Следствие, которое ищет убийцу (СИ)
Как долго он оставался там, у него не было возможности узнать, но, конечно, ближе к вечеру он обнаружил, что бродит по одной улице за другой с наступлением темноты, понятия не имея, где он находится. Наконец, он зашел в маленькое дешевое кафе, заказал кофе и сел за один из грязных столиков. Это было похоже на эхо старой мелодии, кафе в Париже у рынка, снова и снова, потому что кто-то оставил экземпляр лондонской «Таймс». Он взял его, его глаза механически блуждали по новостям. Затем он напрягся, увидев маленький заголовок в середине второй страницы.
Делегация греческой армии посетила Париж для консультаций с НАТО.
В глубине души он знал, чье имя найдет, еще до того, как прочитал остальную часть новости.
После этого все встало на свои места с полной уверенностью, как будто это был знак от самого Бога, когда зазвонил телефон. Это был Бруно Фишер.
— Джон? Я надеялся, что ты уже приехал. Я могу устроить тебе два немедленных концерта, в среду и пятницу, если ты хочешь. Хоффер должен был сыграть ля минор Шумана с Лондонским симфоническим оркестром. К сожалению, он сломал запястье.»
— В среду? — спросил я. — Автоматически сказал Микали. — Это дает мне всего три дня.
«Да ладно, ты записал эту чертову штуку дважды. Одной репетиции должно быть достаточно. Ты мог бы стать сенсацией.»
— Где? — спросил я. — Спросил Микали. — Фестивальный зал? — спросил я.
«Боже милостивый, нет. Париж, Джонни. Я знаю, что это означает забираться обратно в другой самолет, но ты не возражаешь?»
— Нет, — спокойно сказал Джон Микали. «В Париже все будет хорошо».
Военный переворот, захвативший власть в Греции рано утром 27 апреля 1967 года, был умело спланирован всего лишь горсткой полковников в условиях полной секретности, что в значительной степени объясняло его успех. Освещение в газетах в последующие дни было обширным. Микали провел вторую половину дня перед вечерним вылетом в Париж в Британском музее, просматривая все доступные газеты и журналы, опубликованные в период после переворота.
Это было не так сложно, как могло бы быть, главным образом потому, что ему нужны были только фотографии. Он нашел двоих. Одна из них была в журнале Time, и на ней был изображен полковник Джордж Вассиликос, высокий, красивый мужчина сорока пяти лет с густыми черными усами, стоящий рядом с полковником Пападопулосом, человеком, который был, по сути, диктатором Греции.
Вторая фотография была в периодическом издании, издаваемом греческими эмигрантами в Лондоне. На нем был изображен Василикос в окружении двух его сержантов. Подпись под ним гласила: «Мясник и его приспешники». Микали аккуратно убрал страницу и ушел.
Прибыв в Париж на следующее утро, он позвонил в греческое посольство и был с восторгом принят атташе по культуре доктором Мелосом.
«Мой дорогой Микали, какое удовольствие. Я понятия не имел, что ты должен быть в Париже.»
Микали объяснил обстоятельства. «Естественно, они быстро опубликуют несколько объявлений в парижских газетах, чтобы фэны знали, что буду играть я, а не Хоффер, но я подумал, что хотел бы убедиться, что вы знаете здесь, в Посольстве».
«Я не знаю, как тебя отблагодарить. Посол был бы в ярости, если бы пропустил это. Позволь предложить тебе выпить.»
«Я буду счастлив организовать билеты», — сказал ему Микали. — Для посла и всех, кого он захочет привести. Разве я не читал где-то, что у вас здесь останавливаются какие-то шишки из Афин?»
Мелос скорчил гримасу, когда принес ему бокал шерри. «Не совсем ориентирован на культуру. Полковник Василикос, разведка, это вежливый способ сказать…
— Могу себе представить, — сказал Микали.
Мелос взглянул на часы. «Я покажу тебе».
Он подошел к окну. Во дворе стоял черный «мерседес», рядом с ним — шофер. Мгновение спустя полковник Вассиликос спустился по ступенькам от главного входа в сопровождении сержантов Алеко и Петракиса. Алеко сел впереди с шофером, Петракис и полковник — сзади. Когда «Мерседес» отъехал, Микали запомнил номер, хотя машина была достаточно узнаваемой из-за греческого вымпела на передней панели.
