Носитель гена дракона (СИ)

— В смысле? — на секунду переключаюсь от невеселых дум.
— Мы же жили в соседних домах, ее мать не могла с ней справиться и позвала меня на помощь. А потом выяснилось, что я ее суженный.
— У меня нет суженного и никогда не будет.
— Ошибаешься, — весело щебечет мама. — И он уже ждет тебя на площади.
꧁ ꧂
Легкий ветерок оглаживает наши смущенные лица. Мы стоим на площади, опустив головы и не рискуя смотреть друг на друга. Хотя я пытаюсь. Украдкой.
Ирва, древняя как мир, старуха и учредитель данной традиции, взбирается на узкий помост и, достигнув цели, тяжелым взглядом окидывает всех юных представителей семейств нашего маленького городка. По традиции перед ней кладут большой холщовый мешок со спелыми яблоками разных сортов, коими славится наш край.
Фишка в том, что фамилии коренных жителей пошли от названий рощ, на которых растет определенный сорт, поэтому у некоторых из нас они одинаковые. Не знаю, почему так повелось. Еще мне кажется, вкус яблок похож на своих «владельцев». Приторно-сладкие в своей гордости Пинки, со своенравной кислинкой Уэлси, утонченные Голден, скромные Фуджи и другие.
А в мешке лежит ровно по две штуки каждого вида из тех, что сдают своих чад от восемнадцати до двадцати одного года в семейную жизнь. Лишь самые лучшие плоды удостаиваются быть здесь, на центральной площади. И это очень торжественный день для всех. Кроме меня.
Хмыкнув, старуха не глядя запускает руку в мешок и выуживает оттуда мелкое беловато-желтое яблочко.
— Мекинтош! — раскатисто рычит она, и из толпы выходит высокий парнишка с кучерявыми волосами. Не помню, как его зовут. Вроде Аллен.
Старуха возвращается к мешку и выуживает оттуда крупное желтое яблоко, идеально ровное и красивое со всех сторон. Увидев его, все восхищенно замирают.
Голден!
Из толпы выныривает изящная белокурая Нара и встает подле парнишки, изящно вложив свою руку в его мозолистую ладонь. Он припадает губами к ее тонким пальцам и громко благодарит Провидение за такое счастье. А Нара молодец, держится, даже руку не выдернула.
Ну, теперь самое ужасное.
Выбранные плоды немедленно растираются в пюре. Старуха достает из-за пазухи сиреневый флакончик и, что-то прошептав одними губами, капает три капли в миску. Ее отдают Мекинтошу, и он месит, месит и месит прилюдно, пока взбитое тесто не выплёскивается.
Тогда старуха с довольным видом разливает заготовку по формам.
— Пять! — кричит она, и со всех сторон парню одобрительно загудели: столько напророчили им детей.
По мне сверху донизу пробегается дрожь, когда я вижу лицо Нары: на нем застыл ужас.
Ирва называет ещё парочку сортов прежде, чем ее рука вытаскивает яблоко желто-зелёного цвета с сизым налетом. И плод, словно вдохновившись свободой и светом, выскальзывает из ее рук, упав на пыльную площадь. Воцаряется тишина.
Кто-то кашлянул. Какой-то мужчина дергается и возвращает беглеца на место.
— Гала, — хрипит старуха. — Ой! Побитое!
Микки, мой молчаливый сосед, делает шаг вперед. Его длинные каштановые волосы развеваются на ветру; парень гордо держит голову, даже когда старуха одаривает его суровым брезгливым взглядом.
— Ничего удивительно. Какой же это позор! — шепчет моя соседка из «неопределенных».
Не знаю, что бы я чувствовала на месте Микки. Я даже сочувствую ему немного. Что за глупый обряд? Но долго пялиться нельзя, поэтому я возвращаюсь к центру площади.
Тем временем, взяв себя в руки, Ирва небрежно засовывает руку в мешок и вытаскивает оттуда… ярко-красное яблоко. Лицо ее искажается, я забываю, как дышать… Ирва вздрагивает и почти шепчет:
— Гала.
Становится тихо. Все смотрят на меня, а я — на Микки. Он стоит ко мне спиной и даже не развернулся, чтобы выказать мне поддержку. Либо ему все равно, либо… он знал! Священные драконы! Микки все знал и все подстроил!
Пауза получается дольше нужного, и меня сзади пихают в спину. На трясущихся ногах выхожу вперед и занимаю свое новое место.
