Правила бунта (ЛП)

«Что?!»
Святой ад вырвался на свободу. Куда бы я ни посмотрела, люди обмениваются ошеломленными взглядами и взволнованными словами. Победитель переедет в Бунт-Хаус? И пятьдесят тысяч?
Я думаю, деньги, которые Рэн сэкономил на большом количестве наркотиков, должны были куда-то пойти. Нет никакого способа, чтобы люди не собирались участвовать в игре с такими деньгами, но переехать в дом? Это настоящая награда здесь, и все это знают.
— Человек, который соберет меньше всего флагов…
Все замолкают.
— ...станет выполнять грязную работу в Бунт-Хаусе до окончания школы. Будет готовить для нас, убирать и прочее дерьмо. Он будет самым низшим из низших. Выбор за вами. Жить здесь, ничем не сдерживаемый, несвязанный бессмысленными, глупыми правилами, или стать нашим мальчиком для битья. Вам необязательно играть, но если вы это сделаете... будут последствия.
— Ну, это что-то новенькое. В прошлом году… — Я не должна заканчивать предложение.
Элоди резко смотрит на меня.
— Что в прошлом году, Карина? Что это была за игра в прошлом году?
— В прошлом году каждый должен был трахнуть как можно больше людей до конца вечеринки. Это всегда было связано с сексом. Это в первый раз…
По лицу Элоди пробегает разочарование. Она отворачивается от меня, и мое сердце падает в груди. Это такой гребаный беспорядок. Я понятия не имею, как все исправить, но должна попытаться.
— У вас есть время до трех утра, — кричит Рэн, перекрывая возобновившийся шум. — А пока счастливой охоты. И будьте осторожны. Сегодня ночью волки выслеживают свою добычу.
Парень поднимает что-то лежащее у его ног. Это маска волка, губы существа раздвинуты в рычании, морда сморщена, обнажены ужасные, покрытые кровью клыки. Она настолько убедительна, что на секунду мне кажется, что это изуродованная голова одного из животных, которых я видела на кладбище в прошлом году. Но потом Рэн натягивает ее, латекс обтягивает его голову, и... это всего лишь маска.
— Боже. Похоже, я ошиблась, — говорю я, съеживаясь.
— Ошиблась в чем?
«Вульф-Холл — частная академия, но это все еще старшая школа. Здесь, как и везде, есть пищевая цепочка, и мы находимся на ее вершине. Мы — хищники, Кэрри, а вы — наша добыча. Мы преследуем вас. Трахаем. Идем дальше. Таковы термины, в которых мы думаем о женском студенческом коллективе здесь. Тебе не мешало бы это запомнить».
— Когда парень из Бунт-Хауса говорит об охоте на добычу, Элоди, они определенно говорят о сексе, — говорю я.
— Господи, я больше не могу иметь дело с этим дерьмом. Я ухожу.
Элоди бросается к двери, но, к сожалению, все остальные пытаются уйти одновременно, чтобы выйти в ночь, поиграть в игру, и мы разделяемся в давке. Это чудо, но я обнаруживаю подругу как раз в тот момент, когда она сворачивает с грязной подъездной дорожки к дому, на дорогу, ведущую обратно в академию.
— Подожди, Элоди.
Она не останавливается. Думаю, что ей нужно некоторое время, чтобы успокоиться, поэтому молчу, как можно дольше, но через некоторое время я должна что-то сказать. Не могу просто смотреть ей в спину, спотыкаясь в темноте, ожидая, когда Элоди заговорит.
— Знаешь, я могу за тобой угнаться. Не имеет значения, как быстро ты идешь. Я не отстану.
— Мне бы очень этого хотелось.
— Элоди, ну давай же. Пожалуйста. Ты ведешь себя несправедливо.
— Несправедливо? — Она поворачивается так быстро, что едва не теряет равновесие. — Ты не можешь обвинять меня в этом, Карина Мендоса. Я думала, что ты моя подруга, а ты все это время что-то скрывала и хранила от меня секреты. Ты поклялась, что отнесешь тот дневник в полицию. И ничего не рассказала мне о Маре с самого начала. Сказала, что не придешь сюда сегодня вечером. И — сюрприз, сюрприз, что ты сделала?
Хорошо. В этом она права. Мне не следовало обвинять ее в несправедливости. Хотя вряд ли она сама невинна.
— Ты не сказала мне, что встречаешься с Рэном.
В ее глазах мелькает раскаяние.
— Да. Знаю, и это было дерьмово, но я не чувствовала, что могу тебе сказать. Но у тебя не было причин держать меня в неведении относительно Мары, не так ли?
