Мефистон. Поход к Неумершим (СИ)

Все из-за проклятия. Это было единственное разумное объяснение тому, что ксеносы брали вверх. Пока бойцы магоса сражались за свой разум и святость, эти вонючие твари воспользовались удобным случаем, чтобы напасть.
— Нет, — твердо произнес Калкс, тряхнув гривой из кабелей. — Этого не должно быть. Я этого не допущу.
— Нас предали, — сказал солдат, указывая на орудийные батареи, расставленные в дотах. Те лежали в руинах: выломанные стены были разбросаны по округе дымящимися камнями.
Калкс зашипел, сообразив, что они взорвались изнутри.
— Это дело рук лексмеханика Балха, — сообщил скитарий. — Вот почему я прервал вашу работу, магос. Он передал врагу все наши протоколы безопасности.
— Балх? — Калкс обмяк, как будто из него выпустили воздух. Он вспомнил лицо старого друга. Мало кому магос доверил бы такую информацию. — Как он мог так поступить со мной?
Солдат покачал головой:
— Он спятил, магос, как и все остальные. Темные силы поглотили его. Он не понимал, что творит. Мы… — Скитарий замялся. — Мы остановили его, но было слишком поздно. Мы нашли отпечатки Балха во всех системах. Он намеревался разрушить дамбу. — Воин посмотрел на море жестоких боевых машин внизу. — Лексмеханик хотел, чтобы эти монстры снесли ее. Хотел…
Техножрец поднял руку, заставляя подчиненного умолкнуть.
— Нет, не хотел. Absolvo injuria. Как ты и сказал, он лишился рассудка. Это был уже не Балх. Нужно почтить память человека, которого мы знали, а не думать о том, что с ним стало. Мы все жертвы этого проклятия.
Калкс собирался сказать что-то еще, когда к шуму добавился новый звук — рев реверсивных двигателей, работающих на прометии. Магос отвлекся от сцены битвы и посмотрел на вершину плотины. Космолет прорвался сквозь разреженный горный воздух, мерцая в собственной тепловой дымке, и спикировал к скалобетонной посадочной площадке, поднимая пыль и заставляя войска рассеяться. Калкс поспешил к кораблю, махнув своим людям следовать за ним.
Когда магос проходил под последней линией обороны плотины, его багровое одеяние окрасилось в синий, поскольку вдоль всего полуторакилометрового края дамбы к металлическим балкам были приварены синекожие жрецы, чьи раздробленные конечности превратили в двадцатиметровые стойки. Эти болтающиеся в воздухе, сплавленные с железом герои были электрожрецами-корпускариями, а потому их усеянная шрамами плоть сияла от постоянной пульсации искусственных молний. Глаза их давно сгорели — растаяли от невероятной мощи, переполняющей тела, ведь вся плотина в настоящий момент держалась за счет их веры. Песнопения жрецов были слышны даже за гулом приземляющегося летательного аппарата. Каждое гордое слово поддерживало строение под ними.
Магос Калкс прошептал благодарственную молитву корпускариям, пробегая мимо них, пристыженный их жертвой, но его взгляд под маской из треснувших линз был по-прежнему прикован к кораблю. Тот приземлился, двигатели заглохли, и с грохотом начал опускаться посадочный трап. Калкс жестом отдал приказ своим людям, и они рассредоточились позади него, готовя оружие.
Когда Калкс приблизился к самолету, пыль улетучилась, и к жрецу вышел колосс в длинной мантии, вырисовывающийся на фоне заходящего солнца.
— Где он? — осведомился новоприбывший, возвышаясь над магосом. Именно ему принадлежал тот самый голос, которым вещала отрубленная голова.
Изучив гиганта, Калкс пришел к выводу, что это Кровавый Ангел. Космодесантник был облачен в полный комплект древних великолепных лат из рельефного керамита, отделанного с таким мастерством, что его владелец мог быть только великим полководцем или флотоводцем. Доспехи имели необычный вид: поверхность напоминала голые мышечные волокна, покрытые слоем лака и отполированные до темно-красного глянца. Впрочем, на этом странности не заканчивались. Хотя Калкс никогда не видел Кровавых Ангелов так близко, внешность их представлялась ему совершенно иной. Бледное лицо воина перед ним казалось изможденным, даже измученным, а его глаза были такими же безжизненными, как и те, в которые Калкс чуть ранее глядел в бункере.
