Время перемен (ЛП)

Мой крик поглотила музыка, шум и плоть, затерявшихся в тумане алкоголя, наркотиков и атмосферы, людей.
Никто не обращал на меня никакого внимания.
Таково было поле.
Там может быть потрясно (но в основном только в том случае, если у вас есть хотя бы подруга, которая прикроет вам спину, чего я по глупости не сделала).
Там может быть совсем не потрясно.
Как сейчас.
Я попыталась дернуться в сторону, но парень позади, втянул меня обратно между ними.
Они работали сообща.
Дерьмо.
Они хотели устроить групповушку, и поскольку слет Дикого Билла был ежегодным сборищем многих мотоциклетных клубов, эта групповушка могла не ограничиться тремя участниками, эти парни могли быть просто теми, кого послали найти добычу.
Эта мысль превратила гнев, выбивший весь алкогольный туман из головы, в панику, и внезапно мир наполнился множеством рук, толкающих, сжимающих, тискающих, кряхтением и моими криками и их низкими смешками.
Их это заводило.
Один из них укусил меня за плечо, и я вскрикнула, с усилием развернувшись в небольшом пространстве, которое у меня было, ткнув его в подбородок, чтобы оттолкнуть.
Он дернулся, и когда его дикие, сверкающие похотью глаза вернулись ко мне, я поняла, что ему это нравится.
Дерьмо.
Другой парень протянул руку и крепко схватил меня за грудь.
Я развернулась в его сторону, втиснув обе руки между нами и толкая изо всех сил, и крикнула:
— Отвали!
Парень позади меня скользнул рукой по моему бедру вперед, вниз, почти туда, и ужас стремительным потоком побежал по моим венам, внезапно я врезалась в людей, стоящих рядом со мной.
— Эй! Осторожно! — кричали они мне, но все, что я могла делать, это стоять, не глядя на сцену, не сопротивляясь, не убегая, и наблюдать за тем, как кулак Тони летит в лицо парня позади меня, который тут же меня отпустил.
Парень даже не получить шанс, чтобы поднять руку. Один удар — и он отлетел прочь, падая и ударяясь о тела, которые просто расступились и позволили ему упасть на траву.
Другой парень попытался прыгнуть на Тони, но тот мгновенно перегруппировался, применив удушающий прием, и сжимал, сжимал — парень брыкался, плевался и терзал руку Тони — но тот продолжал сжимать, пока парень не потерял сознание и не упал на землю.
Едва он успел коснуться земли, как Тони повернулся ко мне, железной хваткой вцепился мне в руку и потащил сквозь толпу. Он плечом протискивался между людьми, которые либо были под кайфом и не замечали этого, либо были под кайфом и им это не нравилось, но они только глядели на Тони и ни хрена не говорили.
В мгновение ока, что почти невозможное сделать на поле — ты входишь туда, понимая, что оно выплюнет тебя, когда с тобой будет покончено, не раньше — мы оказались на краю, но Тони не остановился.
Он потащил меня через людей, костры, палатки и домики на колесах с откидными крышами к тому, что в темноте казалось небесно-голубым с широкой полоской нежно-голубого цвета, старым пикапам «Шевроле».
Он остановил меня сзади пикапа и развернулся, дернув так, что я почти впечаталась в его тело.
Он поднял наши сцепленные руки, тряхнул ими и проскрежетал:
— Господи, черт возьми, Кэди. Твою мать!
Я уставилась на него, от меня не ускользнуло то, что только что произошло — не та часть, где он уложил двух парней, вероятно, за две минуты, не та часть, где я попала в серьезный переплет, в котором не хотела оказаться ни одна женщина — и молчала.
Он уставился в ответ и взгляд его был очень сердитым.
Он отпустил мою руку, но только для того, чтобы ткнуть пальцем в сторону поля и сказать:
— Это бы не закончилось хорошо.
— Знаю, — прошептала я.
— Где были твои друзья? — потребовал он ответа.
— Я-я не знаю, — пробормотала я, сглотнула и глупо закончила: — Лонни и Мария зависают с Хаосом. Местным организатором. Я пошла одна.
