Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

Я чихнул. И привлек к себе этим всеобщее внимание, разумеется. Они замолчали.
<неразборчиво>
Малфой рассвирепел, конечно; я даже не ожидал от него. Он взмахнул палочкой, произнес что-то, и меня выволокло в центр комнаты за шиворот. Еще и головой приложился об угол стеллажа. Приятного было мало; я успел ужасно перетрухать; совсем отвык от этой их магии в свой адрес. Драко снова поднял палочку, готовый, видимо, опять применить ко мне какую-нибудь жуть. Я зажмурился, напрягся, приготовившись к тому, что сейчас будет очень больно. А Гермиона ахнула, закрыв рот руками, и воскликнула:
— Малфой! Не смей с ним ничего делать!
— Тебе же запретили покидать свою нору без разрешения, мерзкий магл! — прошипел малфоевский сынок, обращаясь ко мне. Как же хотелось мне встать и врезать ему, как полагается. Если бы не эта палочка, направленная мне в лицо… — Почему ты опять здесь? Нравится подглядывать и подслушивать? Сейчас я тебя отучу делать это раз и навсегда.
— Малфой! — Гермиона повысила голос. — Оставь Пирса в покое! Он не сделал ничего плохого!
— А, то есть ты с этим отбросом общества уже знакома? Ну конечно, грязнокровке только с маглами и якшаться, — ядовито выплюнул он, переключившись на нее, Гермиона что-то ему ответила, защищая меня… А я, в общем, решил не дожидаться, чем все это кончится, потому что мне вообще не улыбалось находиться под прицелом волшебной палочки. Воспользовавшись тем, что на меня не смотрят, я кое-как поднялся (нелепо вышло, конечно) и бросился к выходу. Дерьмово получилось…
<неразборчиво>».
========== Глава 8. Малфой ==========
Временами Драко чувствовал себя лишним в собственном доме. В последнее время все чаще получалось так, что он оставался в особняке без дела, единственный из всех Пожирателей Смерти, тогда как остальные слуги Темного Лорда, все как один, были чем-то заняты, их отправляли на задания, опасные и интересные, где нужно было шпионить, рисковать. Чувствовать себя нужными. Быть полезными. Малфою жизненно необходимо было чем-то себя занять, делать хоть что-то, чтобы собственные мысли не поглотили его окончательно. Драко искал смысл происходящего и не находил, он пытался, искренне пытался найти в себе хоть каплю лояльности идеям Темного Лорда, но все было тщетно. Иногда он даже думал, что был бы рад абсолютно любой работе (кроме пыток и убийств, разумеется; он не мог побороть тошноты и отвращения) — думал, что это помогло бы ему отвлечься от засевших в голове еретических взглядов. Рад был бы, даже если бы ему снова предложили поучиться в Хогвартсе на последнем курсе, пусть уже даже при новых порядках; что угодно, лишь бы не это бесцельное нахождение дома целыми днями и премерзкое чувство, что жизнь проходит мимо и что в любую секунду, если повелителю взбредет в голову допросить его, он будет убит. Это все заставляло сомневаться еще сильнее, еще мучительнее. Но Темный Лорд то ли не воспринимал его всерьез, то ли наказывал таким изощренным образом за нерасторопность: дела находились буквально для всех, кроме Драко. И он был вынужден коротать время в пустом особняке.
Мать, конечно, была счастлива — не только внезапной компании, но и, главным образом, мнимой сыновней безопасности. Однако Драко быстро дал ей понять, что ему самому такое бездействие радости не доставляет.
Хуже этого была только неизвестность, в которой он пребывал. Она раздражала и пугала, сводила с ума не хуже иных ментальных проклятий.
Когда, казалось бы, как не сейчас наслаждаться победой? Ведь теперь впереди все непременно будет прекрасно, лучше некуда, правда? Новые победы и завоевания, новые горизонты и надежды. Но навязчивое, почти болезненное чувство тревоги не покидало его. Драко не знал, с чем именно оно было связано: с тем ли, что ему претили волдемортовские методы, или с тем, что он боялся за семью. Или же с тем, что его мать что-то явно скрывала, а отец стал угрюм и молчалив и появлялся дома все реже.
Были еще друзья, конечно же. С Тео, например, они виделись сравнительно часто, когда тот не был занят своей новой пассией. С Гойлом общения практически не было, он замкнулся в себе после того, как не стало Винсента, с которым он, как ни крути, был очень близок. С Блейзом контакт был, по понятным причинам, потерян: его семья не входила в круг приближенных и, вроде как, не горела желанием. Драко слышал от однокурсников, что Забини вообще, кажется, куда-то эмигрировали. А вот Нотта вскоре планировали принять в Пожиратели, но дата все отодвигалась, поскольку Лорд был занят другими, более важными вещами («интересно, какими же», раздраженно думал Малфой).