Ровно в десять часов, — сказал Мелос. «Точно так же, когда он был здесь в прошлом месяце. Если его кишечник такой же регулярный, он должен быть здоровым человеком. Отправляюсь в военную академию в Сен-Сир на дневную работу, через Медонский лес и Версаль. Ему нравится такой пейзаж, так мне сказал шофер».
— Нет времени на игры? Сказал Микали. «Похоже, он скучный пес».
«Мне говорили, что он любит мальчиков, но это могут быть слухи. Одно можно сказать наверняка. Музыка занимает очень низкое место в его списке приоритетов».
Микали улыбнулся. «Ну, ты не можешь выиграть их все. Но вы и Посол, возможно?»
Мелос спустился с ним к главному входу. «Я был опустошен, услышав о несчастной смерти твоего дедушки. Должно быть, это стало для меня ужасным потрясением. Вернуться на концертную площадку так скоро после… Я могу только сказать, что ваше мужество наполняет меня восхищением».
«Это довольно просто», — сказал Микали. «Он был самым замечательным человеком, которого я когда-либо знал».
— И безмерно гордится тобой?
— Конечно. Не продолжать сейчас, хотя бы ради него, было бы величайшим предательством, какое только можно вообразить. Можно сказать, что эта поездка в Париж — мой способ зажечь свечу в его память».
Он повернулся и спустился по ступенькам к своей арендованной машине.
* * *В тот день у него была репетиция с Лондонским симфоническим оркестром. Дирижер был на высоте, и они с Микали сразу же нашли общий язык. Тем не менее, он попросил провести еще одну репетицию на следующий день между двумя и четырьмя, поскольку концерт был в половине восьмого вечера. Микали согласился.
В половине шестого вечера того же дня он ждал в старом «ситроене» на стоянке на Версальской дороге недалеко от самого дворца. Жарро был за рулем.
— Если бы ты только сказал мне, что все это значит? — проворчал он.
— Позже. Микали предложил ему сигарету. — Ты сказал, что если я когда-нибудь чего-нибудь захочу, я приду к тебе, не так ли?
— Да, но…
В этот момент мимо проехал черный «Мерседес» с греческим вымпелом, и Микали настойчиво сказал: «Гонитесь за этой машиной. Не нужно спешить. Ему не больше сорока».
«Это не имеет смысла», — сказал Жарро, отъезжая. — Не в такой куче, как эта.
«На самом деле все просто», — сказал Микали. — Полковнику нравится пейзаж.
— Тот самый полковник?
«Просто заткнись и продолжай ехать».
«Мерседес» поехал по дороге через Медонский лес, парк в это вечернее время тихий и пустынный. Он начал отдаляться. В этот момент мимо них на большой скорости пронесся мотоциклист с включенными мигалками, зловещая фигура в защитном шлеме, защитных очках и темном плаще с капюшоном, за спиной у него был карабин-пулемет.
Он исчез на дороге, проезжая мимо Мерседеса. — Ублюдок, — выплюнул Жарро в окно. «В последнее время много этих свиней из CRS разъезжают на этих шикарных мотоциклах. Я думал, они должны были быть только спецназом».
Микали мягко улыбнулся и закурил еще одну сигарету. «Ты можешь притормозить. Теперь я знаю, как это сделать.»
— Что делать, ради всего святого?
Так сказал ему Микали. «Ситроен» резко вильнул, когда Жарро резко затормозил и съехал на обочину.
«Ты сумасшедший. Ты должен быть. Тебе это никогда не сойдет с рук.»
«О, да, я сделаю это с твоей помощью. Ты можешь снабдить меня всем, что мне нужно».
«Черта с два я это сделаю. Послушай, ты, безумец, голос по телефону — это все, что нужно Уверенному.»
— Какой же ты толстый, глупый человек, — спокойно сказал Микали». I» m John Mikali. Я играю в Риме, Лондоне, Париже, Нью-Йорке. Есть ли какой-то смысл в том, что я мог обдумывать такую безумную идею? Зачем мне это делать? Мой дедушка случайно разбился насмерть с этого балкона. Так сказал суд.»
«Нет!» — дико сказал Жарро.
— В то время как ты, старина, не только дешевый мошенник, что стало до боли ясно, когда ты показал мне всю эту добычу в своем гараже той ночью. Вы также были тесно связаны с ОАГ».