Посох Мерлина (СИ)

Капли продолжали падать на каждую отдельную руну, и в подвале послышалось крошение камня. Некоторые древние знаки начали меняться, превращаться из непонятных зигзагов и полос в английские буквы и слова. Правда должна была вот-вот оказаться раскрытой только для Саунея, из-за чего в груди разлилась едва сдерживаемая радость. Однако когда он снисходительно рассматривал творение своих рук, внезапно понял, что английские буквы не держатся даже и десяти секунд, а опять превращаются в кельтские письмена.
— Чёрт! — чуть ли не во весь голос воскликнул Сауней. — Чёрт! Гаст{?}[Ругательство на валлийском, схожее на русское “сука” или более нецензурные выражения.]! — продолжил ругаться он, пока в голове носились мысли, где он допустил ошибку и не рано ли начал смеяться над древним богом. — Почему не срабатывает?! Я сделал всё верно!
Историк, поздно спохватившись, начал в воздухе записывать те слова, которые успевал прочесть. Однако, чем быстрее он пытался запечатлеть древние письмена, тем больше он понимал, что просто угадывал половину слов. А когда он в отчаянии упал на колени, чтобы пальцами сдержать трансформирующуюся в исходное состояние букву, почувствовал, что это никак не помогает, и от злости зарычал, ударив по плитке кулаком.
— Чёртова магия! — крикнул Сауней, когда молния рассекла небо в последний раз в ту ночь.
***
Имболк уже чуть больше двух месяцев как прошёл, когда Сэмюэль Бойд наконец смог вырваться из стен Гринчвилда, чтобы навестить семью. Когда он надевал пальто, которое заставляло его выглядеть ещё выше, он даже в своей комнате мог почувствовать запах весны и радости. Несмотря на то, что сырой и холодный апрель только недавно вступил в свои права, для Сэмюэля мир приобретал яркие краски.
— Вау, — раздался голос Себастиана, — ты даже волосы уложил.
— Я приучаю дочку к опрятности. Чтобы карандаши не раскидывала, кровать заправляла, — сказал Бойд, пытаясь красиво повязать шарф. — И после подобных уроков вернуться к ней с растрёпанными волосами? Что ж я за учитель такой, если нарушаю собственные правила.
— Уверен, она поймёт. Помочь с шарфом?
— Никогда не умел их красиво завязывать, — согласился Сэмюэль, позволяя Себастиану поправить его образ.
Эванс приспустил с плеч Бойда пальто и ловкими движениями стал развязывать мудрёный узел, который завязал его друг в попытках нагнать современную моду. Историк смотрел в потолок, вытянув шею, из-за чего Себастиан, который и без того был на три дюйма ниже, казался гномом-помощником.
— Да ты на все руки мастер, — послышался тихий голос Миранды со стороны дверей. — Не знала, что умеешь так ловко завязывать шарфы.
— Если я не ношу их, это не значит, что не умею, — ответил Эванс, хлопнув друга по груди. — Примерно то же правило работает в аммдиффине: лучше думать, что брауни умеют плевать ядом, чтобы не пострадать от их пинка под зад в самый неподходящий момент.
— Волнуешься? — поинтересовалась Миранда, стряхивая невидимые пылинки с пальто Бойда. — Сколько ты их уже не видел?
— Почти год. Не представляешь, как соскучился по ним.
— Сложно, наверное, жить с хабиталами, — заметил Себастиан. — Особенно с женой археологом, застрявшей в Израиле на всё лето.
— Сложнее жить с Департаментом Израиля. Только тот факт, что она работала там без отпуска и нормальных выходных, спасает меня от чувства вины за то, что мне единственному можно покинуть Гринчвилд. Я хорошо выгляжу?
— Не волнуйся так сильно, а то все подарки дочке пороняешь, — мягко улыбнулась Миранда. — Ты замечательно выглядишь. Почти как в день твоей свадьбы.
— Помню, как вчера, на Энни было такое красивое зелёное платье.
— Вы оба выглядели чудесно. На вашем фоне я чувствовала себя замухрышкой. Но давай ты будешь предаваться воспоминаниям не здесь, а со своей женой.
— Меня там не было, но я уверен, что ты выглядела шикарно, — сказал Себастиан. — Было бы, кстати, удобно, если бы у тебя был быстрый способ перемещать к себе тех людей, за которых ты ответственен.
