одеждой. Если кто придет, тебе нужно быть накрытой покрывалом. Неприлично девушке сидеть в чем мать родила. Как спина?
– Болит, Маргарет, болит. Хорошо, я поняла тебя.
Легла на бок. Маргарет накрыла меня и ушла, унеся посуду. Вернулась быстро и принесла местную одежду. На удивление, не такую грязную, как у них с Вилли. Серое платье, спереди шнурок для утягивания по фигуре. Грубая ткань. Под платьем тонкая нательная рубаха, не очень то мягкая. О чудо, она была чистой! Я в недоверии уставилась на Маргарет
– Ты любишь чистое, – просто ответила она. – Мороки с этим много. Тратить время и всегда мыть рубаху. У лекарей свои причуды, – слегка пожала плечами она.
– Маргарет, чистота – залог здоровья! – с жаром произнесла я.
Она посмотрела на меня как на дуру.
– Не важно, Маргарет. Потом объясню. Как бы мне помыться? Это возможно? В теплой, а лучше в горячей воде.
– Сейчас тепло. Все моются в реке в последний день туи. Сейчас первый день. Одевайся скорее, наговоримся еще. Работу за нас никто не сделает, а наказание все получим.
В голове выползла справка: туя – название недели.
Мои волосы Маргарет ловко собрала в косу и одела чепец. Вот подстава. Я его уже ненавижу. Старушка помогла натянуть подобие чулок. Сама я согнуться еще не могла. На ноги обули подобие ботиночек из плотной ткани со шнурками на уплотненной подошве. Спасибо, не деревянные башмаки.
Маргарет глазами указала на обувь и сказала:
– Во двор не носи. Ты их носишь только в доме.
– Да, у лекарей свои причуды, – ответила я.
– Нет, это твои причуды. Ты их сама шьешь.
На ногах Маргарет были ужасные грубые башмаки. Грязные, стоптанные, сморщенные. Ну, значит, буду шить, как эти мои сотрутся.
Мы были готовы выйти.
Глубоко вздохнула и пошла.
***
Внешне старалась не показывать, но внутри у меня была буря смятения. Помнить одно, увидеть – другое.
За дверью стояли два мужика. Вот откуда несло духами. Не деревенские мужики, не люди с благородством, типа стражников. Скорее сытые бандиты, слегка обленившиеся и утратившие форму на хозяйских харчах, но все еще опасные.
Один, что помоложе, когда мы выходили и проходили мимо, намеренно прошелся взглядом по мне с ног до головы и сально щербато улыбнулся. Гримасса брезгливости, к сожалению, вышла на мое лицо и ярко светила, как тележка диодной ленты в темноте. Паренек оскорбился. Показное благодошие исчезло и вышла уязвленная гордость, глаза сузились.
Я холодно посмотрела прямо в его глаза. Ещё встретимся, когда буду в форме. За спиной остался обозленный придурок, обязательно отомстит при случаи. Список недругов рос в геометрической прогрессии. Маргарет дала бы леща, если бы видела наши гляделки. Второму мужику на нас было откровенно класть. Будто мимо идут не люди, а мебель или животные.
Откровенно грязная одежда у мужиков. Потёртости, грубо зашитые дыры, пятна. Вокруг свинарник и живут в нем свиньи. Под ногами шуршала солома. Грязная солома, в которой было полно живности. Просто дерьмо. О, вот и оно. Обошла кучку. Прекрасные условия.
Серые стены, паутина, пыль, плесень. Местами свисали грязные остатки неопределённой ткани. При родителях здесь была обшивка стен, гобелены, картины. В нишах стояли статуэтки, напольные вазы. Сейчас ничего этого не осталось. В сердце щемило при виде упадка.
Мимо меня и Маргарет проходили люди и существа. Люди – слуги, смотрящие в пол, но иногда поглядывающие украдкой на меня. И рабы – существа, механически выполняющие задания, в откровенных лохмотьях.
 
Я догнала Маргарет.
– Мне надо помыться и поесть. Где моя комната? Куда мы идём и зачем?
Она ответила на ходу, наклонив мою голову вниз рукой.
– Глаза в пол! Из-за тебя пострадают другие! Роззи, та комната твоя, – тихо шептала Маргарет. – Твою настоящую комнату давно заняла Сибилла. Вигмар поселил её туда. Сразу после твоей последней проверки на невинность. Помыться тихо сможешь вечером. Идём на кухню, дорогая, работать. Там и поешь немного. Вигмар сделал тебя прислугой.