И дочка в подарок (СИ)
- Никакого «даже если», - мрачно проговорил я и, обманчиво-ласково проведя костяшками пальцев по скуле бывшей, положил ладонь на ее лицо так, что подбородок оказался зажатым, процедил: - Узнаю, что ты портишь жизнь мне или Цветковой, ну, или моей жизни с Цветковой - убью!
Развернувшись, я услышал позади себя сначала мелодичный смех, впрочем, показавшийся мне очень картонным, а затем фразу:
- Был бы ты таким горячим со мной в прошлом, Костик, никакие бы другие бабы к тебе и на километр не подошли.
Она снова звонко рассмеялась, я же поспешил удалиться. И очень надеялся, что Ренате достанет мозгов, чтобы не лезть туда, где ее хорошенький, искусно сделанный пластическими хирургами носик может сильно пострадать.
Следующим делом на этот день (напомните мне уже хоть когда-нибудь заняться своими прямыми обязанностями и начать работать) был запланирован визит в садик, где, куда я надеялся, сегодня привели Машеньку.
- Папа Костя! Папа Костя! - закричала она, когда я прошел прямиком туда, где детвора как раз уселась в кружок для того, чтобы изучать азы алфавита, и заглянул в игровую комнату.
- Маша! Ну-ка стой! - окликнула ее Елена Сергеевна и с возмущением посмотрела на меня.
Да, я ей не понравился еще в первое наше знакомство, а уж если учесть, при каких обстоятельствах оно произошло…
- Я не за дочерью! - подняв руки в жесте «сдаюсь», быстро проговорил, пока Маша пританцовывала на месте от нетерпения, но, послушная указанию воспитательницы, ко мне не приближалась.
- Я в курсе, что она не ваша дочь! - отрезала Елена Сергеевна.
- Маша нужна мне на пару слов, - сказал я и решительно шагнул к воспитательнице, когда та потянулась за телефоном.
Было ясно, кому она станет звонить. Только вот мне совсем не нужно было, чтобы Алина уже сейчас узнала о моем визите в сад и о том, зачем я сюда прибыл.
- Перестанете делать лишние телодвижения, и в садике будет сделан ремонт. А всем воспитательницам к восьмому марта я выпишу премии.
Елену Сергеевну такой расклад, кажется, заинтересовал. Она поправила очки на переносице и нахмурилась.
- Ну зачем же всем? - тихо проговорила и, повернувшись к Маше, дала ей знак, что она может ко мне подойти. - И пара слов пусть будет происходить в моем присутствии! - строго проговорила она, впрочем, в сторонку отошла.
- Папа Костя! Как я рада! - повисла у меня на шее Машуля, когда я присел перед ней на корточки.
- И я рад, - кивнул, совершенно искренне улыбаясь и чувствуя такое тепло в душе, от которого внутри все защемило. - Я к тебе по делу, - сказал ей, доставая из кармана ватную палочку в маленьком полиэтиленовом пакете.
- Какому? - приняв деловой вид и удобнее перехватывая Петеньку, поинтересовалась Маша.
- Такому, о котором маме пока говорить не нужно. Я скажу ей сам. А пока… Мне нужно будет провести палочкой у тебя во рту. Потом я сдам ее на экспертизу и мне скажут, моя ты дочь, или нет.
Маша нахмурилась, но совсем скоро личико ее посветлело.
- Я видела такое по телевизору у бабушки в передачах, которые она смотрит.
Девчушка, некоторое время восторженно на меня смотрящая, вдруг поникла.
- Что такое? - не понял я, уже готовый взять биоматериал.
Машенька замялась и затеребила плавник Пети. Ага, значит, пребывает в волнении.
- Просто в передаче… там не всегда дети находят родителей. Иногда оказывается, что они не родственники. А что если и у нас так произойдет?
Я сжал челюсти. Если у нас так произойдет, Малиновский и впрямь окажется отцом Маши. Черт, готов ли я к такому крушению своих иллюзий? А если нет, то не стану ли все равно изводиться в поисках ответа, не моя ли дочь Маша, если передумаю делать тест?