 
Я собираюсь объяснить ситуацию с Фитцем, уже прокручиваю в голове то, что скажу, когда из ниоткуда в ночном воздухе раздается леденящий кровь визг.
Элоди обхватывает себя руками, дрожа.
— Зачем кому-то бежать туда в лес без гребаных огней. В этом нет никакого смысла.
— Клаустрофобия в этом месте — вполне реальная вещь, Элли. Ты в академии всего пару месяцев, но попробуй пожить здесь несколько лет. Ты начинаешь немного сходить с ума и даже не понимаешь этого. Если ты учишься в Вульф-Холле, то парни из Бунт-Хауса — большое дело. Они задают тон на весь год. Если ты парень, то хочешь быть ими. Если — девушка, то хочешь с ними встречаться. Так было всегда. Поэтому, когда они выкидывают подобное глупое дерьмо, все всегда спотыкаются друг о друга, чтобы присоединиться к ним.
— Это то, что случилось в ту ночь, когда исчезла Мара? Она пыталась присоединиться к какой-то глупой игре, в которую они играли?
— Да. — В каком-то смысле именно это и делала Мара. Купилась на всю эту ерунду и определенно увязла в ней.
— И что? Я должна просто тащиться туда и выставлять себя дурой, как все остальные? Это то, чего они ожидают?
— Наверное, Пакс и Дэшил. Но не Рэн. Я разговаривала с ним перед тем, как ты появилась, и он хотел, чтобы ты была как можно дальше от этого, Элли. Это хорошо, что ты возвращаешься в академию.
Для нас обеих будет лучше, если мы вернемся в академию. Мысль о том, чтобы вернуться в Бунт-Хаус и снова столкнуться с Дэшем, настолько болезненна, что даже не знаю, что буду делать, если мне придется вернуться туда. Я не смогу, и это факт.
По тому, как Элоди смотрит на меня, жестко и вызывающе, я чувствую, что мне не понравятся следующие слова, которые она произнесет.
— Знаешь что, Карина? Возможно мне стоит присоединиться к этой дурацкой игре. Тогда больше не будет никаких секретов. Я узнаю, если он переспит с половиной академии. Буду точно знать, что произошло, и никто больше не сможет ничего от меня скрыть!
— Элоди! Какого черта ты делаешь? Подожди! Элли, ничего же не видно!
О боже мой. Она меня не слушает. Подруга сошла с дороги и направляется к деревьям в кромешной тьме. У меня нет другого выбора, кроме как следовать за ней.
— Это безумие. Какой во всем этом смысл? Кого волнует, что делает или не делает Рэн?
— Меня. Меня волнует. Он заставил меня влюбиться в него, и теперь мне не все равно. Это самое худшее, что когда-либо случалось со мной.
Я не горжусь этим, но позволяю своему разочарованию взять верх надо мной.
— Тогда просто остановись!
Элоди смеется.
— О, да. Конечно. Как будто ты перестала любить Дэшила? Все так просто, не правда ли? Просто щелчок выключателя? Я видела, как ты смотрела на него прошлой ночью возле беседки.
Значит, она не просто нашла дневник в беседке. Она слышала мой разговор с Дэшем. Стыд и горячее, металлическое смущение наполняют мой язык.
— Ладно, ладно. Притормози немного. Слава богу, я надела туфли без каблуков. Откуда, черт возьми, ты вообще знаешь, куда идешь?
Она тычет пальцем в небо, отказываясь смотреть на меня.
— Я умею читать по звездам. Старый добрый Полковник Стиллуотер научил меня, помимо всего прочего. Кто же знал, что что-то из этого пригодится. Мы направляемся на юго-запад. Если я захочу вернуться на дорогу, это будет легко. А теперь либо молчи, либо возвращайся в Вульф-Холл. В любом случае, с меня хватит разговоров.
Вау. Неожиданная боль взрывается в моей груди. Мы с Элоди никогда раньше не говорили о звездах. Я понятия не имела, что она интересуется астрономией. Я должна была знать это о ней. У нас это общее. Может быть, я смогла бы вернуть свою страсть к звездам, если бы у меня был кто-то вроде Элоди, с кем я могла бы это разделить. Когда, спотыкаясь, иду за ней в темноте, до меня доходит, что я сама держала ее на расстоянии. Я была дурой. Дэшил сломал меня. Мара бросила меня. Я так боялась, что другой человек причинит мне боль, что не позволила себе доверять Элоди так, как она того заслуживает... и это полностью моя вина.