Чужая невеста для Альфы (СИ)

— Видишь? — киваю на малыша, который медленно исследует окружение, а затем забирается на лежак, куда бросил плед. — Его всё устраивает.
Тая всё время оглядывается на оборотня, проверяя его состояние. Отмахивается на выбор ужина, вяло отвечая на все вопросы. Явно мысли заняты чем-то другим.
И я очень надеюсь, что ей хватит мозгов думать не только о ребёнке, а и о моих словах. Вспомнить все несостыковки, найти доказательства, что я говорил ей правду про Верховную.
— Я что-то сделала не так? — Куколка мнётся рядом, когда я подбрасываю дрова в камин. — Ты не подпускаешь меня к малышку.
— Тая, блять.
— Не выражайся!
— Иди-ка сюда, моя ведьма, ничерта не знающая о магии и парах, — утаскиваю девушку на пол к себе, двигая ближе к огню. — Ты сейчас ооо-очень подвергаешь ребёнка риску, ясно?
— Почему? Я же ничего не…
— Куколка, мне плевать, что ты и как. А Зверю не нравится конкурент в доме. Которому ты уделяешь намного больше внимания, чем ему.
Понимаю, что этим могу только сильнее оттолкнуть девушку от себя. Убеждал девушку, что оборотни не монстры. А теперь сам всё объясняю и понимаю, насколько хреново звучит.
— И Зверь не терпит соперничества за внимание. С родными детьми — да, хотя тоже будет недоволен. С другим оборотнем точно не будет себя контролировать.
— Ты сам сказал, что ему года три. Это бред.
— Это реальность, куколка.
— И что мне? Почесать тебя за ухом, чтобы успокоился?
Тая издевается, касаясь пальцами волос. Ведёт по шее и плечам, при этом прижимаясь ближе. Не перестаёт улыбаться и закатывать глаза, но при этом касается. И Зверь, сукин сын и предатель, легко оттаивает. Капля вниманием, а он едва ли не брюхом вверх лежит.
Наслаждается.
— Ну? Так лучше? — шепчет, поглядывая на заснувшего малыша. — Или недостаточно?
— Совсем нет. Желания убивать больше нет, но кто знает…
— Лжец.
Куколка качает головой, легко считывая обман. Но при этом не отодвигается, оставаясь близко. Так, что можно заметить несколько выгоревших прядей возле уха. И втянуть запах моего геля для душа, с примесью дыма и травяного чая.
— Берг.
— Ммм? — зарываюсь в её волосы, сжимая в объятиях. Хорошо, спокойно. — Что такое, куколка?
— А мы можем не уходить наверх? Хотя бы в первую ночь?
Да Зверь землю перевернёт, чтобы эта ночь стала последней. Найдёт любую ведьму, которая сможет определить, откуда взялся ребёнок. Надо будет — лично в зубах принесёт ближайшему родственнику.
Лишь бы убрать наглого медвежонка подальше.
— Могу всю ночь обнимать твоего ревнивца. Ну и тебя заодно. Согласен?
Да не приведут Боги до того дня, когда Тая поймёт своё влияние на меня. Вроде уже говорил, открыто, вручая поводок. Но не поняла, не обратила внимания. Оно и лучше.
В какой-то момент Куколка из меня душу вытрясет, а Зверь только радостно подставляться будет.
— Меня объятиями не возьмёшь, Тая. Только поцелуями.
Снова закатывает свои блядски красивые глаза, улыбаясь слишком широко. Ни капли не верит моим словам. Но при этом сама подаётся вперёд, прижимаясь ближе.
  
Глава 36. Тая
 
— У нас молоко заканчивается.
Странно звучит это «у нас». Несколько дней совместного проживания проходят в относительном перемирии. Мы не говорим о моей верховной, я не пытаюсь сбежать, а Берг не продолжает бросать один ответ «моя».
Во многом это из-за медвежонка, который во всю обжился в доме. И в нашей постели, будто кто-то мог бы мне запретить забрать ребёнка в кровать. Берг рычал, бухтел недовольно, сжимая меня в своих лапищах. Так, чтобы даже при сильном желании не могла обнять во сне другого оборотня.
Ревнивец, жуткий и пугающий. Грубый дикарь, который слышит только себя. Но его ворчание по утрам начинает нравиться. Словно ритуал, который прочно обосновывается в моей жизни.
— Купим. Сегодня съездим в город.
— Правда?
Я не ребёнок бетонных джунглей. Мне там шумно и плохо, но сидеть в заточении становится невыносимо. Хочется увидеть других людей, перемен и чуточку свободы. Хотя бы её ощущения.
 