- У нас так не произойдет! - решительно сказал я и, покосившись на Елену Сергеевну, что уже начала бросать на нас предупреждающие взгляды, подмигнул Маше. Она, кивнув, открыла рот.
Через пару минут я уезжал из садика, совершенно уверенный в том, что поступил правильно. И что совсем скоро у меня на руках будут доказательства того, что Малиновский играл в свою игру.
И правила в ней были чертовски нечестные!
Часть 12
-
- Не закрывай!
Лавров выставил вперед ногу, мешая мне захлопнуть дверь прямо перед его носом. Его очередное появление вызвало внутри меня целый взрыв совершенно полярных чувств - волнение пополам с досадой. Ну какого черта он снова был здесь, хотя я просила оставить нас в покое? Просила чертову уйму раз!
И все же, глядя в его лицо - все еще такое притягательное, такое знакомое - я не могла совладать с собственным сердцем, которое буквально разрывало грудную клетку. Казалось, что даже мужчина напротив способен услышать, как бешено стучит у меня в груди в его присутствии…
Но это не имело значения. Не должно было влиять на мои решения…
- Что еще вам нужно, Константин Павлович? Бога ради, на каком еще языке вам сказать, чтобы вы поняли - я не хочу вас видеть? Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое…
- Я кое-что сделал.
Он перебил меня - сухо, хлестко, и от этого тона я безмолвно замерла. Слова, сказанные им при этом, дошли до сознания не сразу.
- Я кое-что сделал и хочу, чтобы ты об этом знала. Может, впустишь меня наконец?
Его лицо было серьезным, почти суровым. Лицо, с которым он обычно отдавал приказы, а никто не смел ему перечить.
Это ли ощущение заставило меня покорно отступить или что-то иное - не так уж и важно. Я сделала шаг назад, позволяя ему войти в квартиру. Молчаливо ожидая продолжения.
- Разумное решение, - одобрительно кивнул он, закрывая за собой дверь.
- Так что вы хотели? - спросила, не без труда снова беря себя в руки.
Он стоял посреди моей маленькой прихожей - высокий, широкоплечий, мощный - и, казалось, заполнял собой все вокруг. Все пространство, что меня окружало. Воздух, которым дышала. Все мое существо, которое сейчас, как никогда остро, ощущало застарелую тоску по этому человеку.
- Я взял у Маши биоматериал, чтобы сделать новый днк тест.
Я резко вскинула голову, мигом отрезвев от этих слов.
- Вы… чтоооо? - выдохнула возмущенно, готовясь высказать все, что думаю о подобной самодеятельности. И о том, что на меня в очередной раз наплевали!
Но сильная ладонь легла на мои губы, мешая произнести хоть слово.
От его руки пахло кожей и черным кофе. В животе у меня образовался нервно сжавшийся комок - до чего же знакомым, почти родным, казался этот запах. Он будоражил обоняние, посылая по всему телу приятную дрожь возбуждения.
- Я знаю все, что ты собираешься мне сказать, - произнес Лавров, глядя на меня сверху-вниз и от этого взгляда внутри разгоралось нечто, что не в силах было потушить даже время. Даже все эти долгие, одинокие годы.
- Но я не мог иначе, - продолжал говорить он, - я должен знать правду.
Он осторожно отнял руку от моего рта и я презрительно выплюнула:
- Значит, подкараулили все-таки момент! Маша еще вчера должна была уехать в деревню, если бы все билеты на автобус не оказались проданы!
Он растянул губы в медленной улыбке, такой многозначительной, что я мигом заподозрила неладное.
- Это вы! - прошипела обвиняюще, - вы купили все билеты!
- В любви и на войне, как говорится… - безмятежно пожал он плечами.
Любовь… это слово царапнуло нутро, вызывая давнишнюю боль. Да что он знал о любви?.. Что мог знать о ней тот, кто изменял жене, обманывал наивных дурочек…
- Это все? - холодно спросила я.
Он пристально посмотрел на меня, словно взвешивая мысленно следующие слова. Обдумывая, готова ли я их услышать.
- Я не женат, Цветочек, - произнес наконец приглушенно, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я буквально почувствовала, какими круглыми становятся мои глаза от этого заявления.