Время перемен (ЛП)

Затем она поставила коробочку на пол, подняла волосы, и руки Курта сомкнулись перед ней, исчезая затем на затылке.
И тут Кэт увидела на цепочке один бриллиант. Он ровно лег в ложбинку на горле Кэди.
Он был прекрасен.
— Кто-то должен здесь прибраться, — пробормотала Пэм, Кэт оторвала взгляд от Кэди, чтобы посмотреть на Пэм и увидела, как та проводит пальцем под глазом. — Повсюду пыль.
— И не говори, — пробормотала Шеннон.
— Мне кажется, тут чисто, — заметил Райли.
Шеннон улыбнулась племяннику сквозь слезы и обняла его.
— Мерзость! Тетушкины нежности! — крикнул Райли.
— У тебя большой рот, Райли, — сказала ему Мелани.
— А у тебя большое лицо, — парировал Райли.
— Хватит, — прорычал Майк.
Дети замолчали.
Кэт оглянулась на Кэди и Курта как раз в тот момент, когда Кэди наклонилась к Джейни.
— А ты как думаешь? Хорошо смотрится? — спросила Кэди.
Джейни подняла вверх большой палец и сказала:
— Оно очень красивое. — Она опустила руку, и ее внимание переключилось на лицо Кэди. — Но, может, если в следующем году мы придем на Рождество к вашей семье, сможем купить вам что-нибудь побольше.
Пэт с Дейли покатились со смеху.
Этот пугающий звук заставил Полночь гавкнуть и по какой-то причине ковыляющей походкой направиться к Джейни, рядом с которой она лежала. Затем она села с ней и осыпала шею девочки собачьими поцелуями.
Джейни захихикала.
Кэди повернулась к Курту и прошептала что-то, чего Кэт не расслышала.
Им нужно немного времени.
Пора чистить картошку.
Так что Кэт оттолкнулась со своего места на диване и объявила:
— Итак, чистка картофеля. Кто возьмется?
— Я! — крикнул Райли, вскочил со своего места и помчался на кухню, потому что Райли всегда был большим поклонником того, что ненавидел, чтобы больше времени уделять тому, что ему нравилось.
— И я, — проворчал Корбин, поднимаясь с подлокотника кресла, в котором сидела его мама, и поплелся на кухню, потому что Корбин был мастером откладывать дела на потом.
Вераити просто направилась на кухню.
Элайджа уехал вчера вечером в Бангор, чтобы побыть с семьей, после того, как они вернулись из кафе у них состоялся разговор, заставивший ее провести много времени в одиночестве на смотровой площадке (и справляясь с этим, она кричала на всех, кто подходил: «Нельзя ли меня просто оставить на минутку в покое?»), что означало неминуемый разговор матери и дочери.
Но только не в Рождество.
Рождество было для семьи, как бы оно ни наступало, как бы оно ни меняло все и всех вокруг.
А в этом году, судя по всему, Рождество наступило вместе с бриллиантами.
Кэт улыбнулась.
— Тебе повезло. Когда мне было шесть лет, мне купили плиту, а на коробке было написано «от 8 и старше», так что мама не разрешала мне печь пироги без нее. Санта, должно быть, очень любит тетю Кэди, раз подарил ее тебе в пять лет, — заявила Мелани.
— Может, папочка сказал ей, что я очень хорошо готовлю кексы, чтобы Санта знал, что я буду хорошо печь настоящие пироги в собственной духовке, — с энтузиазмом предположила Джейни.
— Ну, это уже кое-что, — авторитетно заявила Мелани. — Мама говорит, что Санта очень любит дарить игрушки в нужном возрасте, поэтому ей пришлось пообещать ему, что она присмотрит за мной, когда я буду пользоваться своей печкой.
Джейни повернулась к Кэди и Курту.
— Папочка, а ты будешь присматривать за мной?
— Безусловно, — пророкотал низким голосом Курт.
Джейни скорчила гримасу.
Затем она повернулась с этим же выражением к Мелани.
Мелани хихикнула.
Лицо Джейни разгладилось, и она тоже захихикала.
Губы Пэта снова приблизились к уху Кэт.
— Как насчет того, чтобы занять Джейни и Мелани, чтобы Кэди смогла пообжиматься со своим мужчиной после подаренной им подвески?
Он отстранился, она повернула голову, чтобы поймать его взгляд.
— Отличная мысль, мистер Морленд.
— Я не просто какая-то хорошенькая мордашка, миссис Морленд.
Она усмехнулась.
Затем встала с дивана.
— Ладно, дети. Как насчет того, чтобы приготовить настоящую выпечку и преподнести пирог на день рождения Иисуса? Кто со мной?
 
