Пляска змей (СИ)

  
Время Тумана. Пляска змей
   
Пролог. Время Тумана
 
1
Каждую субботу, с устрашающей регулярностью, наступало Время Тумана. Обычно туман, грязно-серой непроницаемой стеной, приходил утром с востока, и ближе к полудню уходил на запад. Во Время Тумана никто из жителей поселка не рисковал выходить на улицу. Все страшились чего-то, о чем мы — дети, не смели даже спрашивать…
В год, когда мне исполнилось двенадцать, сестре моей исполнилось восемь. Иногда она жутко меня раздражала, но я не мог не любить ее. Настолько же часто, насколько она была вредной, она бывала и смешной и веселой… Во Время Тумана я страшился подходить к окну, сестра же всегда садилась у подоконника и сквозь грязное стекло изучала серый морок… Ей, как будто, было совсем не страшно. Она смотрела туда своими голубыми глазами, и пребывала словно бы в глубоком раздумье. В такие дни я обычно сидя в отцовском кресле читал книги, книги о невероятных приключениях смелых людей, о настоящих героях, которым страх был неведом. Когда-нибудь, думал я, я стану таким же как они, истинным героем не страшащимся ничего…
Каждый раз, когда наступало Время Тумана, отец напивался, и засыпал в гостиной на диване. С тех самых пор, как туман поглотил маму, он не мог в это время оставаться трезвым… Мама… Иногда я помнил ее лицо, помнил ее улыбку, ее запах, и нежное прикосновение ее рук. Ее глаза были такими же голубыми, как и у сестры… Сестра тоже помнила, ведь мать ушла всего то год назад…
В очередную субботу, когда пришло Время Тумана, отец как всегда напился, и лежал на диване, словно мертвый. Электричество, как обычно в это время, отключили, и в доме было сумрачно и холодно. Сестра, ежась, сидела у окна. Она дрожала, и я дал ей свой серый плед. Тогда она завернулась в него, и сделалась похожей на мышь. Я рассмеялся и сказал ей об этом. Она тоже посмеялась, но потом лицо ее вновь стало задумчивым, и она отвернулась к окну. Я же, ушел в другой конец комнаты, и принялся за книгу…
Часы на стене тихонько тикали…
— Мама… — Внезапно произнесла сестра, сначала очень тихо, а потом воскликнула уже громко и взволновано. — Мама! Там мама!
Я поднял взор от книги. В этот момент дрожь пробрала и меня. Сестра, сбросив с себя плед, выпрямившись стояла у окна. Я видел, как тоненькие пальцы ее напряженно впились в подоконник.
— Там мама. — Повторила она, даже не смотря на меня. — Мама улыбается! Она зовет нас…
Тут сестра, наконец, обернулась ко мне. Ее глаза были широко раскрыты и полны радостного возбуждения.
— На улице мама! — Вымолвила она радостно. — Посмотри если не веришь. Она помахала мне рукой. И красивая такая! Я ведь уже забывать начала, какая она красивая…
Глаза ее вдруг наполнились влагой. А у меня внезапно, словно бы язык отнялся. Я ничего не мог сказать, не мог даже пошевелиться. Вот тут то и случилось ужасное. Сестра моя взирала на меня мокрыми взволнованными глазами еще несколько секунд, а потом сорвалась с места и выбежала из комнаты. В следующее мгновение я услышал, как хлопнула входная дверь…
Я медленно поднялся с кресла и подошел к окну. Ноги мои были будто бы ватными, сердце в груди стучало глухо и быстро. Возле окна было намного холоднее чем в кресле… Я посмотрел на улицу, но кроме зловещей непроницаемой пелены не увидел ничего. Весь мир словно бы исчез. Дома, деревья… Все пропало. Но… Теперь где-то там была моя сестра. Внезапно я осознал весь ужас ситуации, и внутренности мои скрутило жестоким ледяным спазмом. Нельзя покидать дом во Время Тумана! Что же наделала моя сестра! Что же…
Я кинулся прочь из комнаты… Отец лежал на диване, и разило от него просто ужасно. Я подбежал к нему и принялся трясти.
— Папа! — Закричал я. — Она на улице! Я не удержал ее, и она выбежала… Папа!
Но отец лишь промычал нечто невнятное, после перевернулся на другой бок и громко захрапел. Тут я понял, что помощи от него мне не дождаться.
 
