Свои и Чужие (СИ)

― Ты сказал, вас будет трое, откуда четвертый? Провожающий что ли?
― Планы немного изменились, этот малой полетит с нами, — Алеан кивнул в сторону аранийца. В словах его присутствовала доля правды, так как северяне сильно превосходили по габаритам своих южных сородичей, поэтому Каддан, пользующийся в молодости у девушек огромным успехом из-за своего высокого роста, сейчас выглядел почти подростком, проигрывая в размерах даже женщине, та была на сантиметров пять выше его.
― Парень, ты издеваешься надо мной, может, еще дивизию с собой захватишь? Уговор был на троих, я и так рискую башкой. Не наглей, иначе никуда не полетим! ― взбунтовался пилот.
― Какая тебе разница, ну на одного больше! У тебя что, от этого самолет развалится? Пятьдесят тысяч — это слишком даже для четверых!
― Разница есть, ты злоупотребил нашей сделкой! Я могу, конечно, закрыть на это глаза и пойти на встречу — он потер пальцами рябую щеку, — скажем, за тридцать тысяч сверху!
― Ты в край обнаглел герой небес, «трупопауза» все тормоза отбила? По-твоему я на олигарха похож?! — Алеан разразился гневной тирадой, пытаясь сбить цену. Всем вокруг стало понятно, что гишефт движется к фиаско. В диалог вступила Илона.
― Так-так, давайте сбавим обороты, — женщина закатала рукав парки, и продемонстрировала изящные часы с синим циферблатом. Сняв браслет с запястья, протянула летчику, — они из серебра, по буковкам сам можешь прикинуть их цену, подарок моего отца. Это за четвертого и за все издержки сверху.
― Лони, ты с ума сошла! — воскликнул Нарнис.
― Это всего лишь металл, Нарни. Есть предложения получше?
Русоволосый разочарованно цокнул, Каддан в немом восхищении уставился на женщину. Повисла тишина, летчик погрузился в раздумья, взвешивая блестящий аксессуар в руке. Всё это была простая формальность, так как Нарнис сразу уловил алчный блеск в карих глазах этого прохиндея. Тот снял с груди рацию, сверля проблемных клиентов пристальным взором.
― Коин, план меняется, вместо трех, теперь четыре «тошнотника». Что? Да, придется потесниться, нет, мелкий и тощий как доска, да все влезут, ― специально проговорил он на всеобщем. Четверка облегченно выдохнула. Пилот развернувшись, направился к самолету увлекая остальных за собой:
― План следующий, «пасахеросы», сейчас полежите в тесноте да не в обиде, далее, после опечатки выпущу, а на подлете перелезете уже в ящик, там в Арании, вас выкинут по дороге в лагерь беженцев, до этого момента ведите себя тихо.
Все кивнули и двинулись к полосе, в то время как Каддан поравнялся с женщиной и шепотом произнес ей на ухо:
― Спасибо, Илона! Я твой должник. Даю слово офицера, что вы об этом не пожалеете!
― Надеюсь ты умеешь определять время по редагии? — озорно улыбнулась она и продемонстрировала ровные желтые зубки.
Четырехмоторный, грузовой борт до отказа забитый гуманитарным грузом, встретил пассажиров мрачными тоннелями, петляющими между огромных ящиков. Продвинулись вглубь фюзеляжа, почти у самого входа в кабину летчик остановился, встал на четвереньки, попросил всех посторониться. С помощью отвертки открутил напольный алюминиевый лист, грузно отложил пластину в сторону, внутри открылось тесное прямоугольное углубление.
― Рюкзаки оставьте здесь, я их спрячу, сами полезайте сюда, ― командир экипажа выпрямился. ― Отдохните, часа три-четыре, а там уже полетим.
Когда вся компания разместилась в отсеке, пилот вернул лист на место и завернул болты. Внутри оказалось не так тесно, как все они опасались. Можно было свободно поворачиваться на бок и полностью вытягивать ноги. Тем не менее в ограниченном и закрытом пространстве неофит их шайки-лейки стал настоящим бичом, еще раз напомнив всем, почему гигиена играет важную роль в жизни человека. Возмущенный Нарнис лежал между аранийцем и подругой, больно пощипывая обоих: первого за то, что тот так сильно ароматизировал, а вторую за то, что у первого вообще появилась такая возможность.
