Время перемен (ЛП)
Затем она покачала головой и снова повернулась к морю.
— Нет, — продолжала она. — Ему будет не так просто заполучить мое прощение. Ты можешь его простить, ладно. Но от меня он этого не получит.
Я не сказала ей, что Курту было все равно, потому что он ее не знал, и, кроме того, он был не из таких. Я знала Тони (по крайней мере, того Тони, которого он мне показывал), не Курта, но полагала, что оба были схожи в следующем — их никогда не заботило чужое мнение.
А это означало, что Курту было все равно, как я к этому отношусь.
Однако, суть заключалась в том, что все случилось очень давно. Итак, он по-прежнему красив. Все еще холост. У него самая очаровательная маленькая девочка, которую я когда-либо видела (не считая Вераити, Элли, Мелани и Беа).
Все случилось очень давно.
Так что пришла пора двигаться дальше.
Я приехала сюда, даже не зная, что хочу (конкретно) от этого получить.
Но я получила маяк. Место покоя, ненаполненное воспоминаниями о Патрике, но, в то же время, олицетворяющее нечто прекрасное, что он мне дал.
И это хорошее место, чтобы провести здесь жизнь.
— Все случилось почти двадцать лет назад, Кэти, — напомнила я. — Всем пора двигаться дальше.
Она снова повернулась ко мне.
— А в магазине ты напрягалась и оглядывалась? Это называется двигаться дальше?
— Это тоже прекратится. Мы только сегодня приехали. Все устаканится. Обещаю.
— Ему следовало сказать тебе, что он полицейский, — отрезала она.
— Он этого не сделал.
— Вернувшись, он должен был тебя выслушать.
— Он этого не сделал.
Она долго смотрела на меня, потом выдохнула, повернулась к морю и пробормотала:
— Мне нужно еще пирожное.
— Я схожу за ним, — ответила я и встала с места.
Я была уже почти у двери, когда услышала ее дрожащий голос.
— Это разбивает мне сердце.
Я повернулась к ней, и мне потребовалось очень много, слишком много сил, чтобы посмотреть в ее прекрасные карие глаза, блестящие от слез, и не позволить себе разрыдаться.
— То, что ты могла бы иметь, — закончила она. — То, что вы могли построить вместе. Когда я думаю об этом, это разбивает мне сердце.
Это и мне разбило сердце.
Это случилось очень давно.
Теперь мне нужно было излечиться.
— Ты ни с кем не встречалась, — сказала она.
— Кэт, дорогая, я встречалась, — ласково ответила я.
— Украдкой, потому что отказывалась разводиться с Патриком, — парировала она. — Ему было все равно, он этого хотел, но эти светские сучки порвали бы тебя в клочья.
Абсолютная правда.
— Если бы я развелась с ним, когда он заболел, то не смогла бы находиться в больнице, принимать решения, которые он хотел принять, — напомнила я.
— Пэт бы оформил для тебя бумаги.
— Это было бы не то же самое, будь я женой... — мой голос понизился, — или дочерью.
Она посмотрела на стол, где стояла запотевшая бутылка вина.
Пэт мог бы оформить миллион бумаг, но когда оказываешься в больнице, все они не имеют значения.
«Вы его дочь?» — спрашивают они, потому что мой возраст приводил именно к подобному заключению. Я носила его фамилию. Поэтому отвечала утвердительно. Я совсем на него не походила. Не походила ни на одного из его сыновей. Но это не имело значения.
Если бы они надавили, то обнаружили бы, что я связана с ним узами брака.
Это все, что имело значение.
И мне это было необходимо. Я нуждалась в положении, позволяющем мне заботиться о единственном мужчине на этой земле, который безоговорочно любил меня только за то, что я была самой собой.
Когда мы познакомились, у него был рак. Он ничего не сказал. Тогда даже его сыновья не подозревали об этом. Мы узнали лишь спустя время.
И когда узнала я, условия заключенной нами сделки изменились.
Он заботился обо мне.
А после того, как мы узнали, на протяжении двенадцати лет, когда болезнь, то отступала, то возвращалась, опустошая его, а затем, давая ему время прийти в себя только для того, чтобы снова опустошить, я заботилась о нем.
