Наивный Дурак (СИ)

Полковник сбился с шага, остановился и медленно недоверчиво повернулся, готовясь мысленно допросить собственную нервную систему по факту поступления заведомо ложного сигнала. Но сзади, действительно, обнаружился подозреваемый — гладко выбритый мужчина средних лет в очках и летнем бежевом костюме, который приветливо помахал Станиславу рукой с баллончиком аэрозольной краски и поздоровался:
— Утро доброе, друг мой! Скажите, вы разбираетесь в современном уличном искусстве граффити?
— Что?.. Нет, а… кто… что?!
— Могу понять. Видите ли, я тоже не разбираюсь. Именно поэтому постеснялся сразу выставлять на всеобщее обозрение свою первую пробу кисти в новом жанре и предпочёл доверить этот эксперимент в контролируемых условиях уважаемому человеку безусловного авторитета и тонкого вкуса. Мне посоветовали вас.
— Так! — рявкнул стремительно багровеющий полковник, не позволяя смутить себя потоком противоречивых вводных и пытаясь перехватить инициативу.
— Именно так, в доме семнадцать по улице Гевара, квартира сорок три, я оставил на ваш суд своё покушение на настенную живопись, чтобы не обезобразить ненароком городские улицы без согласования с защитником их покоя. Надеюсь, вы оцените моё доверие и предусмотрительность.
Седые кустистые брови поползли вверх по морщинистому лбу Станислава Константиновича, а глаза под ними полезли из орбит. Незнакомец только что непринуждённо объявил об экспозиции своего творчества по домашнему адресу полковника в охраняемом жилом комплексе.
— ЧТО?! Какого… Ты что за чёрт?!
— Вам по званию, подвиду или позиции в Арс Гоетия по «Малому ключу Соломона»? — задумчиво уточнил художник.
— Мне по ***! Ты как смеешь и откуда взял…
— Нет, правду про вас Анечка говорила, дорогой мой человек. Вы слишком вспыльчивы и темпераментны. Я и так сомневался, рановато нам жениться, пусть хоть на второй курс перейдёт, но такой тесть мне уж точно даром не нужен… — сокрушённо покачал головой незнакомец с тяжёлым вздохом. И сорвался с места, унося ноги от разъярённого служителя закона, который спонтанно возобновил свою прерванную пробежку прямо в направлении собеседника.
— Стой, ****, пристрелю! — орал старший Быстров, которому впервые за всю его долгую жизнь хотелось злоупотреблять служебным положением и превышать должностные полномочия.
— Vita brevis, ars longa! — выкрикнул на бегу замаскированный Андреа да Дит, что означало «жизнь коротка, искусство вечно».
— Dura lex sed lex! — донеслось со стороны догоняющего полковника, что означало «закон суров, но это закон». В отличие от некоторых коллег, он ещё не забыл отдельные осколки латыни из своего высшего образования, потому что хотя бы действительно его получал.
— In dubio pro reo! — напомнил демон, что означало извечный правовой принцип «все сомнения в пользу обвиняемого».
– ***** **** ***** *****! — предположил Станислав Константинович, что означало «более всего на пользу обвиняемому сейчас пойдёт посажение на кол с применением подручных средств». Но на этом дискуссию пришлось закончить — через считанные мгновения да Дит слишком далеко оторвался от представителя власти, оставив парк позади, и они уже не могли видеть и слышать друг друга. Убедившись в этом, Андреа скрылся в ближайшей подворотне, где его лицо и одежда начали на глазах тлеть и меняться, возвращаясь к более привычному облику. После чего демон в своём чёрном наряде и с довольной улыбкой неспешно отправился обратно к временной базе Преследователей.
Полковник Быстров тем временем в ужасе звонил дочери, а затем в холодной ярости — коллегам на всех уровнях правоохранительной иерархии. Особенно тем, которые прежде уже привлекали внимание собственной безопасности, поскольку из-за своей сентиментальности не смогли легко и добровольно расстаться с решительными и жёсткими методами следствия времён разгула бандитизма. Теперь Станислав Константинович убедился сам и сообщил собеседникам, что их подход ещё способен пригодиться стране — в частности, чтобы любой ценой найти одного хулигана с дурацкими шутками и провести ему презентацию лучших отечественных наработок в сфере допроса от авторов и практиков.
 