Как и предполагалось, проверка груза шла три часа. Досуг внутри не мог похвастаться разнообразием и сводился к трем основным занятиям: нюхать запах немытого тела, щипать его распространителя и слушать, что происходит «на поверхности». Из обрывков диалогов удалось узнать, что проверяющие нарушений не выявили. Ближе к концу процесса опечатывания появился некий «третий» человек, когда он заговорил, троих из группы сильно взволновали его слова- незнакомец изъяснялся на всеобщем с ужасным северным выговором. Летчик отвечал: «Да, господин бейнор[1]! Нет, господин бейнор!».
 
― Сдал, падла! ― прошипел Нарнис.
― Спокойно, в любом случае мы в безвыходной ситуации, расслабься!
Диалог на поверхности включал в себя основные вопросы по грузу и его доставке, также, незнакомец названный «бейнором» расспросил, про посторонних на борту и контробанду, ответ ускользнул от слуха четверки. Наступила тишина, после которой последовал механический скрежет в конце самолета. Спустя несколько минут услышали рев разогревающихся турбо-винтов и скрип откручиваемых болтов по другую сторону плиты. У ожидающих перехватило дыхание, сердца забились чаще, велик шанс, что полет в Аранию для них может быть отменен.
Люк поднялся и их встретило все то же хитроватое выражение, на рябом и некрасивом лице:
― Ну что, пасахеросы, нам дали добро, взлетаем, вылезайте, ― ободряюще проговорил он и галантно протянул женщине руку.
Выбравшись из потайного отсека, все четверо потянулись, отряхнули одежду и размяли плечи. Три с половиной часа в неподвижном состоянии сильно вымотали как морально, так и физически.
― Я признаться честно, думал, что ты нас сдашь! ― произнес Нарнис.
― А что тут делал этот гримплин[2]? ― перебил товарища Алеан.
― В отличие от вас, я договор не нарушаю и не изменяю его условия, когда вздумается, ― холодно проговорил летчик, ― а уполномоченный всегда проверяет борт перед отлетом, теперь эта стандартная процедура. Всё, я побежал, а вы, не бузите тут.
Четверка вальяжно устроилась вдоль большого блока из картонных коробок с провиантом. Илона, использовав рюкзак как подушку, легла на спину, Каддан напомнил ей о вчерашнем разговоре, Алеан извлек потертые карты, а Нарнис, наблюдая как товарищ тасует позолоченную колоду, перебирал струны на подаренном подругой музыкальном инструменте.
Гул нарастал, железная птица прогрев двигатели набирала скорость, после минутной тряски, у всех заложило уши. Самолёт взлетел.
В зоне турбулентности, борт круто затрясло. Лицо женщины посерело, мигрень и рвотные позывы все-ещё приносили сильный дискомфорт. Спазмы облегчила лишь поза лотоса.
― Вот ты, Кадди, как бы поступил, если тебе жить осталось от силы месяцев шесть, что бы сделал? ― спросила Илона, потерев пальцами виски.
― В смысле? — растерялся араниец, — если бы я точно знал, когда умру?
― Почти, ты бы просто знал, что больше этого срока тебе не протянуть, плюс-минус месяц и ты труп, абсолютно точно.
Каддан озадаченно пожал плечами.
― Не знаю, если бы была возможность, провел остаток дней с семьёй.
― Вот и я об этом подумала тогда в больнице. В те дни занималась в секции, и в одну из тренировок потеряла сознание, очнулась уже в палате. Сделали мне КТ и диагноз объявили — женщина запнулась на пару секунд, следующие слова произнесла сдавленно, словно они — острый нож, кромсали плоть воспоминаний, — рак легких третьей, поздней стадии.
― Неоперабельный? — удивился собеседник.
― Да, опухоль поразила нижнюю долю правого легкого. Док сказал, мне с ней жить осталось не более полгода максимум, точнее он сказал это родителям, а я узнала потом. Представь, что чувствует семья, когда за мгновение любимая дочка перерождается в ходячий труп, как бомба с часовым механизмом, где в конце вместо взрыва- смерть. Тик-так, каждый сраный день. Что уж говорить, когда сестренка, всю жизнь считавшая меня «маминой ошибкой» рыдала как последняя сучка.
― Жуть, — заключил Каддан, — сколько тебе тогда было?