Что нас не убивает (СИ)

— Потому что вы ограничили возможность роста, — сказал я.
— И это была наша главная ошибка, но тогда мы этого не понимали, — сказал Рейден. — Как ты видишь, половина из нас и сейчас этого не понимает.
— Внешний враг?
Забавный факт, но я общался с Внешними и прекрасно понимал, что имперский флот, который послал туда Магистр, не смог бы противостоять Множеству.
Это был другой уровень войны, другой уровень технологий. Ракеты бы не взорвались, а если бы и взорвались, ничего не помешало бы Множеству вновь собраться из обломков.
И Магистр, так рьяно отстаивающий статус-кво, на самом деле привлек к решению задачи того, кто мог нарушить положение вещей. Астрального воина Бордена, с его способностью драться в инфосфере и его принципиальным неумением проигрывать.
— Не столь уж важно, как именно будет оформлен этот вызов, — сказал Рейден. — Внешний враг, вселенских масштабов катаклизм… В нынешней Системе недостаточно гибкости, чтобы приспособиться к новым условиям. Мы накрыли вас железным куполом, отсекающим любые попытки роста. И большинству было комфортно. Те немногие игроки, которые смогли вырваться за его пределы, стали богами и уперлись во второй слой этого купола. И практически никто не смог его преодолеть. Да, на самом-то деле, мало кто и хотел.
— И тут я…
— И тут вы, — поправил меня Рейден. — На самом деле, ты был не первый, кто вышел за пределы, хотя и отстал от него не слишком сильно.
— Гарри? — уточнил я.
— Он стал топом номер один быстрее всех, — сказал Рейден. — Он принял навык от неигрового персонажа. Он до сих пор не пережил ни одного респауна.
— Но почему тогда он каждый раз откатывался назад вместе с Землей?
— Потому что он вышел за пределы, сам того не заметив, — сказал Рейден. — Возможно, он до сих пор этого не понимает, и подсознательно его тянет обратно на Землю, к привычной жизни, к тому. Чем он занимался все эти годы. Он мог бы не возвращаться, если бы не захотел, но это его выбор. Ты был вторым. Третьим станет либо Артур, либо… президент. Они уже на грани, осталось только сделать последний шаг.
— И какое действие им будет?
— Не знаю, — сказал Рейден. — Они должны выяснить это сами.
— Опять это обычное бла-бла-бла, — сказал я. — Мы за все хорошее и против всего плохого, каждый делает свой собственный выбор и несет за него ответственность и вот это вот все.
— Разочарован? Ожидал большего? Хочешь, я прогоню тебе стандартную телегу о противостоянии Порядка и Хаоса? О том, что Система — это Порядок, а в тебе поселились ростки Хаоса, и на длинной дистанции Порядок всегда проигрывает, ибо только в Хаосе есть созидание?
— Не, лучше не надо, — сказал я. — А то люди подумают, что тебя Желязны покусал.
— Не надо, так не надо.
— А о чем ты вообще хотел поговорить?
— Я думал, у тебя накопились ко мне вопросы.
— Только технические, — сказал я. — Как ты заблокировал Магистра? Он же Первый Игрок и все такое.
— Но он всего лишь игрок, — сказал Рейден. — Он альфа-тестер, а я участвовал в разработке. Всегда есть более глубокий уровень, о котором знаем небольшое число лиц. Для внесения правок, для того, чтобы пресекать произвол. Оберон не смог бы стереть тебя, не смог бы стереть Гарри, и, скорее всего, не смог бы стереть Виталика с Артуром. В принципе, вы бы с ним и так справились, но… Я его знаю, когда он проигрывает, он идет вразнос, так что от него можно было ожидать любых глупостей. Я решил этого избежать и освободить вам руки. Теперь уже можно. Ты уверен, что именно об этом хотел спросить?
Конечно же, нет.
Я хотел спросить его о том, правильно ли мы все делаем, но прекрасно знал, что он ответит.
Не знаю.
Не спровоцируем ли мы своими действиями какую-нибудь катастрофу, о которой предупреждал Магистр?
Сами спровоцируете, сами и разгребете.
А если не разгребем?
Все умирают. Но все умирают по-разному.
В этом, наверное, и заключалась суть того, что он называл моим воспитанием. Если ты считаешь, что это правильно, то делай, что задумал, и приложи все силы, чтобы получилось. А если не получится, то не прибегай ко мне жаловаться, ведь это было твое решение и ты это заслужил.
 
