Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ)

На просьбу отца описать человека, за которого она совсем недавно вышла замуж, Ева ничего дельного ответить не смогла. Высокий, седой, грязный; голос хриплый, срывающийся — это все, что она смогла вспомнить.
Отец велел забыть ей все и не мучить себя. Ее муж утонул. Его ранили, и он не выплыл.
Вот только тело Саймона Реджинальда Шелтона так и не нашли…
Когда она назвала это имя отцу, тот побелел.
— Саймон?.. — вдруг севшим голосом переспросил лорд Корби.
Ева кивнула, чувствуя, что это имя что-то значит для ее отца.
— Но это невозможно… Тот человек, который был с тобой тогда, совсем старик… — будто размышляя вслух, пробормотал лорд.
— Да-да, отвратительный старик!
— Сколько ему лет?
— Пятьдесят, если не больше.
— Это какая-то ошибка. Роковое совпадение.
Ева с тревогой смотрела, как отец опустился на стул и стал массировать грудь в области сердца. Это тревожило ее. Отец явно был нездоров. К нему даже приходил доктор.
Девушка боялась лишний раз волновать лорда, она считала, что он заболел от переживаний за нее. Это она виновата!
— Папа, а если он все-таки вернется? Что, если он не утонул? — как-то осмелилась спросить она.
— Он не вернется, — неожиданно уверенно ответил лорд и, видя полный сомнения взгляд дочери, пояснил: — Он преступник и, если он здесь появится, его повесят.
Ева была немного шокирована откровенностью отца. Но в глубине души понимала, что для нее исчезновение мужа будет лучшим выходом из нежеланного супружества.
— Он утонул, Ева. Забудь о нем.
Забудешь тут, когда она вздрагивает при виде каждого пожилого человека!.. Будто издеваясь, стражники пропустили в ворота сразу двоих стариков. Но оба были непохожи на ее мужа: один толстый, другой лысый.
В сильнейшем раздражении Ева отвернулась от окна. Хватит с нее! Невозможно так жить! Она дала себе слово забыть об этом человеке и никогда не вспоминать о нем больше. Но выполнить это обещание было не так-то просто…
Камеристка мисс Берри делала Еве прическу, когда в комнату вплыла леди Корби. Как узнала Ева от Дафны, мать сразу догадалась, куда сбежала дочь, и буквально через несколько часов после бегства Евы последовала за ней в поместье мужа.
Несчастная камеристка, которую разбойники, не соблазнившись ее дебелыми прелестями, попросту оставили в лесу, на свое счастье, как раз вышла в темноте навстречу карете леди Корби.
Надо отдать должное супруге прокурора: она тотчас приказала своим сопровождающим разделиться. Одни бросились искать пропавшую дочь милорда и грумов, другие поскакали в замок, чтобы предупредить лорда Корби.
Уже через несколько часов, благодаря столь решительным действиям миледи Корби, все мужское население поместья отца Евы было поднято на ноги и прочесывало окрестные леса и поля, вскоре найдя логово шайки Джека Грома, в котором, увы, Евы уже не было…
Но поиски продолжались. И, как не раз со вздохом думала Евангелина, совсем немного времени отделяло ее от освобождения из рук проклятого Джека Грома, — ведь отец и его люди нашли ее буквально через час после рокового венчания!
И, если б она нашла в себе силы сопротивляться, не уступить негодяю, не сказать «да» священнику перед алтарем, — она была бы сейчас свободна. И с радостью пошла бы за кого угодно! Хоть за герцога Рокуэлла!
***
Оказалось, именно о герцоге и пришла поговорить с нею мать. Отпустив камеристку (та не знала о замужестве Евы, от слуг это тщательно скрывали), леди Корби села на софу и сообщила дочери, что как раз в то время, как Ева сбежала в поместье к отцу, у нее был разговор с его светлостью, и он официально попросил руки Евангелины.
— Это огромная честь. Рокуэлл из старинного знатного рода, ты станешь герцогиней.
— Но, мама, — возразила, зарумянившись, Ева, тихим голосом, — я же замужем…
Леди Корби поистине королевским движением руки отмела этот слабый аргумент.