А в элитном охраняемом жилом комплексе по улице Гевара к квартире полковника как раз приближался Бернард Беар под той же магической личиной беглеца, заключившего сгоревший контракт. Старший дьявол не сомневался, что подчинённый сумеет успешно распалить цель, но результат всё равно стоило закрепить, да и после анонса в отношении современного искусства — было бы слишком жестоко так обмануть ожидания смертного и оставить его жилище без художественной обработки. Художественную обработку Бернард начал прямо с дверей, мимоходом вырвав ручку вместе с замком и куском косяка. Вообще, искусством вполне логично мог заняться сам да Дит, которому стоило реально раскрасить человеку стену, прежде чем идти и хвастаться этим. Но тогда пришлось бы подняться и приступить к делу ещё задолго до утренней пробежки Станислава Константиновича. Так рано вставать во всём отряде Преследователей никто не согласился. Пришлось заниматься разделением труда.
Беар прошёл внутрь, растрясая в руке такой же баллончик с аэрозольной краской, каким Андреа пугал Быстрова. Уютная гостиная с мягкой мебелью и книжным шкафом была плотно заставлена памятными сувенирами, семейными фотографиями и спортивными кубками. А возле комода с телевизором склонился с подозрительной коробочкой в руках человек, абсолютно идентичный текущей внешности Бернарда вплоть до бежевого костюма и очков.
— Ого! Беглец! — обрадованно оскалился командир Преследователей.
— Воррр! — странно зарычал в ответ «человек», отбрасывая коробочку с торчащими проводами и покрываясь рябью, под которой вместо кожи и ткани проступили чешуйки чёрного переливающегося металла. Через мгновение он уже без маскировки метнулся к Беару, поднял над полом холодными жёсткими руками, одну из которых сжал на горле, и проскрежетал вопрос:
— Где?
«Гении мыслят параллельно», — в полном изумлении осознал Бернард, часто-часто удивлённо моргая. Очевидно, не ему одному пришла в голову мысль подставить свою цель под пристальное внимание местных правоохранителей, причём именно через одного конкретного влиятельного полковника. Одновременно он отметил безупречную машинную точность, с которой гуманоидный «хамелеон» обхватил его, не передавливая дыхательных путей и сосудов, а также предотвращая травмы, которые человек мог получить в таком положении под собственным весом. У Бернарда, впрочем, таких путей, сосудов и рисков травмироваться не было вовсе. Но он решил подыграть в надежде извлечь побольше информации из своего неожиданного положения.
— Что?.. — хрипло переспросил старший дьявол, стараясь звучать как можно более по-человечески, то есть слабо, покорно и жалобно. Он бы даже намочил штаны для убедительности, всё равно чужие, но текущая анатомия не позволяла. Не ожидал никаких приключений по этой части, вот и не отращивал ничего лишнего перед выходом. Впрочем, как раз анатомию ему и собрался подправить «хамелеон», который вместо ответа просто выпустил из предплечья острый металлический щуп и полез им к руке Беара с явным намерением загнать куда-нибудь под ноготь, а то и отсечь пару пальцев для пущей разговорчивости.
«Ну вот и наигрались», — решил Бернард, схватил щуп, который смог лишь бессильно скользнуть по коже, намотал его на кулак, а кулак воткнул в гладкую чёрную поверхность, которая была у чешуйчатого противника вместо лица. «Хамелеон» явно не ожидал полученного импульса, отпустил Преследователя и отшатнулся на несколько шагов назад, восстанавливая равновесие и анализируя ситуацию. А Бернард поправил лацканы пиджака, переступил с ноги на ногу, поднял руки в классической боксёрской стойке и бросился вперёд.
 
Каждый удар был резким и убийственным, как револьверный выстрел, каждый мог бы перевернуть танк, и за считанные секунды их прогремели десятки. Тяжёлые прочные кулаки влетали в «хамелеона» под всеми углами, старались вбить тело к полу или подбросить к потолку, изломать конечности, которыми чёрное существо пыталось сперва отвечать, а затем хотя бы закрываться. Ностальгический колокольный перезвон от этого вдохновенного мордобития заполнил квартиру элитной многоэтажки. Бернард быстро выяснил, что его противник плохо поддаётся физическим атакам и гасит их где-то внутри своей чешуйчатой туши, будто он гораздо тяжелее и мягче, чем кажется на вид и на ощупь. Но после пары попаданий в ту область, где приличные люди заводят себе мимические морщины, «хамелеон» стал отчаянно защищать и прятать голову, что обнадёживало. Его руки и ноги могли сгибаться под неожиданными углами в любом месте и всегда устремлялись к жизненно важным органам кратчайшим рациональным путём, а броня могла повсеместно выпускать шипы и лезвия, но это ему не помогало — ничто из арсенала противника не сумело хотя бы повредить шкуру Беара даже в человеческом облике. Командир Преследователей ощутил полное превосходство и близость победы, поэтому усмехнулся и сказал «хамелеону», не прекращая массировать ему кулаками маслянисто бликующую чешую: