Противостояние

Но нескольким крупным трампам удалось-таки проскочить к юго-востоку, в сторону открытого моря, где за ними в сгущавшихся сумерках пришлось гоняться истребителям. Отходившие в том же направлении их японские визави попытались этому помешать, что было усмотрено «Новиком». И закончилось вполне закономерно. «Сиракумо» погиб, причем практически со всем экипажем и отважным, но неудачливым командиром флотилии. Как и подорванный минами крейсера транспорт в три тысячи тонн, который Асаи до последнего пытался защитить. Еще два крупных трампа записали на свой счет «Беспощадный» и «Бдительный».
Наступала ночь…
Завершив свою миссию и так и не получив кодовой телеграммы Макарова об атаке на Эллиоты, крейсера и назначенные конвоировать призы контрминоносцы, кроме двоих, посланных на разведку к Чемульпо, потянулись за «Аскольдом» в Артур, обходя по большой дуге с юга острова Эллиота.
Рейценштейн по телеграфу приказал «Баяну» и «Палладе» присоединиться, избавив Катаоку от возможных крупных неприятностей. Но, со своей стороны, это его решение спасло и наши крейсера от неизбежного контакта с броненосцами Того, подходившими к месту боя. С их мостиков не только слышали выстрелы, но и видели далеко впереди огневые зарницы. Уже в темноте наши отходящие с добычей к югу крейсера счастливо разминулись с ними на дистанции порядка восьми миль.
Получив доклады от группы прикрытия транспортов и с Эллиотов, Того двинулся с уцелевшими силами в сторону Корейского пролива, приказав сделать то же и Катаоке, а транспортам и судам обеспечения с миноносцами немедленно оставить якорную стоянку у Эллиотов. Противостоять подходящим семи русским линкорам было не реально.
Наличие этой, пусть и неспешной, погони повлияло на характер действий японского адмирала: имея три броненосца, он уже не мог пресечь вакханалию избиения транспортов у маньчжурского берега без риска потерять всё. Сейчас важнее было сохранить тех, кто еще движется в корейских водах – дать им укрыться в Чемульпо и Пусане.
Развивая предельный для своих повреждённых кораблей шестнадцатиузловой ход, Того отрывался от Макарова. Увы, недостаточно быстро, чтобы по прибытии в Чемульпо успеть принять с плавбатареи «Асама» сколь-нибудь значимое количество шестидюймовых снарядов до ожидавшегося прихода туда русских. Напрашивалось единственное решение – соединиться в Мозампо с отозванными от Хакодате «Ясимой» и «Хацусе», обязав миноносцы атаковать ночью противника на пространстве от Шантунга до Чемульпо: шанс помешать уходу русской эскадры во Владивосток еще оставался.
Но у Степана Осиповича на этот счет был иной план. Вернее, просто не было выбора. Рассчитывая на решительный разгром Того, он отнюдь не планировал сбегать из «артурской ловушки». Его приказ на бой четко оговаривал: «иметь на кораблях угля, воды и припасов на двое суток, из них 24 часа полного хода и 24 экономичного». Дополнительные пол-узла для его крейсеров, дополнительный десяток сантиметров надводной брони у броненосцев и дополнительный запас плавучести – из этих «мелочей» и должен был сложиться успех дня.
Ценой за всё это была невозможность «второго раунда» и прорыва во Владивосток. К концу вторых суток «сражения при Бицзыво» эскадра непременно должна была возвратиться в крепость. И коль скоро под вечер даже дымы кораблей Того перестали быть различимы, в десять часов отряд русских броненосцев перешел на экономичные десять узлов и последовательным поворотом лег курсом на Артур.
Только точку в сражении ставить было рано. До командиров восьми миноносцев 10-го и 11-го дивизионов и уцелевших трех из 4-го телеграмма адмирала Того об общем отходе не дошла. Расстояние было слишком велико, поскольку за пять часов до этого командовавший ими кавторанг Такэбо принял решение развернуться в линию западнее Эллиотов в надежде ночью перехватить возвращающиеся на базу русские корабли. Ведь некоторые из них могут иметь боевые повреждения, возможно даже, не могут развить полный ход.
* * *
Как говорится, предчувствия его не обманули. На «Севастополе» во время азартной «гонки» вслед за уходящими за Эллиоты его броненосцами случилось повреждение в правой машине, приведшее чуть позже к тяжелой аварии: порвало бугель эксцентрика ЦВД. Под одной машиной «охромевший» корабль не мог дать больше девяти-десяти узлов.
 