— Твой муж, если можно так его назвать, на том свете. И я бы хотела, Евангелина, чтобы впредь ты даже не упоминала ни о нем, ни о своей… ошибке. Слава Господу, ты осталась невинной, и герцогу Рокуэллу не придется ничего объяснять или оправдываться перед ним. Ты достанешься ему чистой, как горный снег.
 
Щеки Евы стали пунцовыми, когда она вспомнила об учиненном над нею по приказу матери осмотре врача. И лишь облегчение в глазах отца, когда он услышал, что дочь по-прежнему девственна, примирило Еву с этой унизительной процедурой.
Ева опустила голову, нервно теребя непокорный каштановый локон, выбившийся из прически. Мать права: надо забыть всё, как забывают страшный сон. Жить дальше, не оглядываясь на прошлое. И — стать более послушной, смирить упрямство, отказаться от девических мечтаний и пустых иллюзий.
Недавние ужасные события показали: она, Ева, была слишком строптива, слишком своенравна и горда. И — к чему всё это привело? Она одна виновата в том, что с нею произошло! И должна загладить свою вину — и перед родителями, и перед собою. И, если для этого нужно обвенчаться с нелюбимым человеком, — она сделает это. В конце концов, это участь почти всех девушек ее положения. Много ли у нее подруг, вышедших замуж по любви?..
И Ева подняла голову и, глядя в холодные глаза матери, сказала:
— Хорошо, мама. Я согласна стать женой герцога Рокуэлла.
ГЛАВА 2
Старый Бреди равнодушным взглядом окинул красивого, элегантно одетого господина, переступившего порог его таверны. Хоть Бреди и был здесь хозяином, но никогда не выходил приветствовать клиентов, возложив эту обязанность на своего старшего сына и невестку. Те были более услужливы, в отличие от угрюмого неразговорчивого старика.
Вот и сейчас хорошенькая невестка бойко подскочила к новому клиенту и, приветливо улыбаясь, предложила вкусный ужин и комнату. Тот согласился и направился к стойке, за которой как раз стоял Бреди.
— Привет, старик, — сказал он, облокачиваясь на дубовую перегородку.
Бреди неохотно кивнул, бросив на незнакомца недовольный взгляд. Но промолчал, старательно сдерживая свой норов. Сын очень просил его об этом, — тем более, этим вечером, когда у них остановился не кто-нибудь, а сам герцог в сопровождении целой своры расфуфыренных баранов.
— Что нового в наших краях? — как ни в чем ни бывало, продолжал расспрашивать его пришлый.
Его голос показался Бреди знакомым, и он повнимательнее присмотрелся к богачу.
Мужчина был чуть выше среднего роста, строен и широк в плечах. Смазлив — женщины от таких с ума сходят. На вид лет тридцати. Светлые волосы с белыми выгоревшими прядями были собраны в хвост, контрастируя с ровным, нездешним, загаром.
Бреди точно встречал этого красавчика-щеголя раньше, но где? Взгляд его впился в лицо клиента. Серо-зеленые глаза весело смотрели на хозяина трактира. Мужчина явно забавлялся тем, что старик его не узнает. Но в тоже время была в этих глазах колкость, которую не могли смягчить даже веселые искорки.
Что ж, эта физиономия побывала явно не в одной драке, подумал Бреди: горбинка на носу выдавала, что тот был когда-то сломан; на лице несколько мелких шрамов, не портящих общей картины, но выдающих в этом человеке бойца. Один из шрамов красовался как раз под нижней губой, зрительно делая ее полнее. Волевой подбородок и четко очерченные губы выдавали личность целеустремленную, сильную.
Да, бабы такого должны любить, вновь мелькнуло в голове у трактирщика. Но, к счастью, бабой он не был, и любить этого знакомого незнакомца не собирался, а лишь разозлился, не понимая, кто перед ним.
— Как наш дорогой песик Фибс поживает? — усмехнулся, видя недовольство Бреди, мужчина.
И тут трактирщика осенило.
— Джек! — ахнул он.
— Он самый, — рассмеялся тот.
— Ну и смазливая же у тебя рожа! Зачем бороду и усы сбрил?
— Так красавец же!
Бреди лишь головой покачал, усмехаясь в густую бороду. Он уже начал догадываться, зачем Джек избавился от растительности на лице.