Свои и Чужие (СИ)
Казалось, схватка длилась вечность, однако прошло всего пару минут. Держать оптимальное расстояние Илоне становилось всё тяжелее. В каждое окно между атаками, Наб норовил сократить дистанцию. Оценивая массу и силу раеоонца, у беловолосой не было ни единого шанса выдержать его силовой удар. Побагровевшие от напряжения, до нитки вымокшие, они видели только друг друга. Тогда для них не существовало мира и жизни за пределами дворового пяточка.
Хрипы и вскрики раздавались уже на весь двор. Такие битвы проходят ровно до первой ошибки, и вскоре она произошла, внезапно и жестоко. — Кунде старший отхлебнул чаю и замолк собираясь с силами для конца истории.
***
Глаза застлали капли дождя и пот, смахнуть их не было возможности, границы времени для Илоны размылись, она чувствовала, Наб почти готов, почти обескровлен и измотан своей яростью и гневом. К тому же у него что-то с ногами, так грубо он никогда не двигался.
Убивать его, конечно, не собиралась, нужно еще потянуть время до финала, окончательно вымотать, а там, глядишь, и вырубить получиться, просто нужно поймать момент, а после будь что будет.
Все окружающие звуки женщине заменил стук крови в висках и сердца в груди. Оно колотилось всё сильней, стремясь вырваться из грудной клетки. Интенсивность была такой частой и напористой, что начало сбиваться дыхание, Илона запаниковала, реальность в глазах запульсировала…а после сердце встало.
Женщина отчетливо почувствовала, как внутри наступила тишина, стук сошел на «нет», всё вокруг потемнело.
Наб сделав пару обманных движений, вывернул корпус и устремил свой резак прямо Илоне в грудь. Из последних сил, что оставались в руках, она подняла оружие, заблокировав укол. Сердце вновь дало о себе знать, ожило и принялось работать с новыми силами, а клинок противника зашел между газоотводной камерой и стволом автомата, намертво застряв в небольшом отверстии. Женщина попыталась высвободить оружие, потянув на себя, но не учла одного, дистанция была утрачена.
Наб со всей силы врезал тяжелым армейским ботинком Илоне в живот. От такого толчка, она отлетела назад и рухнула спиной на мокрый асфальт, выронив при этом автомат. Из затылка хлынула кровь, растекаясь багровым нимбом по земле. Бримуновец откинув в сторону намертво сцепленные между собой орудия дуэли, нетвердым шагом направился к сопернику, дабы завершить поединок.
Женщина поняла, дела её не завидны, затылок горел огнем, а силы вытекали из тела, словно вода из изрешеченного ведра, картинка постоянно искажалась из-за бешеных стуков сердца, теплая жидкость продолжала обильно сочиться из носа, боль в голове возвращала свою власть.
Выхватив кинжал и пытаясь подняться на локтях, вновь получила удар ботинком, на этот раз по руке с оружием. Антикварный предмет со звоном вылетел из раздробленной кисти. Схватившись за очаг, раеоонка взвизгнула и перекатилась по земле. Внезапно что-то схватило её за волосы сзади и притянуло к себе, боль усилилась стократно. Она почувствовала жар чужого тела, рука обвила шею.
Женщина пыталась отстранить её, но создавалось впечатление, что борьба идет против скалы, столь сильна была хватка Наба. Постепенно воздух прекратил поступать в легкие, она пыталась извиваться и вырываться, но всё тщетно. Душу обдал леденящий страх смерти, по сравнению с которым, даже боль в сломанной кисти и разбитой голове меркла, напоминая укус комара. Вымолвить что-либо уже не могла. Илона вцепилась в теплую руку соперника, драла её ногтями до крови, в то время как на затылке ощущалось тяжелое дыхание, обжигающее рану. Оно просто оглушало. Черная патока постепенно поглощала остатки боли, желание дышать, любить и жить, вскоре и вовсе аннигилировала последние искры сознания. Родной голос из прошлого разлился где-то совсем далеко. «За Лолу, за мою любовь…»
***
Июнь 3032. Деревня Эльдрин. Раеоонский доминион.
