Частичка тебя. На память (СИ)

Моя очередь вот-вот подошла.
И мне совершенно не хочется расставаться с завтраком, омлет был вкусненький и питательный, так что, может, мы еще передумаем?
Мой организм передумывать не особенно хочет. Ему плохо, у него внутри бушует настоящий шторм, и завтрак в таких условиях кажется совершенно ненужным балластом.
В конце концов, я не выдерживаю. Бросаюсь к заветной двери в конце коридора, чтобы выйти оттуда опустошенной, но хотя бы не звереющей от неровного выдоха соседки по очереди в регистратуру.
Конечно же, свою очередь я пропускаю, приходится дождаться, пока выйдет проскочившая вперед меня девчонка и подтвердит недоверчивой, только подошедшей особе, что я действительно тут стояла.
Черт.
Опять захочется есть до обеденного перерыва.
И ведь нельзя отказаться от этих препаратов железа, я уже успела заценить свой восхитительный гемоглобин, уползший неприлично ниже положенного.
— Ну и как у нас дела, — приветливо улыбается мне Денис Алексеевич. Первая такая улыбка за день, кстати.
— Ну, это вы мне скажите, — моя улыбка выходит довольно нервной, — сегодня скрининг, так ведь? Кровь я сдала вчера.
— Очень радует ваш ответственный подход, — врач одобрительно кивает, — значит, сейчас поглядим. Стелите пеленку, ложитесь на кушетку. Будем смотреть, что там у нас.
Первый скрининг должен показать, есть ли у моего малыша какие-то патологии в развитии, есть ли риски…
— Ну что ж вы так трясетесь, мамочка, — укоризненно ворчит Денис Алексеевич, выныривая из выписок по результатам анализов, — давайте успокаивайтесь, кровь у вас хорошая.
Мои руки, расстегивающие пуговицы на блузке, мелко, но все-таки заметно подрагивают.
Я не то чтобы боюсь.
Но волнуюсь — очень сильно.
В голове — не самые благоприятные условия зачатия. Далекий от трезвости мужчина… Да и мой организм сложно было назвать готовым к беременности.
Каждый день, каждый визит ко врачу — шанс услышать, что моя беременность идет ненадлежащим путем. Что необходимо её прерывание, потому что дальнейшее вынашивание угрожает моей жизни.
Хотя к черту мне нужна такая жизнь, кто мне скажет, если это опять со мной случится?
— Вы сделаете мне снимок? — спохватываюсь я, уже растянувшись на кушетке.
Я ужасно хочу иметь перед глазами вещественное доказательство того, что эта беременность — настоящая. И вправду происходит именно со мной.
В первую свою беременность я наблюдалась у частного врача, и там такие вещи входили в пакет оплаченных услуг, а в государственной женской консультации такие просьбы нужно было озвучивать чуть ли не с порога УЗИ-кабинета.
Ну, по крайней мере форумы, которые я вчера читала, убеждали меня именно в этом.
Врач кивает, передает бумаги медсестре и пересаживается к аппарату.
Это уже второе УЗИ, которое мне делают, и если на первом было видно плодное яйцо, сегодня должно быть уже видно побольше.
Головку, ручки, ножки…
Чувствую, я буду рыдать белугой, как только буду касаться распечатки взглядом.
Когда насадка диагностического аппарата начинает свое фигурное катание по моему животу, уровень моей паранойи подскакивает до небес.
Что за обеспокоенная морщинка между бровями у Дениса Алексеевича?
Почему он молчит так долго?
Он так много щелкает мышкой с измерениями, что-то не так? Что именно не так?!
В какой-то момент от тревоги, скручивающейся в моей груди в комок, становится сложно дышать.
А потом врач фыркает и отодвигается от монитора.
Жужжит принтер, распечатывающий мне снимок…
— Все хорошо с вашим мужиком, — весомо роняет Денис Алексеевич, — очевидных патологий нет. Здоровый будет, мамкин богатырь.
— Это мальчик? — у меня дерет в глазах, пока я стираю с живота остатки геля. — Это точно?
— Точно, точно, — сварливо откликается врач, — там все невооруженным глазом видно, чем девок через двадцать лет смущать будет.
Из гинекологии я даже не выхожу — вылетаю, как на крыльях. И маленький снимочек, убранный в сумку, греет меня похлеще прохладного августовского солнца.
Все хорошо. Хорошо. Просто супер!
 
