Светлейший князь (СИ)
— Уверен? — спрашивать об этом собственно и не надо было, ситуация, как говориться, и ежу понятно.
— Да, уверен. В правильном бою даже против полусотни у нас шансов нет, — капитан покачал головой. — А полусотню они собрать смогут.
— Невеселую картинку ты нарисовал однако, — я на самом деле настроен был более оптимистично.
Ерофей пожал плечами и развел руками. Я повернулся к дедушке Фоме:
— Фома Васильевич распорядитесь растопить бани, — я знал, что есть две походные бани, — думаю вечером и ночью перед походом она потребуется. Мы сейчас с Ерофеем побеседуем с Петром Сергеевичем и займемся каждый своим делом, — первое, что меня интересовало, вернее не что, а кто, будет моим помощником по медицинской части. — Мне срочно нужна эта самая молодуха-повитуха. Да и как её звать?
— Дунькою её кличут, — Фома Васильевич мнения видать о ней был никакого.
— Не порядок, повитуху Дунькою звать.
— Евдокия она, ЕвдокияВасильевна Воробьева, — неожиданно правильно ответил внучок.
— Вот правильный ответ! — я указал в небо указательным пальцем. — Молодец, Степан Гордеевич, молодец!
В центре лагеря были поставлены четыре палатки. Назначение одной из них было понятно с первого взгляда, это был походный православный храм, что подтверждалось укрепленным спереди православным крестом.
Во второй палатке располагался Петр Сергеевич. Вокруг него хлопотала супруга Анна Петровна, которой помогали две молодых женщины. Назначение еще двух палаток мне было не ведомо. Видя мое недоумение, дедушка Фома поспешил дать разъяснения.
— Общество решило, что нам нужен храм; военный штаб, где Ерофей Кузьмич будет заседать. И две резиденции, твоя, Григорий Иванович и Петра Сергеевича.
— Фома Васильевич, да это перебор! — возмутился я.
— Молод ты еще, Григорий Иванович, общество так решило. Стоянки да привалы по любому будут. Палатки эти собрать и поставить обратно не сложно, раз-два и готово, — Фома Васильевич сдаваться не собирался и стал настаивать на своем. — Петру Сергеевичу разве полезно сейчас на ветру, да под солнышком лежать, а?
— Не полезно, Фома Васильевич, не полезно, — я улыбнулся, логика железная, не поспоришь.
— Соглашаешься, а зачем тогда споришь? — возмущению старика не было предела, казалось сейчас пар из ушей пойдет. — Тебе на большом привале тоже палатка нужна и не спорь. И идите вы на пару к Петру Сергеевичу, думайте, что дальше делать. Через леса и горы идти дело не шутейное.
— Фома Васильевич, а откуда слово такое мудреное знаешь — резиденция? — удивился я.
— Это годов пять назад на завод приезжал какой-то князь, вот его лакей и объяснил мне что за слово такое.
— А теперь давайте по серьезному поговорим, — свою резиденцию я решил использовать для другого. — Мне приятна ваша оценка и забота, но делаем немного по-другому. Внутри моей резиденции делали что-нибудь?
— Не успели еще, да и не знаем, что тебе надобно.
— Отлично. Я её в первую очередь буду как госпиталь использовать, — продолжил я свою мысль. — Пока ничего не надо делать.
— А мы тебе разборный топчан смастерили, стол и стул, — огорченно сказал Фома Васильевич.
— Ну что же, еще раз спасибо за заботу. Это в госпитале пригодиться, — я повернулся к капитану. — Ерофей, давай свои указания по штабной палатке, да пошли к господину Маханову.
Петр Сергеевич очень обрадовался вашему визиту. Он возлежал на очень удобных носилках, которые после установки на подставки становились кроватью.
— Ваши травы конечно подняли меня, но сейчас наступает полное обессилие, — вид у него и правда был не очень. — Честно говоря, не могу даже на ногах стоять. Наши умельцы вон мне какое ложе соорудили. В вашей и господина Пантелеева палатках такие-же. Они кстати разборные.
— А для раненых и больных? — этот вопрос меня интересовал больше.
— Василий Иванович, говорит такие же будут. Я удивился, когда они их сделали, — Петр Сергеевич заботой о себе был доволен и не пытался это скрыть. — Говорит, придумали давно, а делать начали потихоньку еще зимой.