— Если ты все еще думаешь об Обероне, то с ним все будет нормально, — неправильно интерпретировал мое молчание Рейден. — Его способности вернуться к нему… со временем. Быть может, он еще поймет, что был неправ, и встанет на вашу сторону.
— Да плевать на него, — сказал я. — Я думаю не о нем, а о нас. О нас с тобой и вот об этом вот всем.
— А, понимаю, — сказал Рейден. — Когда ты узнал?
— Когда помер во второй раз, — сказал я.
Тогда мне многое стало известно. И многое стало понятно.
И я, в общем-то, даже не особенно удивился, когда узнал, что веду свое происхождение от того, кто в местной мифологии известен, как Бог Грома.
Мой, скажем так, досистемный жизненный путь отнюдь не был устлан розами, но с тех пор, как случился зомбиапокалипсис, все было… ну, не сказать, чтобы легче, но…
Я очень быстро адаптировался. Я очень быстро прокачался. Я понял правила, и также понял, что если очень надо, то правилами можно пренебречь.
Я шел к своей цели напролом, и когда цель изменилась, моя манера игры осталась прежней. Не думаю, что он специально делал какие-то закладки в моем билде, ведь самую главную закладку он сделал с самого начала.
Генетика.
— Так ты озвучишь вопрос? — спросил он.
Значил ли я для него хоть что-нибудь, как… я? Или с самого начала был всего лишь удобным инструментом для изменения мира, который он помогал создавать и который в какой-то момент показался ему неправильным?
Я не был уверен, что я на самом деле хочу это знать.
— Нет, — сказал я.
— Да, — сказал он.
— Что “да”?
— Ты можешь мне не поверить, — сказал Рейден. — Но все это было настоящим.
Детство.
Мама… Сильный и суровый отец…
— Если бы мне были нужны исключительно средства для достижения целей, у тебя была бы целая куча братьев, — сказал Рейден.
— А, ну да, — сказал я. — Конечно.
Мы развернулись и пошли в обратном направлении. Все так же вдоль линии прибоя, все так же по песку.
— И снова нужно сделать что-то с этим неловким молчанием, — заметил Рейден. — Кстати, что это за тип там гуляет по пляжу с потерянным видом?
— Админское зрение тебе не подсказывает?
— Я же не использую его двадцать четыре часа в сутки.
— Ясно, — сказал я. — Это Кевин.
— Тот самый?
— Нет, — сказал я. — Просто похож.
  
Глава 20
 
Видимо, костер на пляже был личной инициативой Магистра, потому что после того, как он ушел, подбрасывать в него перестали, и к моему возвращению он уже не ревел, как дикий зверь, и пламя не вздымалось к небесам, а вместо буйства огня обнаружились лишь потрескивающие угли, слабо светящиеся в зарождающемся рассвете.
Так оно часто случается. Стоит главному идеологу покинуть основанное им движение, как оно постепенно рассыпается на куски и пропадает во тьме веков.
Или в реке какой-нибудь тонет…
Гарри с Артуром не было, видимо, они ушли спать, а старая команда ждала меня, сидя в шезлонгах на веранде одного из домиков.
— Привет, физрук, — сказал Федор. — А где папа?
— Ушел, — сказал я.
— Но он хотя бы обещал вернуться?
— Я не спрашивал.
— Кевин тоже ушел, — сказал Федор. — Меч свой подобрал и ушел. Сказал, что оставляет за нами право решать, что делать с Землей и просит в дальнейшем в наши дела его не вмешивать. Думаю, больше мы его не увидим.
— Кто знает, — сказал Виталик. — Жизнь длинная, а Система хоть и огромна, но все-таки недостаточно велика. Значит, ты — сын Рейдена?
— Я сам был в шоке, когда узнал.
— А когда ты узнал?
— Чуть раньше, чем сегодня, — сказал я.
— А почему не поделился?
— Были другие дела, — сказал я. — К тому же, я не считал, что это особенно важно и что-то изменит.