Но беда одна не ходит. Когда эскадра Макарова, миновав пролив, выходила из «тени» островов Эллиота, в правую скулу русских броненосцев стала бить короткая и тяжелая волна, разведенная быстро крепчающим зюйд-остом. И не прошло десяти минут с момента аварии на «Севастополе», как был поднят тревожный сигнал на «Пересвете»: волны частично выбили заделки пробоин, и корабль вновь принимал воду, постепенно садясь носом. С «Полтавы» также передали о полном затоплении одной из угольных ям в результате попадания снаряда с «Фудзи». Оценив сложившуюся ситуацию, Степан Осипович скрепя сердце отдал приказ окончательно поворачивать к Артуру.
Русская броненосная колонна, имея в голове «Цесаревич», на девяти узлах развернулась и, оставляя острова Эллиота справа по борту, двинулась в сторону крепости. Справа и слева от флагмана шли две пары «соколов», поврежденные броненосцы «Пересвет» и «Севастополь» держались в строю за «Победой» и «Ретвизаном». Замыкающим кораблем в строю был «Петропавловск» – наименее пострадавший из трех «полтав»…
Тем временем кавторанг Такэбо разделил свои миноносцы, находящиеся между Порт-Артуром и броненосцами Макарова. По его прикидкам получалось, если русские корабли направятся в свою базу, то наиболее вероятных направлений их подхода два. Первый путь пролегал ближе к побережью Квантуна, а второй мористее, если они обойдут Эллиоты с юга. Конечно, все могло быть иначе, русские могли уйти во Владивосток, атаковать Чемульпо, да и еще много чего они могли теперь натворить. Но Такэбо решил рискнуть и ждать, патрулируя два выбранных района милях в двадцати от западной оконечности Эллиотов. Ближе к берегу он отправил миноносцы 11-го дивизиона, а с собой кроме четырех его «номерков» 10-го оставил и три оставшихся без торпед миноносца 4-го дивизиона. С ними можно было просматривать большую полосу моря.
И чутье воина не обмануло потомка древнего самурайского рода. Враг вышел на его миноносцы перед рассветом. Море было неспокойно. Волна доходила до трех баллов, и миноносцы ощутимо качало. Предутренняя туманная мгла оставляла не много шансов на успешное обнаружение противника, однако удача пришла. Поразительно, но присутствие русских было обнаружено на слух! На «Пересвете» и «Полтаве» продолжались ремонтные работы по заделке пробоин, а топоры и кувалды бесшумно использовать невозможно. Это и привлекло внимание противника.
Оценив обстановку, Такэбо понял, что голову русской колонны он пропустил, «Цесаревича» и «Ретвизана» с японских миноносцев даже не видели. Зато другие русские корабли находились уже достаточно близко. Командир дивизиона приказал выпустить серию зеленых и белых ракет, что означало «общая атака удобных целей» и давало его кораблям полную свободу в выборе объекта нападения, после чего, не мешкая ни минуты, повел свой миноносец на ближайший русский броненосец.
Волею судеб им оказался «Севастополь». Шедший под одной машиной «охромевший» корабль мог поддерживать только девятиузловую скорость, однако его экипаж был готов к неожиданностям. Такэбо понял это сразу, оказавшись в лучах мощных боевых прожекторов. Немедленно и неожиданно метко застучали русские пушки противоминного калибра, затем загрохотали шестидюймовки.
 
«№ 40» под управлением Такэбо, окруженный фонтанами и всплесками, поражаемый осколками и мелкокалиберными снарядами, смог все же приблизиться к русскому броненосцу кабельтовых на шесть, после чего выпустил обе мины подряд. И вовремя, так как тут же «поймал» себе в машину шестидюймовый… Слава богам, что прошитый осколками котел не взорвался. С мостика останавливающегося, окутавшегося паром миноносца было видно, как мины приближались к русскому кораблю, который неторопливо закладывал поворот влево. Прямо на них и на беспомощно качающийся на волнах остов флагмана 10-го дивизиона.