Я сел на корточки и разрыдался. Отчаяние и страх переполняли меня. В углах гостиной копились тени… Что же делать?! Так вопрошал я у самого себя, и с каждой секундой все более отчетливо понимал, что нужно делать. Нужно отвергнуть отчаяние и преодолеть страх. Я упустил свою сестру, и теперь должен отправится вслед за ней в объятия тумана, и вернуть ее. Только так, и никак иначе. Зря я что ли читал все эти книги о героях, и мечтал стать таким же как они? Вот и пришло время. Быть может, слишком быстро и неожиданно, но, наверное, в жизни по-другому и не бывает…
Туман не щадит никого. Год назад он отнял у меня мать, и теперь я не собирался отдавать ему сестру… Они обе сейчас стояли перед моим внутренним взором, и лазурь их глаз безумно напоминала весеннее небо…
2
Обычно весной, в саду возле нашего дома росло много одуванчиков. Одуванчики выныривали из травы, и качали на ветру своими головками. Множество ярких точек на зеленом. Это было лучшее зрелище в мире. Сестра любила плести венки из одуванчиков, и постоянно надевала их мне и себе на голову. Ей они удивительно шли, а вот насчет себя я не был уверен…
Сейчас, в саду не было ни одуванчиков, ни травы. Была лишь рыхлая, влажная земля, да темные стволы деревьев внезапно выныривающее из тумана… Этот туман уже почти не пугал меня, он лишь совсем немного щипал ноздри, и оставлял во рту странный металлический привкус.
Я звал сестру. Долго кричал, что было сил, пока горло мое не начало болеть. Но ответом мне была лишь удушающая тишина. Туман поглощал все звуки, делая мир вокруг не только невидимым, но и немым.
Сад, по которому я брел, казался мне бесконечным. На кончиках листьев крупными каплями копилась темная влага. Наконец, я приблизился к небольшой деревянной калитке, что была распахнута настежь. Это показалось мне ярким свидетельством того, что сестра была здесь. Тогда я снова позвал ее, но как и раньше, ответа не получил.
Покинув сад я оказался в мире серой пустоты. Здесь под ногами чаще всего была грязь, иногда испещренный трещинами асфальт, очень редко — гравий. Иногда пустота материализовывала из себя угрюмые стены со слепыми окнами, иногда тонкие, и казалось вот-вот готовые переломится фонарные столбы.
Я не переставал звать сестру. Я отчаянно пытался пробиться сквозь серое безмолвие. Я трижды проклял Время Тумана и себя самого, но не терял надежды. Ведь в книгах, которые я читал долгими сумрачными часами, говорилось, что тот, кто потерял надежду — заранее проиграл, и сам себя низвергает в голодную тьму, что всегда готова поглотить любого отчаявшегося…
Однако, что-то подсказывало мне, что если я не смогу отыскать сестру до того времени, как туман уйдет, то больше не увижу ее никогда…
Я вздрогнул и остановился, когда передо мной из тумана соткался человек. Он был довольно высок, худощав, и стоял на месте бездвижно, словно облаченное в военную форму нелепое и жуткое изваяние. Лицо человека скрывал противогаз, глаз нельзя было разглядеть за круглыми мутными стеклами. Он тихонько дышал, и смотрел вроде бы на меня, но точно я не мог утверждать этого…
Я уже видел раньше людей подобных ему. Их было достаточно много в нашем поселке. И когда тумана не было, они ходили по улицам без противогазов, всегда угрюмые, с осунувшимися лицами, но безобидные. По крайне мере, я никогда не видел, чтобы они причиняли кому-то вред.
Военные… Они вечно спешили куда-то. Вечно были чем-то озабочены. Отец всегда относился к ним с неодобрением, а сестра откровенно боялась. Но сейчас… Быть может, человек этот поможет мне?
 
— Здравствуйте. — Произнес я, не отрывая взора от круглых стекол, за которыми прятались его глаза. — Помогите мне. Моя сестра затерялась в этом тумане. Вы не видели ее? Ей всего восемь…
Человек молчал, лишь задышал громче и тяжелее. Мембрана его противогаза холодно поблескивала… Тут только я заметил, что при нем нет никакого оружия. Хотя военные, обычно, всегда были при оружии. Да и форма его была грязной и изорванной, во многих местах покрытой бурыми пятнами… Внезапно он начал поднимать правую руку вверх, но потом рука эта вдруг судорожно дернулась и замерла, после чего плавно опустившись, безвольно обвисла. Сначала я не понял, что означало это движение. А потом до меня все-же дошло. Он хотел снять с плеча автомат, но автомата не было. И теперь…