— Я! — вскакивая, воскликнула Джейни и подбежала к Кэт, заставляя Полночь ковылять за ней.
— Я тоже! — крикнула Мелани.
— Я третья! — крикнула Элли.
— Хорошо, вы мой пирожковый отряд. Давайте выдвигаться. Пункт назначения, — она махнула в сторону, — кухня.
Девочки бросились на кухню.
Кэт последовала за ними, но оглянулась через плечо.
Подготовка праздничного стола была в разгаре, а Курт с Кэди все также оставались на полу.
Так что девочки с кухни ничего не могли видеть.
Но могла Кэт.
И Курт знал, что его дочери ничего не видно.
Так что они целовались.
В некотором роде.
Поцелуи были короткими. Нежными. Но все же страстными.
И очень милыми.
Ухмыляясь, Кэт вошла в кухню.
— Время для заданий, — объявила она. — Нам нужен тот, кто возглавит патруль взбивающих. Тот, кто возглавит глазурный патруль. И тот, кто возглавит украшающий патруль. Мы все помогаем, но всегда должен быть главный. Итак, кто взбивает?
Поднялись три руки.
Кэт снова улыбнулась.
И они устроили на кухне адский беспорядок.
Но они также испекли Иисусу вкусный пирог.
Еда стояла на столе. Все готовились к молитве.
И в этот момент, прихватив бокал вина, поднялся Пэт.
Кэт посмотрела на мужа, стоявшего слева от нее, потом перевела взгляд на Кэди, которая с тревогой на лице смотрела на Пэта широко раскрытыми глазами.
— Хочу кое-что сказать, — объявил Пэт.
Кэт почувствовала, как стол, который только что являлся средоточием хаоса сервировки, наполнения бокалов, поиска мест и предвкушения пиршества, охватывают смешанные чувства.
Она посмотрела на Курта, сидевшего слева от Кэди, а затем на Джейни на куче подушек слева от Курта.
Джейни уставилась на подливку.
Курт благосклонно смотрел на Пэта.
Пэт откашлялся, и не только потому, что собирался произнести речь.
Когда он заговорил в первый раз, Кэт поняла, что кашель был вызван кое-чем другим.
— Папы здесь нет.
Кэт тут же опустила взгляд на тарелку, так как вокруг вновь закружила пыль.
— И каждый год мы будем чувствовать, что папы здесь нет, нет дедушки.
Голос мужа становился все более хриплым, поэтому Кэт протянула руку и положила ее ему на талию.
Она услышала, как он затаил дыхание, и откинула голову, чтобы снова посмотреть на него.
— Пройдут годы, но как прежде уже никогда не будет, не только на Рождество, но и каждый день. Но особенно в такие дни, как сегодня, — продолжал Пэт. — Я знаю это также хорошо, как и то, что папе это бы не понравилось. Он хотел бы, чтобы мы праздновали без грусти. Но я говорю, что он заслужил эту печаль тем, что был лучшим отцом, лучшим дедушкой, лучшим тестем, поэтому теперь, когда его нет, он заслужил, чтобы мы скучали по нему.
— Согласна, согласна, — прошептала Шеннон, и по тому, как она это сделала, Кэт поняла, что пыль беспокоила не только ее.
Услышав, как Беа пытается подавить всхлип, она знала, то же происходит и с племянницей.
— Итак, каждый год, — продолжал Пэт, — прежде чем мы приступим к рождественскому ужину, предлагаю создать новую традицию, — поднять бокал и помянуть самого прекрасного человека, который когда-либо ходил по этой земле. Патрика Морленда.
Он поднял бокал.
Все потянулись, схватили свои бокалы и последовали его примеру.
Все, кроме Джейни, которая громко прошептала отцу:
 
— Где он?
— Я объясню тебе позже, милая, — пробормотал Курт, поднимая бокал.
Курт Йегер сидел с семьей Патрика Морленда и поднимал бокал в память об этом человеке.
И, подумала Кэт, это доказывало, что независимо от того, сколько тебе лет, ты можешь стать свидетелем рождественских чудес.