— Опять ты, — сквозь зубы цедит Мик.
— Опять я, — в тон отвечаю ему.
 
Вот и Микки дают миску. Он равнодушно делает пару движений и отдает служащему.
— Один, — выносит вердикт Ирва скептично.
Микки берет мою маленькую ладошку своей огромной и не очень аккуратно тянет за собой. Что же теперь делать?
Сглотнув, отворачиваюсь от толпы, но кожей ощущаю сочувствующие взгляды всех присутствующих и позволяю Микки увести себя. Пора готовится к свадьбе.
По традиции меня ведут в дом жениха, где у нас есть неделя, чтобы познакомиться друг с другом и, во избежание конфликта, не убить друг друга во время брачной церемонии.
Украдкой бросаю взгляд снова на соседа: он выше меня на целых полторы головы, в каштановых растрепанных волосах потерялось солнце, а зеленые глаза, точь-в-точь цвета лужайки перед моим домом, смотрят только вперед.
А еще Микки идет очень быстро, и я быстро запыхалась. Но замедляемся мы, лишь когда площадь остается позади и шум голосов стихает. Пот градом струится по лбу, дыхание совсем сбилось. Вдалеке виднеется мой дом, и я прибавляю шаг. Да, дом, моя крепость! Хочется спрятаться в своей комнате и никого-никого не впускать.
Мы останавливаемся на развилке, ведущей к нашим домам. Вижу, как в Микки происходит борьба: последовать закоренелым правилам или поступить так, как он хочет. Он собирается сделать новый шаг вперед, но я возмущаюсь:
— Подожди! — обиженно выдергиваю руку. Мне нестерпимо хочется вытереть ладонь о подол своего платья в цветочек. — Я устала.
— Пойдем, невеста. — Микки с упорством хватает мою руку и снова тянет. Он совсем не умеет обращаться с женщинами!
— Не пойду! — упрямлюсь. Я и так столько натерпелась за этот день!
— Пойдешь! — настаивает Микки.
— Не пойду!
Уверена, мы могли бы еще долго препираться, но Микки решает не тратить время. Он неожиданно подходит ближе ко мне, опускает голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза.
— Послушай, у меня совсем мало времени. Я не ожидал, что так получится, ясно? Был слушок, что парней будет больше на одного, и я останусь в стороне. Мы не должны были выпасть друг другу, понимаешь? Теперь все ждут от нас свадьбу, хотя я этого совсем не хочу. Но ты должна знать: я ухожу в армию завтра, потому что в этом мое призвание. Провидение не обманешь. Я чувствую, что способен на что-то большее, чем стать фермером. О себе не беспокойся. Я отдам тебе скопленные деньги, чтобы ты пошла учиться в Академию. Их должно хватить для поступления. Себе еще я заработаю. Или умру. Но будет лучше, если завтра же ты уедешь со мной в город.
Выслушиваю эту тираду с разинутым ртом. Мой мир и так сегодня перевернулся с ног на голову, а теперь делает еще парочку кульбитов. Армия? Учеба?
Моя семья бедна, городок мал, и обычно даже богатые девицы не покидают его. Отправиться в Академию магии могут лишь те, у кого есть сильный дар или много денег. Это старый, как мир, факт. Только чтобы узнать свой потенциал, нужно пользоваться магией. А законом запрещено магичить без соответствующего сертифицированного базового обучения, которые могут позволить себе только богатые. Патовая ситуация.
Все остальные же должны носить серебряные цепочки, которые сдерживают магию, и жить как простые люди и прочие расы. Пойти учиться — это запредельная мечта, но я упорно откладываю деньги, чтобы попытаться поступить через пару лет. И вот шанс подворачивается здесь и сейчас.
— Что же, я согласна уехать отсюда, — подавляю эмоции и произношу как можно равнодушнее. — Знаешь ли, мне тоже нечего здесь делать.
— Только у нас есть одна проблема, — равнодушно говорит он и заворачивает рукав на своей рубашке. На плече бледнеет знак песочных часов. Навечно вместе. Вот блин! Не думала, что связь формируется так быстро! — У тебя тоже есть такой же.
Парень подходит ко мне и не слишком аккуратно, несмотря на старания, приподнимает короткий рукав моего платья: и у меня на правом плече медленно проступает такой же знак, знак нашей связи. Теперь мне едва ли получится выйти замуж. Я-то этого и не хочу, но отсутствие выбора страшит. Ну уж нет!