— К чему эта фантастика? — ответила Миранда, протягивая Сэмюэлю его портфель. — Надо просто поторопиться сейчас. Не забудь передать Энни привет.
 
— Конечно, я ещё и принцессу от тебя поцелую! Она точно будет рада твоему подарку на прошедший день рождения , — улыбнулся Бойд. — Эванс, если найдёшь способ, как перемещать нужных людей к себе в мгновение ока — дай мне знать!
— Буду весь день об этом думать! — ответил Себастиан, наблюдая, как Сэмюэль быстро отдалялся от атенеума.
Сам Бойд даже не замечал, с какой скоростью ноги вели его к синодам. Не ощущал холода и не слышал хруста камушков под ногами: было всего три дня на то, чтобы провести время с семьёй, что казалось непростительно маленьким сроком, поэтому терять драгоценные секунды даже на дорогу до синодов не хотелось. Конечно, всё равно его преследовало ощущение, что всё в мире двигается недостаточно быстро, будто желает подразнить и без того взволнованного мужчину. Но судьба вняла просьбам Сэмюэля, поэтому вскоре он оказался в Парламенте, где отыскал нужный отдел, занимающийся перемещением людей между странами, а в течение получаса получил разрешение переместиться в Израиль.
Однако когда Бойд подошёл к свободному синоду, он почувствовал такой мандраж, что не смог просидеть в комнате-телепорте даже минуты без судорожного постукивания ногой по полу или пальцами по столу.
— Ну нет, так встречать своих нельзя, — заключил Сэмюэль и поспешил выйти из готового к перемещению синода. — Я же бывший солдат, должен излучать спокойствие и уверенность! Иметь в семье двух плачущих взрослых странно.
Однако даже ромашковый чай, который Бойд купил в ближайшем маленьком кафе, не особо помогал успокоиться. Сэмюэль не переставал двигать у игрушечного дракона — подарка дочке от Миранды — хвост и шею, самым внимательным образом рассматривал вложенный в драконьи лапы волшебный камень, который предсказывал погоду. На маленьком столике уже стояла одна пустая чашка, когда он принялся за вторую, отпивая содержимое большими глотками. Иногда Сэмюэль поднимал глаза на входивших в кафе людей — уставших и измотанных или просто замёрзших. Потом опять рассматривал подарок, пытаясь понять, поможет ли ему ещё одна чашка чая.
— Можно счёт, пожалуйста? — поинтересовался Бойд спустя несколько минут.
— Прежде, чем вы оплатите, это вам комплимент от нас, — сказал официант, поставив ещё одну чашку.
— Спасибо, не надо.
— Вы сидите за счастливым столиком. Поэтому если вы примите наш комплимент, мы подарим вам вон тот букет, — продолжил настаивать официант, указывая на цветы, напоминающие миниатюрные подсолнухи. — Вы, кажется, идёте на праздник, так что такой букетик обязательно понравится имениннице.
— Хорошо, спасибо, — сдался Бойд, делая глоток.
Горячий чай приятно грел горло и руки, пока за окном стояла сырость и слякоть. В кафе пахло выпечкой и кофе, и Сэмюэль уже представлял, как поведёт своих девочек в подобное место сегодня же вечером и будет слушать радостные восклицания жены о раскопках и хвастовство дочки, что она самая высокая в классе. Мечты и предвкушение встречи с семьёй не дали Сэмюэлю допить напиток, а заставили его вскочить с места, схватить из рук официанта букет и чуть ли не побежать к синодам.
— Всего пара минут, и я буду на месте, — думал Бойд, крепко держа дракона и цветы. — Всего пара минут.
Однако секунды бежали, а знакомого толчка от перемещения так и не было. Пальцы опять принялись стучать по столу, отсчитывая каждый лишний миг, который он проводил в синоде. Снаружи было тихо, что означало, что проблем никаких ни у кого нет, так что оставалось только ждать.
Сэмюэль тихо застонал, проклиная себя за то, что поддался мандражу и пошёл в кафе, и потёр лицо. Всё было так долго, что хотелось ругаться и ворчать, как старый дед. Историк откинулся на спинку диванчика в синоде, открывая глаза и вздыхая. Однако почему-то перед глазами не было низкого светлого потолка. Его окружала настолько непроглядная темнота, что он даже подумал, что так и сидит с закрытыми глазами.