 
Мозговой процессор Калкса жужжал и щелкал, быстро просеивая информацию об организационной структуре Адептус Астартес. Кровавый Ангел носил длинный церемониальный плащ и богато украшенный меч на бедре, но именно мертвенная бледность в итоге позволила Калксу узнать гостя. Он видел эту живую посмертную маску в бесчисленных пикт-передачах и военных сводках.
— Старший библиарий, — обратился Калкс, отвешивая неуклюжий поклон, будто марионетка. Слухи и мифы проносились в его голове. — Мефистон-эксцельсус. Dominus-a-mortis [1]. Это… это честь для меня, — выдавил он.
Мефистон посмотрел мимо него на сеть укреплений, зданий Администратума и исследовательских станций, раскинувшуюся позади плотины, а затем что-то пробормотал.
Калкс непонимающе завертел головой. Мефистон говорил тихо, используя смесь диалектов, настолько устаревших, что Калкс не мог понять ни слова.
Когда Мефистон уставился на Калкса, магос осознал свою ошибку. Глаза Кровавого Ангела были зафиксированы в одной точке, а не мертвы. То были глаза страдающего бессонницей — немигающие и отстраненные, как будто он наблюдал за чем-то, что никто более не мог видеть. Это пробрало Калкса до мозга костей, и он принялся считать борозды на радужке Мефистона, успокаивая себя равномерным ритмом чисел. Затем магос начал умножать числа, заглушая страх арифметикой.
— Что с ним? — спросил Мефистон еще тише.
— О чем вы, старший библиарий?
Странная тень пробежала по лицу астартес — скоротечная вспышка едва сдерживаемой злости.
— Что случилось с предателем? — произнес Мефистон еще тише.
— Предателем?
Глаза Мефистона побагровели, будто от тысячи крошечных кровоизлияний. Калкс тщательно обдумал следующий ответ.
— Вы о Балхе? — наконец промолвил он. — Лексмеханике?
Мефистон молча смотрел на него.
— Да, да, конечно же, о Балхе. — Калкс с облегчением постучал рукоятью своего силового топора по земле. — Один из моих самых надежных лексмехаников, который каким-то образом пал жертвой порчи. Fallax-maledictione-три-три-двенадцать. Губительные Силы. Проклятие. — Калкс стал нервно озираться, чувствуя, что даже сейчас демоны могут поджидать его, чтобы отравить разум. — Душа Балха была проклята, и он предал нас, позволив этим головорезам-ксеносам прорвать нашу оборону. — Он посмотрел за растянувшуюся стену корпускариев на заполненную резней долину внизу. — Это все его рук дело. Он… он был… — Техножрец заметил, что ему трудно произносить слова. — Великий Враг расколол его рассудок. Повсюду зараза Хаоса. — Магос теребил свою мантию, словно сгоняя насекомых, будто так он мог сохранить свою душу в чистоте.
— Здесь замешаны вовсе не Губительные Силы, — уверенно заявил Мефистон, обозревая битву.
Калкс с трудом подавил недоверчивый смешок.
— А что же, милорд? Наши умы искажаются и извращаются. Даже несгибаемая железная логика подводит. Я бы никогда не подпустил этих ксеносов к благословенной плотине, но Хаос обезоружил наши души. Он среди нас. Так подсказывает здравый смысл, милорд. Если вы только посмотрите на моих людей, вы…
— Здравый смысл? — Мефистон бросил взгляд на техножреца. В его голосе чувствовалась тихая ярость. — Здравый смысл — это коллективное нежелание думать.
Калкс помедлил, не представляя, что это значит, и не зная, как ответить.
— Отведи меня к их генералу, — сказал Мефистон. — Мне нужно узнать истинную причину твоего поражения.
— Отвести вас к нему? — Калкс все еще смотрел на ряды умирающих скитариев, отступающих под натиском орков. — Невозможно. Он прячется. В самом сердце их армии. В сердце зверя.
Голос Калкса наполнился болью, когда он махнул силовым топором в сторону зеленокожих.
— Хаос отнял у моих людей рассудок. Превратил их в животных. И теперь Балх передал этим ксеномразям каждый протокол и код развертывания, какие только смог достать. Мы перепробовали все, чтобы определить причину заражения, но без толку. Если бы мог вырвать корень угрозы, я так и сделал бы, и, если бы мог вот так просто достать до предводителя ксеносов, я, конечно, уже расправился бы с ним. Но чтобы добраться до него, нам придется разбить всю орду.