Время перемен (ЛП)

Курт стоял, уставившись на пасынка Кэди, мужчину, который был, вероятно, лет на десять старше ее, мужчину, который назвал себя ее братом.
— Пожалуйста, — сказал мужчина, не сводя глаз с Курта. — Я постараюсь не отнять у вас много времени, но с Кэди что-то происходит, что-то плохое, мы обеспокоены и в отчаянии, поэтому мне нужно выяснить, что с ней не так. Мне нужно это выяснить, чтобы все исправить.
С этими словами Курт отступил назад и распахнул дверь.
Глава 16
Принадлежала тебе
Курт
Наши дни...
ПЭТ МОРЛЕНД ВЫГЛЯДЕЛ УДИВЛЕННЫМ, когда Курт жестом пригласил его войти.
Он вошел в комнату.
Курт закрыл дверь, прошел мимо него в гостиную и остановился. Повернувшись, он встал, скрестив руки на груди, изучая красивого мужчину, в котором, как он теперь видел, было много от его отца.
Мужчину, выглядевшего до безумия взволнованным.
Это заставило Курта молчать.
Потому что присутствие этого мужчины было достаточно неожиданным.
Этот мужчина до безумия волновался из-за Кэди, и это выворачивало его изнутри, поэтому ему пришлось держать рот на замке, иначе бы его стошнило.
— Спасибо, что впустили меня, — сказал Морленд.
Курт кивнул.
— Знаю, вы, вероятно, вообще не хотите, чтобы вас беспокоили, тем более в преддверии праздника, — заявил он.
Когда Курт заговорил, его голос, будто принадлежал кому-то другому, — резкий, хриплый и более глубокий, чем обычно.
— Без обид, но вы обо мне ничего не знаете.
Он сжал губы и слегка напрягся, выказывая свое раздражение, когда Морленд коротко пробормотал:
— Верно.
Курт уставился на него, чувствуя жар, холод и тошноту, ладони зудели, а сердце бешено колотилось.
Он уже собрался сказать, чтобы мужчина начинал говорить, зачем пришел, но тут он произнес:
— Мама умерла, когда мне было двенадцать.
Уже приготовившийся к столкновению, Курт замер.
Он полагал, что все начнется не отсюда.
— Они с папой любили детей. Лучшие родители, какие только могут быть. Любили нас. Я помню ее. Помню о ней все. Ее запах. То, как она причесывалась. Как она собирала волосы в хвост, когда убиралась в доме, но обычно она их распускала, потому что папе так нравилось. Наверное, теряя родителей, дети запоминают такие вещи. Или, по крайней мере, запоминают, если у них есть с ними достаточно времени. Я рад, что был достаточно взрослым, чтобы помнить ее. Дейли было восемь. Он помнит не так много, как я. И я злюсь из-за этого. Злюсь из-за мамы. Мне бы хотелось, чтобы у него было больше времени. Но я помню. Помню, как сильно она любила проводить время с семьей. С ее мальчиками. Чего я не знал, до того, когда много позже, став достаточно взрослым, чтобы понимать, и когда папа почувствовал, что может поделиться этим, — как сильно она хотела девочку.
Нет, все началось совсем не так, как он ожидал.
Курт заставил себя продолжать смотреть ему в глаза.
— Папа тоже хотел, — тихо сказал Морленд. — Но он был ее мужем и должен был заботиться о ней. Она хотела детей, много. И у них они были. Но имея троих мальчиков, они очень хотели девочку. Маме нравилась мысль, что девочка будет младшей. У нее будет три старших брата, чтобы за ней присматривать. А у папы будет дочь, которую он поведет к алтарю. Я видел. Мама хотела этого. Папа хотел того же. И все же ему пришлось ее остановить, потому что, как бы сильно она ни любила детей, ее тело не смогло справиться с этой задачей.
Черт, черт, черт.
— У нее было три мальчика и два выкидыша между ними, — сказал Морленд. — Она чуть не умерла... во время беременности моим младшим братом, Дейли, все пошло наперекосяк. Так что, после Дейли папа положил всему конец.
Курт молчал.
Но он знал, к чему все идет.
Он знал.
Черт, черт, мать вашу.
— Это заняло у нее годы, — сказал мужчина более низким голосом. — Но отец любил ее. Очень. Он был таким со всеми, кого любил. Он сдавался. Давал им то, чего они хотели. Это может занять некоторое время, но если они не сдадутся, то рано или поздно добьются своего. Так что, в конце концов, она его уговорила.
 