Автомобиль остановился прямо у ворот. Открыв дверь, из него вышел светловолосый, хорошо сложенный мужчина и огляделся. Легкий ветерок ласкал кожу, а ослепляющая редагия поднялась достаточно высоко, предрекая дню зной и ясность. Маленькие кучевые облачка неспешно плыли на восток по лазуритовой бездне, а сочная трава, ещё не оправившаяся от росы, шуршала под ногами. Он подошел к калитке оббитой вагонкой, за которой ничего не было видно, на зло, отсутствовал и звонок. Мужчина подумал уже, что придется сигналить и в мирное утро будить всю деревню, но дернув за ручку, дверца поддалась, оказавшись не запертой.
Пройдя на участок, изумился от царящей кругом гармонии. Трава аккуратно подстрижена, деревья ухожены, вдоль незамысловатой дорожки из белой плитки раскинулась оранжевая эшшольция. В аккуратных клумбах из старых покрышек красовались синие и розовые люпины. Светловолосый, вдыхая полной грудью аромат цветов, двинулся вглубь, к двухэтажному сельскому дому темно-синего цвета, резко контрастирующего с богатой флорой вокруг.
Неподалеку от бани, краем уха, гость услышал мелодичные звуки, приятный голос напевал хорошо известную песню. Там, женщина в шортах и купальнике копала землю, полы дамской шляпки в такт дергались вонзающемуся в землю штыку. Со знанием дела, она разбивала землю и двигалась дальше, а песня звучала всё задорней. Улыбнувшись, направился к ней и, когда хозяйка заметила незнакомца, песня прекратилась, шрам на лице пришел в движение. Мужчина остановился, а женщина, опершись на черенок смахнула пот со лба:
— Я тебе говорила не приезжать, и вот ты тут …
— Привет!
Она улыбнулась.
— Не хочу чтобы ты видел меня такой… — уже серьезно проговорила она.
— Дурочка, ты думаешь, он играет для меня хоть какую-то роль, Лони, твой характер куда страшней.
Серые глаза продолжали пристально прожигать его, она молчала.
— Ну что, мне уйти, типо, зря приехал, ты серьезно!? — развел руками гость.
Нахально прищурив бровь, хозяйка посмотрела на редагию:
— Сам Создатель сегодня послал тебя ко мне — это добрый знак.
— В смысле? — удивился такому повороту событий светловолосый, явно ожидая указания на дверь.
— Видишь справа сарай, вторая дверь, слева.
— Ну, вижу. — Растерянно произнес он.
— Что, «вижу», бегом за второй лопатой, помогай своему командиру, салага, сегодня нужно посадить четыре ведра картошки!
Лицо мужчины расплылось в улыбке.
— Не поздновато, в июне-то сажать…
— Не учи маму любить папу, давай, марш!
Оголившись по пояс, направился в сарай за инвентарем, а у Илоны лицо засияло таким счастьем и наслаждением, что увидь её сейчас кто-нибудь посторонний, сказал бы, что она ангел, спустившийся из рая на землю.
Аграрные работы подошли к концу, когда редагия вошла в зенит, ознаменовывая наступление полудня. Жара стала такой невыносимой, что продолжение посадок грозило тепловым ударом. Подойдя к бочке, женщина зачерпнула ладонями прохладную воду, смыв с шеи пот и пыль, умылась. Спутник последовал её примеру.
Они устроились вместе на диван-качелях в тени молодой березы. Мужчина нежно обнял хозяйку, а она, прижавшись, положила седую голову ему на плечо. Высоко в ветвях плел кружево песен соловей, шелестела листва, всё вокруг звучало подобно музыке.
— На долго? — нежно спросила женщина.
— Завтра днем надо уезжать, а послезавтра улетаю.
— Куда это собрался? На курорт, отдохнуть?
— Если бы, командировка в Агганию, будем репортаж снимать о творящимся там безобразии, в общем, Лони, возвращение к старой недоброй жизни.
Она отстранилась и пристально взглянула тому в глаза, они светились грустью и какой-то недосказанностью. Очень теплые и живые. Он заговорил о том, что терзало сердце.
— Мне последнее время снятся кошмары, как будто я лежу на алтаре и меня грызут волки, словно кусок мяса, а в дверях стоишь ты и тянешь руку, вся заплаканная, но я не могу до неё дотянуться… одна из голодных тварей вгрызается в неё и не отпускает… Каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту и кричу твоё имя… я больше так не могу.