От этого признания я почувствовала укол его колючего взгляда, прежде чем он прорычал:
— Все сигналы, исходящие от тебя были такими противоречивыми, но, полагаю, моя мысль, что по большей части ты ничего не соображаешь, оказалась верной. Не думаю, что ты вообще хоть что-то понимаешь, просто у тебя дерьмовые друзья.
 
Я вздрогнула, услышав это, но внезапно он выпрямился, поднял руку, проведя ею по волосам, и, заметно вздохнув, отвел взгляд.
Когда он опустил руку и снова посмотрел на меня, то пробормотал:
— Это не мое собачье дело.
— У меня сломалась машина, — сказала я.
— Да? — спросил он, будто ему все равно.
— И меня выселили. Дом сносят. Превращают его в гараж.
Сузив глаза, он глядел на меня.
— И? — подтолкнул он.
— Родители хотят, чтобы я стала маникюршей, — по-идиотски поделилась я.
— И что, мать твою, здесь такого? — рявкнул он. — Хочешь сказать, это повод забрести одной на гребаное поле на гребаном слете Дикого Билла, чтобы тебя там чуть не изнасиловали?
Именно это я и хотела сказать, но это звучало так неубедительно и унизительно, что я промолчала.
Тони подошел ближе и опустил голову, удерживая в темноте мой взгляд, освещенный лишь светом луны и не очень близкими кострами.
Я по-прежнему находилась под гипнозом.
— Присматривать за тобой — не моя работа, но я не уйду так сразу, не сказав тебе, девочка, что ты должна быстро понять, что за херня творится. Ты меня поняла?
О, я поняла.
Много о чем.
И я почувствовала, как они надвигаются. Мне не хотелось, чтобы это произошло, но мне было слишком мучительно и унизительно, чтобы одновременно сдерживать еще и их.
Так что я этого не сделала, и слезы полились, а голос сорвался, когда я ответила:
— Да, Тони. Я п-п-поняла тебя.
Затем, спасаясь от позора, когда они полились в полную силу, я повернулась, попытавшись сдержать рыдание, но оно все равно вырвалось, и я хотела убежать.
Но не успела я сделать и шага, как мой живот обхватила рука и притянула обратно к крепкому телу.
Я уперлась обеими руками в его руку и прерывающимся голосом потребовала:
— От-отпусти.
— Ш-ш-ш, Кэди. Просто... не знаю, — сказал он, будто действительно не знал. — Наверное, выпусти их из себя.
— Я-я-я могу сделать это г-где-нибудь... в другом месте, — сказала я, все еще отталкивая его руку.
— Ты можешь сделать это и здесь, — сказал он мне на ухо, обнимая другой рукой.
— Пусти, Тони.
— Просто заткнись и выпусти их, Кэди.
Я решила так и сделать, но как бы бессмысленно это ни выглядело, я опустила руки по бокам и отвернула голову от его губ возле моего уха, будто это была некая форма бегства.
Он подождал минуту, прежде чем оттащить нас назад. Я услышала очень громкий скрип, когда он дернул заднюю дверцу кузова вниз, а затем сел на нее, подняв меня, чтобы усадить рядом с ним.
Я тут же сделала попытку спрыгнуть вниз, но он удержал меня, обхватив рукой спереди и впившись пальцами в бедро, одновременно приказывая:
— Нет. Прижми зад, не двигайся и соберись с мыслями.
Я полагала, что обязана ему не быть еще большей занозой в заднице, чем раньше, поэтому прижала зад, но головы к нему не повернула.
Он отпустил меня.
Когда водопад слез превратился в сопение и глубокое оцепенение, Тони пробормотал:
— У меня нет бумажных салфеток.
— Это ничего, — пробормотала я, приподнимая край футболки и одновременно наклоняясь, чтобы вытереть щеки и нос.
Я выпрямилась и уставилась на свои колени.
— Теперь с тобой все в порядке? — спросил он.
Нет, я не была в порядке.
У меня не было денег. Скоро мне негде будет жить. Потребуется еще десять месяцев, чтобы накопить то, что у меня было, чтобы обеспечить себя чем-то лучшим (наконец-то), и, по всей вероятности, все съест какое-нибудь другое дерьмо, которое случится в моей жизни и вышибет из меня весь дух. Меня только что спас от группового изнасилования горячий парень, который мне нравился. И он был прав.