Экстремальная археология (СИ)
Меня этим людям будто само небо послало. Именно я выполнял большую часть работ, смертельно опасных для не вполне трезвых людей.
Раньше о парусных кораблях я точно знал лишь одно: это экологически чистые суда, плавающие за счёт энергии ветра. Так что мне пришлось узнать много нового. Практически в первую минуту пребывания на корабле меня научили разным премудростям и ознакомили с конструкцией «Зелёной чайки». Не уверен, что знания получены в полной мере, да и достоверность некоторых из них сомнительна, но всё же я в кратчайший срок на несколько шагов приблизился к званию «морской волк».
Оказывается, мачты стоят ровно, не заваливаясь, не благодаря гнёздам в корпусе, куда их вставляют. Их удерживают ванты — подобия треугольных верёвочных сетей, одной стороной закреплённых на бортах и противолежащим углом протягивающихся к различным деталям рангоута. Если требовался человек наверху, мне приходилось карабкаться по этим весьма неудобным «лестницам» снова и снова, то завязывая узлы, то развязывая, то что-то распутывая, то вытягивая. Остальные при этом работали внизу: тоже что-то вязали, крутили лебёдки и непрерывно состязались в количестве ругательств, высказанных за сутки.
Поначалу пришлось выслушать немало новых словечек и даже их сочетаний. В свой адрес, естественно. Опытные моряки не склонны к сокрытию эмоций, когда, стоя на палубе, пытаются объяснить олуху, забравшемуся по вантам на одну из двух мачт, что и как ему следует делать дальше.
Я человек легко обучаемый, и на лету постигал морскую науку. На меня всё реже и реже кричали и даже почти перестали ставить в пример безголового баклана, как гениальное существо (в сравнении с некоторыми). Ну а я, разглядывая увеличивающуюся с каждым днём коллекцию навыков корабельной тематики, даже подумывал изучить парочку.
Вдруг пригодятся.
Помимо карабканья в последние два дня мне приходилось подолгу оставаться наверху, в корзине на верхушке самой высокой мачты. Именовалась она «воронье гнездо» и служила для наблюдения.
Также быстро я начал понимать, что рейс наш если не откровенно контрабандный, то мало от него отличающийся. Шкипера чрезвычайно волновала перспектива повстречаться с другим кораблём. Потому моя задача проста: завидев на горизонте парус, тут же должен докладывать.
Ну а в промежутке между разглядыванием моря меня ждали узлы и карабканье по вантам.
Километры по ним налазился, ведь любое изменение курса влекло новые приказы шкипера о перемене парусов.
* * *
Седьмой день с утра погодой радовать начал. Мы успели забраться прилично на юг, здесь даже по ночам всего лишь прохладно, не приходится мёрзнуть до зубовного перестука. И ветер сегодня устойчивый, но не сильный. Благодать. Я даже разделся до пояса, в очередной раз загорая в вороньем гнезде.
Покрутил головой. Парусов не видать, горизонт чист, если не считать юго-восточного направления, куда мы и направляемся. Там низко стелется тёмная облачность, она чуть-чуть над водой вздымается. Но ведь планета круглая, за ней детали не разглядеть, а это значит, что в том направлении могут скрываться серьёзные тучи. Будет нехорошо, если мы на них нарвёмся.
Очень уж хочется наслаждаться приятной погодой и дальше.
Я задумался, не стоит ли доложить об облачности шкиперу. Меня ведь просили лишь чужие паруса высматривать, всё прочее не упоминалось.
Повернув голову, заметил чайку. Давненько я их не наблюдал, с первого дня плаванья. Чуть скосил взгляд, увидел ещё одну, а дальше сразу две пикировали на воду, охотясь за мелкой рыбёшкой.
Тут до меня начало что-то доходить. Уставившись в сторону облачности прямо по курсу, задействовал дальновиденье на всю мощность, прищурился, пытаясь разглядеть детали и, наконец, решился обратиться к боцману, сидевшему под моей мачтой:
— Тигс, а чайки разве залетают далеко от земли?!
— Я, по-твоему, сижу тут для того, чтобы на дурацкие вопросы отвечать? Вот у чаек и спрашивай, пока я тебе зад на щупальца осьминога не порвал.