— Это замечательно, но как говориться доверяй, но проверяй. Посмотрю на эти чудеса инженерной мысли обязательно.
В распахнутый полог палатки я увидел, как жена Петра Сергеевича с четырьмя детьми начали разбирать телегу с вещами, им стали помогать двое мужиков.
— Вот главная забота сейчас у меня, — Петр Сергеевич показал на ящики. — Книги, инструменты, записи разные, еще там всякое разное. Боюсь все в седельных сумках вести не получится. Опять на телеге везти придется, а как там на тропе, даже не представляю.
— Не переживай Петруша, самое нужное и ценное будет в сумках. На телеге останется только большое и тяжелое, а при необходимости на руках понесется, — входя в палатку сказала госпожа Маханова.
— Мне твои слова, Анечка, бальзам на душу. Господа, поужинать не изловите?
— Не извольте беспокоиться, я лично в буквальном смысле на пару слов, — Ерофей вопросительно посмотрел на меня.
— Спасибо, Петр Сергеевич, я лично совершенно не голоден, да и честно говоря, некогда. Если на рассвете уходить дорога каждая минута, — поддержал я Ерофея.
— Хотя бы присядьте. Неудобно как-то, я лежу, а вы стоите, — от этого предложения мы не отказались.
Я изложил свои предложения по созданию наших «вооружено-полицейских» сил и спросил Петра Сергеевича о наличии оружия и так далее.
— С этим у нас негусто, сотни полторы сабель, около сотни ружей, семь или восемь штуцеров, четыре заклепанных пушки. Немного пороха и запас пуль сотни три. Это не считая того, что у нашего войска на руках, — Петр Сергеевич быстро по памяти перечислил наше оружие. — Всё это хозяйства у новоиспеченного Кузнецова, туда же соберут всякую амуницию и прочее военное снаряжение. Это все, что у нас есть.
Ерофей достал из своей сумки, типа гусарской ташки, лист бумаги и что-то типа карандаша, какой-то графель обернутый плотным холстом.
— Наши дозоры ничего подозрительного пока не видят. На опушке леса, около порога, есть очень высокий кедр, мы на него поднялись и осмотрели окрестности. Казаки стоят лагерем, верст десять ниже по Енисею. Думаю, их не больше трех десятков. Напротив, на другом берегу еще десяток. Уже вечереет, поэтому самое раннее, когда их ждать, это завтра через пару часов после рассвета.
На бумаге у капитана были какие-то заметки, он поставил какую-то галочку и продолжил:
— По тропинке вдоль реки в темноте не пройти. Дозор я оставил один, там, где тропинка поднимается от реки и сливается с верхней тропой. Обзор в том месте хороший. Старшим остался фельдфебель Шишкин. С ним еще четыре человека, все надежные и опытные, — Ерофей замолчал и вдруг спросил совершенно неожиданную вещь. — Помните древнюю историю? Так вот, я в караул снарядил четырех гусей. Посмотрим, какие они сторожа.
Такого хода я откровенно не ожидал, поэтому только развел руками.
— Пятьдесят человек я себе подобрал. За пару часов со всеми переговорю. К утру всех экипирую и сразу начнем службу. Командиром десятка будет урядник. Моим заместителем будет фельдфебель Шишкин. Он вернется в лагерь и будет здесь с резервом. Самые подготовленные бойцы в двух десятках арьергарда, кроме людей фельдфебеля. В авангарде будет два опытных охотника-разведчика, я их хочу назвать егеря-разведчики. Когда наши мастеровые приведут в порядок пушки, создать артиллерийскую команду. У меня всё.
— У меня один вопрос. А пушки реально на лошадей навьючить? — очень не хотелось бросать их.
— Думаю реально, это стволы однофунтовых пушек.
— Тогда у меня вопросов больше нет, — докладом Ерофея я был полностью удовлетворен.
— У меня тем более, я в этом полный профан, — честно признался Петр Сергеевич. — Полагаюсь на вас, Григорий Иванович.
— Тогда я вас покидаю, господа, — Ерофей встал, отсалютовал нам коротким кивком головы и вышел.
Несколько минут мы молчали, невооруженным взглядом было видно, что Петр Сергеевич очень устал.