Ему нужно было сказать парню что-то, но с учетом того, как все происходило, он знал, что должен держать то немногое, что у него было при себе, поэтому Курт просто кивнул.
— Она была на шестом месяце, когда это случилось. Умерла при родах моей младшей сестры.
Черт, черт, черт.
— Ребенок прожил всего три часа.
Курт почувствовал, как у него напряглась челюсть.
— Ее звали Кэти.
И вот оно.
Курт посмотрел на свои ботинки.
— Да, — прошептал Морленд.
Курт заставил себя снова посмотреть на «брата» Кэди.
— Папа рассказывал мне о ней, — продолжал Морленд. — О Кэди. За несколько месяцев до того, как все случилось. Мы были в офисе. У нас возникли проблемы с одним из наших сотрудников. У нас их много, и хоть папа обладал всем терпением в мире, но у него, должно быть, был плохой день. Он сказал, что хотел бы, чтобы все наши служащие были похожи на девушку, которая работала в круглосуточном магазине, где он по утрам пил кофе. Он всегда останавливался там на заправке. Работа не из самых приятных. Не та, где каждый день чувствуешь бодрость, и не хочется быть нигде, кроме как там. Он сказал, что каждый раз, когда он ее видел, она улыбалась и вела себя дружелюбно, она запомнила его имя и звала его мистер Морленд, и, когда он приходил, интересовалась, как прошел его день, и ей было плевать, что она там работает. — Морленд сглотнул, прежде чем повторить: — Ей было плевать.
Так и было.
Кэди было наплевать на все.
Даже на ту работу, а она была хреновой. На загруженный график. Другим служащим было все равно, поэтому она постоянно работала сверхурочно, половину времени выполняя их работу вместе со своей.
Но у нее был план.
У нее был свой путь.
У нее было направление.
И она добьется своего, чего бы ей это ни стоило.
А потом она встретила Курта.
— Так что, очевидно, когда однажды он пришел в магазин и увидел ее истерически плачущей на тротуаре, он был немного шокирован, не говоря уже о том, что встревожился и расстроился.
Курт почувствовал, как у него напряглась челюсть, и снова опустил глаза на ботинки.
— Он стал действовать. Таким был папа, — сказал Морленд. — Не имеет значения, милая девушка, молодой парень, старая леди, если кто-то страдает, он вступится за них. — Он помолчал. — И он вступился.
Наверняка так он и сделал.
— Мы не были к ней добры.
Курт снова поднял глаза на Морленда.
— Мы ее ненавидели, — признался Морленд. — Мы видели ее игру. Были в этом уверены. Папа рассказал нам ее историю, и видел ее иначе, чем мы. Но, посудите сами, ее лучшую подругу только что арестовал ее предполагаемый парень полицейский под прикрытием, и она предстанет перед судом за убийство и торговлю наркотиками? И она не знала, что ее парень был полицейским, думала, он наркоторговец, и ее это устраивало? Что еще мы должны были думать?
Ничего.
Ничего другого.
Точно так же, как Курт подумал то, что подумал, чтобы защитить себя, и ничто другое не могло повлиять на его мнение.
Его рот наполнился слюной.
— Мы были... это было... — Морленд откашлялся. — Это было плохо. Мы должны были догадаться. Папа нам говорил. Но мы его любили, поэтому защищали, а она все терпела. Боже, она все терпела. Господи, — внезапно выплюнул он. — Мы скрывали это от папы, но всю вину возложили на нее, все мы, парни. Мы с Кэт уже были женаты, Шеннон и Дейли помолвлены, так что женщины поступали также. Мы возложили все на нее. А она терпела. Не говорила отцу ни слова. Просто принимала все, как должное.
 
Курт сосредоточился на дыхании.
— Ее родители, Боже, ее родители были... — Еще одна пауза. — Вы с ними встречались?
Курт кивнул.
— Значит, вы знаете, — прошептал Морленд.
Курт кивнул.