Ох!
В мужчину, стоящего на парковке, я врезаюсь сдуру, не рассчитав свою пострадавшую скорость реакции.
Диспансерная книжка беременной вылетает из рук, и направления на следующие анализы разлетаются вокруг веером.
— Блин! — я бросаюсь собирать свои бумажки, кляня себя на чем свет стоит.
Почему-почему я их-то не убрала.
И я ведь даже не извинилась перед мужиком.
А он, между прочим, сам метнулся за улетевшим под его машину направлением.
— Держи, — бумажка оказывается у моего носа, а я — ощутимо вздрагиваю от неожиданного знакомого голоса, прозвучавшего над моей головой.
Даже вскидываю голову, чтобы убедиться…
— Доброе утро, Николай Андреевич, — произношу на чистом автоматизме.
На самом деле, сердце тут же ударилось в панический пляс.
Где бы не встретиться, да вот лишь бы не тут…
  
18. Энджи
 
— Что ты здесь делаешь? — мы произносим это хором. Были бы школьниками — я бы непременно ткнула его пальцем в плечо и потребовала свою конфету по праву первой поймавшей это чудное мгновенье. Ну, или хотя бы будь мы друзьями.
А мы сейчас уставляемся друг на друга с равной степенью удивления. Мое, так не кстати, сдобрено еще и тревогой.
Это — неудачная встреча. Наверное, стоило подумать о другой консультации, раз уж Юля ходит в эту, но именно эта поликлиника ближе всех к моему дому. Для того, чтобы попасть в другую, нужно было сделать порядочный крюк по пути на работу.
Сколько ненужных мне вопросов Ольшанский может мне сейчас задать…
— Я здесь жду, — кратко роняет Ник, пристально глядя на меня, а я — осторожно берусь за край своей справки и тяну её к себе. Неожиданно — оказывается, что Ник еще не ослабил хватку и чтобы получить свое направление, мне, возможно, придется разодрать его напополам.
К этому я не совсем готова…
— Юлю? — стараюсь спрашивать спокойно, не выдавая тревоги и осторожно пытаясь увести разговор в другую сторону.
— Другой невесты я еще не завел.
Спокойная улыбка, легкая ирония в тоне. Да уж, вот ему точно нечего скрывать, а у меня — ужасно потные ладони.
И честно говоря, когда мы с ним играли в покер — я слишком часто проигрывала…
Один из немногих мужчин, способных разглядеть ложь в моих глазах. Я даже почти не испытываю боли от одного только слова «невеста» из его уст. Почти…
— Извини, я спешу. Ты не мог бы?… — я снова тяну к себе бумажку направления, и Ник, зачем-то выждав пару секунд, просверлив во мне сквозную дырку изучающим взглядом, разжимает пальцы. Наконец-то…
Мой рывок в сторону автобусной остановки заканчивается провалом. Меня ловят за локоть, не дав пройти и шага.
— Ты не ответила, Эндж, — ровно напоминает Ник, и его взгляд становится твердым и пристальным, — что ты здесь делаешь?
Ох, черт.
Соберись, Анжела! Соберись из этого вялого растерянного киселька и начни вдохновенно врать. Главное — делай это убедительно.
— Ох, извините, Николай Андреевич, — я изображаю покаянную улыбку, — вылетело из головы. Я здесь состою на учете. Что вас так удивляет?
Он формулирует ответ не сразу. Явно пропускает мой ответ сквозь мысли, разглядывая его со всех сторон.
— Ничего… — и не успевает мой мозг испустить облегченный вздох, как Ник продолжает эту свою мысль, — только разве ты не должна сейчас наблюдаться в той клинике, в которой делала ЭКО?
Черт возьми, Ольшанский, почему ты вообще сейчас настолько дотошен?
Зачем ты задаешь такие меткие, такие каверзные вопросы, на которые мне приходится в спешном порядке сочинять удобоваримые ответы.
 
— Каждый дополнительный осмотр после успешного оплодотворения оплачивается отдельно. У меня не хватило денег.
Морщинка, наметившаяся на лбу Ника, не разглаживается, но хотя бы перестает углубляться. Что ж, хорошо, значит, объяснение более-менее годное.