— Я не жалею об этом, — заявила я.
Она подняла на меня глаза.
— Ни минуты, — прошептала я.
— Тебе нужно найти мужчину, — прошептала она в ответ.
— Знаю, Пэт потрясающий, и ты любишь его больше всего на свете, но, Кэти, мужчина — это еще не все.
— У тебя есть время. Тебе нужно родить детей, а мужчина, вроде как, для этого необходим.
Я ласково ей улыбнулась.
— Дорогая, у меня семеро детей, о которых я могу заботиться. Я в порядке.
Ее губы задрожали, прежде чем она сказала:
— Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я буду счастлива, — заверила я.
— Ты приехала сюда, потому что все еще его любишь.
Настала моя очередь отвести взгляд, потому что я не хотела признавать этого вслух.
Но она была права.
— Кэди, я хочу, чтобы ты была счастлива.
Я снова посмотрела на нее.
— Я буду счастлива, Кэт. — Я сглотнула и закончила: — В конце концов.
— Прости, что при первой нашей встрече вела себя как стерва.
Вот оно.
Она испытывала чувство вины, которое у нее не было причин испытывать.
— Я все понимала, и это привело к тому, где мы сейчас, так что, неужели ты думаешь, что меня это волнует?
— Я люблю тебя, Кэди. У меня есть только братья, поэтому Патрик подарил мне сестру, и не могу сосчитать, сколько раз я благодарила Бога, что он привел Патрика к тебе.
Я улыбнулась ей.
— И я люблю тебя, Кэти. Гораздо больше, чем ты меня.
Она расправила плечи.
— Ни в коем случае, я люблю тебя больше.
— А кто отправился за пирожными? — поддразнила я. — Это любовь, раз мне приходится уйти от такого пейзажа.
— До появления парней я притащила в дом целую коробку, вот это любовь.
— Заткнись.
— Сама заткнись.
— Ты хочешь пирожное или хочешь, чтобы я стояла здесь и препиралась с тобой?
Она сделала вид, что задумалась, а потом ответила:
— Пирожное.
Я ухмыльнулась и увидела, как дернулся уголок ее губ, прежде чем почувствовать, как угасает моя улыбка.
— Моя прекрасная Кэти, — сказала я. — Серьезно, я ни о чем не жалею.
Я не дала ей ответить.
Она знала, что я высказала свою точку зрения, и сделала это с достоинством.
Я просто пошла и забрала пирожные.
Глава 8
Земля начнет вращаться вспять
Наши дни...
— Я ЗНАЛА. СЛЫШАЛА истории. Но, боже мой. Ты просто полный мудак.
— Кэти, — прошептала я себе под нос.
Она подняла руку и ткнула большим пальцем в сторону моего брата Кейлена.
— Он полный мудак.
— Вижу, ты не изменяешь себе в выборе компании, — протянул Кейлен.
Мы стояли перед его дверью. Он не пригласил нас войти.
В этом не было ничего удивительного.
Он выглядел подтянутым и бодрым и, возможно, лет на десять моложе, чем был на самом деле.
Это тоже не стало неожиданностью. Если бы каждую минуту своей жизни вы жили именно так, как вам хотелось, я бы предположила, что любой выглядел бы потрясающе.
Он также не был добрым.
Или хотя бы вежливым.
И это тоже не удивляло.
Разочаровывало, но не удивляло.
В его (незначительную) защиту можно сказать, что мы не предупредили о своем появлении на пороге его дома. С моей стороны это был тактический маневр, учитывая, что если бы я предупредила его заранее, он, вероятно, отправился бы в отпуск в Сибирь или арендовал пару ротвейлеров, чтобы прогнать нас со своей территории.
Тем не менее, его реакция на наш неожиданный визит была не только не доброй, не вежливой или даже не приветливой...
Она была уничижительной.
— Кэт, ты мне не помогаешь, — сказала я ей.
— Почему я должна помогать? Ты к нему съездила. Увидела. Он повел себя как мудак. Пойдем. Хочу заглянуть в магазины в том городе, через который мы проезжали.
— Приятного шоппинга, — пробормотал Кейлен, и я уловила его движение, поэтому быстро повернулась и протянула руку к закрывающейся двери.