Стоило лишь немного присмотреться к мужчине, как всё стало таким очевидным. Мёд, ягоды, рычание. Ответ был на поверхности, но я слишком увлеклась своими страданиями, чтобы его заметить.
Ошиблась ещё раз, задолжав желание Бергу. И тот, с нескрываемом блеском в глазах, пообещал, что загадает, как только мы окажемся вдвоём.
— Я ведь обещал тебе. Я нашел старую знакомую, которая поможет с медвежонком. И с тобой, заодно, поговорит.
— Не нужно. Я не доверяю другим ведьмам.
— Всё ожидаешь, что я тебя обману?
— Тебе бы стоило. Чтобы получить себе безропотную пару. Подговорить ведьму, убедить меня верить только тебе. Это было бы логично.
— И самоубийственно. Правда всегда выплывает, куколка, и ты убедишься в том, что не все оборотни монстры. И то, что делает твоя Верховная, не нормально.
— Не моя. Ты же забрал меня из клана.
Пускай я столько времени туда рвалась, но говорю чистую правду. Я перестала быть частью клана в момент, когда на шее образовалась метка.
— Забрал, — Берг улыбается так, словно именно это и хотел услышать. Зажимает меня у плиты, отрезая пути. — Ты теперь часть моей семьи.
— А что у Медведей? Стадо, стая? Комунна?
— Я же сказал, а ты опять не слушаешь.
Такое ощущение, что я много чего упускаю. Берг, на самом деле, не очень много говорит. Больше рычит, стреляет взглядами и припечатывает своими приказами. Но то, что произносит — нужно слушать и запоминать. А у меня не получается.
— Берг…
— Семья. У нас не стаи, а семьи. Мы не живём большими скоплениями, каждый отдельно.
— Но ты — Альфа.
— Да, у меня под контролем эти семьи. Что-то вроде мэра для небольшого города. Мы одиночные животные.
— И поэтому тебе не нравится медвежонок? Что он из чужой семьи?
— Он мне не не нравится. Просто ему нечего делать рядом с моей парой.
— О Святая Геката, ему всего три года!
— Целых три.
Смеюсь, потому что сдержаться просто невозможно. Настолько сюрреалистичная ситуация. И главное ведь в том, что мужчина говорит серьёзно. Не пытается подшутить, преувеличить ситуацию.
Без утайки рассказывает, что ему не нравится моё внимание к ребёнку. И ладони, шарящие под футболкой, это только доказывают. Берг проводит по позвоночнику, оттягивая шлейки лифчика.
Холодный сквозняк касается распаренной кожи, пуская мурашки. Или их запустил мужчина? Так сложно соображать, когда превращаюсь в жидкий мёд от сладких поцелуев. Тягучих, липких, которые не получается прекратить.
— Ты обещал мне поездку в город.
Напоминаю охрипшим голосом. До того, как Берг успевает ответить, взлетаю на второй этаж. Умываюсь холодной водой, долго держу запястья, пока не начну дрожать. И думать.
Думать рядом с Бергом получается всё хуже. Хочется утащить его в постель, прижаться ближе. И вместе с этим вцепиться ногтями в суровое лицо, когда он меня раздражает.
Иногда складывается впечатление, что рядом с ним я теряю себя. Превращаюсь в тихое, податливое нечто. Но я ведь никогда такой не была, тихой и готовой принять свою судьбу. Это пугает, что в какой-то момент я могу начать принимать всё, что Берг прикажет.
Я натягиваю на себя типичный наряд ведьмы. Чёрное платье до колена, но после меняю на брюки и рубашку, тоже чёрные. Во мне твёрдая уверенность, что под платье неумолимо заберётся ладонь Берга. А мне нужно оградить себя, хотя бы на чуток.
Одежда, которую привёз мужчина, великовата, но ничего другого нет. Зато ботинки в пору и пальто тёплое. Спускаюсь вниз, стараясь не задерживаться. Подхватываю на руки ворочающегося медвежонка на руки, выходя на улицу.
 
Жду, когда мужчина выключит свет и закроет двери. Мы должны были съездить в город ещё два дня назад. Но малыша одного не оставит, а просто везти с собой — глупо.
— Готов, боец? — Берг отбирает у меня оборотня, чертов собственник, и направляется к машине. — Сегодня мы тебя пристроим.