— Далеко от суши я их ни разу не видел. И мне кажется там, впереди, берег. Плохо видно, но непохоже на море.
— Да поимей тебя кашалот! Чего сразу-то не сказал?!
— Так я и начал говорить. С чаек начал.
— С задницы надо было начинать, из которой тебя родили! Эй! Шофот! — крикнул боцман во всю глотку. — Этот червь гальюнный землю увидал! За такое каждому по чарке полагается!
— Ежа морского каждому в солёный зад! — без заминки ответил на это шкипер. — Точно земля, или кому-то от пьянства привиделось?
— Да какое тут пьянство! — возмутился боцман. — Все же трезвые. И откуда про солёные зады понял? На вкус пробовал, что ли?
— Мама твоя рассказала. И кончай уже болтать! Бегом поднимай своих беременных подружек, пора начинать работать!
Я, внимательно подслушивая деловой разговор бывалых моряков, не забывал о своих обязанностях и, заметив кое-что ещё, прокричал:
— Вижу два паруса на юго-западе!
— Да чтоб их за блудный уд под килем протащили! Вот теперь точно поработать придётся! — нервно заявил на это боцман.
Однако приказ немедленно сменить курс не последовал. И это странно, ведь в прошлые разы при появлении других кораблей мы тут же начинали от них уходить.
Шкипер лично забрался в воронье гнездо, долго вглядывался в южное и юго-восточное направление, после чего начал раздавать доселе не слышанные приказы. Даже я, будучи новичком, сразу осознал, что дело плохо попахивает. Ведь поднимать высокие дощатые щиты вдоль бортов полагается лишь в одном случае, — когда намечается обстрел.
Занимаясь этой работой, я сумел попасть в помощники к Кюстаро. Самый старый член команды, на Земле его бы ещё лет двадцать назад на пенсию отправили, а тут ценили за развитые морские навыки. Да и атрибуты у него не последние.
А уж опыт такой, что даже шкипер иногда обращается к старику уважительно. То есть почти не матерится.
Кюстаро любит выпить и поболтать, причём ко мне он относится снисходительно-покровительственно: голос не повышает, не ругает, на вопросы отвечает подробно, терпеливо смиряясь с моей вопиющей неосведомлённостью в морских делах. Вот это сейчас от него и требуется.
Закрепляя очередной щит, я спросил:
— Что за корабли? Пираты?
Старику только это и требовалось, сразу полилась информация:
— Малец, это море, а в море граница между честным торговцем и пиратом тоньше, чем выщипанная бровь дешёвой проститутки. Иной раз и не видать её, грань эту.
— А почему мы от них не уходим?
— Так куда уходить, если вот она, земля? У Шофа в голове не только гнилые водоросли, море он знает. Мы если и промазали мимо Хлонассиса, то самую малость. Нам в Хлонассис надо, вот и тащимся к бухте. И если это блокадники, нам по любому с ними придётся поиграть в догонялки. Так зачем с этим тянуть?
— Блокадники? — не понял я.
— Малец, да ты откуда такой красивый и глупый свалился? Из какого гнезда? А, ну да, тебе же не рассказал никто, а сам ты наши дела не знаешь. Эх, зелёный совсем, я в твои годы тоже думал, что боцмана козлом за то называют, что от козы родился. Совсем дурачок был. Блокадники, это ребята, которые блокируют Хлонассис с моря. А может и не блокируют, может просто под шумок деньжат решили срубить. Сами работают, ни степь, ни город им не платят.
— В смысле не платит? — снова не понял я. — О чём вообще речь?
— Малец, давай уже, напрягайся, сам думать начинать. Я свои мозги почти все пропил, тех, что остались, на нас двоих никак не хватит. Думаешь, почему там цена на зерно такая высокая? Это ведь зерно, а не алмазы чистые. И зерно, я тебе прямо скажу, паршивое: тощая рожь. Но там его возьмут по цене самого лучшего цветного риса, выращенного до стадии специй. А всё потому, что жрать всем охота, а с суши подвоз им ещё в прошлом году перерезали. Потому и выгодно к ним вот так прорываться, напрямик, через открытое море. Нет такой силы, чтобы поперёк всё море перекрыть.