 
Слоняясь по дому, Драко периодически натыкался на магла, с каждым днем все сильнее раздражавшего его, но старался делать вид, что не замечает этого парня. Не хотелось идти с ним на какой бы то ни было контакт: он был ему неприятен не только потому что, как известно, маглы хуже домовых эльфов, но и по каким-то другим, более субъективным, глубинным причинам. Нет, он не был «грязным», как любила повторять тетя Белла, или каким-то особенно неопрятным, даже в определенной степени, насколько мог, следил за собой (мать не потерпела бы иного), но что-то в его туповатом и немного раболепном выражении лица вызывало у Драко злобу. На пронырливого, снующего везде простеца жаловались даже портреты, возмущенные таким «гостем» в фамильном особняке. Но, как ни забавно, Драко иногда ловил себя на том, что они с этим отвратительным Пирсом в какой-то степени «братья по несчастью» — вынуждены оставаться там, где им оставаться совсем не хочется. В Малфой-мэноре.
…и тут же, конечно, в его мыслях опять оказывалась поганая грязнокровка Грейнджер.
Ее образ снова против воли возник перед мысленным взором Малфоя — в который уже раз после этой случайной встречи в библиотеке? И опять — или это он так сильно вырос, или, может, все дело в визуальном эффекте, который создавала привычная набившая оскомину школьная мантия, но Грейнджер казалась ему теперь какой-то маленькой. И эти ее мерзкие магловские шмотки… Почему она позволяла себе разгуливать по его, Драко, дому? Как ни бился, он не мог разгадать эту загадку. Зачем она понадобилась Темному Лорду, да еще и содержится в таких более чем… щадящих условиях? Он ведь слышал от отца, с каким трудом ее выследили, как проходила операция по захвату. По словам отца и Родольфуса, грязнокровка сражалась «как дикая фурия», хотя, конечно, шансов против нескольких взрослых волшебников, владеющих темной магией и большим опытом в использовании боевых проклятий, у нее не было. Темный Лорд тогда выразился ясно, и это Драко помнил сам, как важно найти грязнокровку во что бы то ни стало. Все понимали, что именно это означает и что ждет их в случае провала операции. Теперь же Лорд намеренно не упоминал о девчонке на собраниях, ничего не знала даже тетя Белла (и Драко прекрасно понимал, как ее это, должно быть, мучает). Еще и эта окклюменция… Его снедало любопытство и разъедающее раздражение, растекающееся по венам; они же — любопытство и раздражение — постоянно гнали его на четвертый этаж вопреки предостережениям матери. Он больше ни разу не слышал ничего из-за двери гостевых комнат; Малфой даже не знал, появляется ли там Лорд. И если да, то зачем, зачем, мантикора его раздери, ему нужна эта грязнокровка… Мысли эти не давали Драко покоя.
Он бездумно шел по коридору и толкнул первую попавшуюся дверь — как оказалось, одной из многочисленных гостиных, — неожиданно обнаружив там маму.
***
Ливень заливал окна, но вечернее небо было на удивление прекрасным. Желтоватый свет предзакатного солнца, полускрытого за грозовыми тучами, освещал часть сада и тисовой аллеи; дождевые капли оставляли круги в застоявшейся воде белоснежного в этом освещении фонтана, и Драко был уверен, что где-то за лесом наверняка можно было бы разглядеть радугу.
Мать, очевидно, ждала вечера (Драко точно не знал, вернется ли сегодня отец, но на этот раз решил вопросов не задавать) и коротала время в малой гостиной, отстраненно глядя в окно. Она так глубоко задумалась о чем-то, что даже не заметила прихода Драко. На столе лежал сегодняшний «Пророк»; первую полосу занимала фотография с места гремевшего в последние дни происшествия — большого взрыва в магловском районе Лондона. Драко уже был наслышан об этом, так сказать, из первых рук, поэтому только скользнул взглядом по газете, не заинтересовавшись. Мать не зажигала огней массивной люстры, поэтому по стенам уже начинали кривиться причудливые тени. В комнате негромко играла музыка, по какой-то неведомой причине взволновавшая его. Стремительная оркестровая партия сменялась строгим хором стройных голосов, навевая ощущение неизбежной опасности. Драко непроизвольно передернул плечами.