Вкус подчинения (СИ)

– Очень хорошо, – похвалил он, и она вздохнула с облегчением, сообразив, что все сделала правильно. – Твое послушание сегодня выше всяких похвал. Я еще не разрешал тебе уходить.
В его руке что-то блеснуло, и в следующий миг ее сосок пронзила острая боль от тугого зажима. Черные глаза мазнули по ее исказившемуся лицу, впитывая каждую эмоцию, и, не отрывая от нее взгляда, Снейп нацепил второй зажим и обвел ноющий сосок пальцем, словно любуясь.
Гермиону начала бить крупная дрожь, а на лбу выступил холодный пот. Ощущений было слишком много, и ее тело явно с ними не справлялось, а мозг бился в панике из-за страха упустить воду. Такого унижения она точно не сможет пережить. Если бы ей было разрешено говорить, она уже умоляла бы отпустить ее в туалет, но вместо этого пришлось снова жалобно застонать. Помедлив еще несколько долгих мучительных секунд, Северус наконец негромко сказал:
– Можешь идти.
Гермиона бросилась в сторону ванной так быстро, как только было возможно в ее положении. Захлопнув за собой дверь и оказавшись на унитазе, она выпустила наконец воду и смогла расслабиться. Сжатые кусачими зажимами соски ныли и болели, однако между ног было как никогда мокро. Коснувшись внутренней поверхности бедра, Гермиона обнаружила, что струйки смазки стекли почти до колен. Северус был прав: и впрямь удивительно, насколько ее заводят унижения. До сегодняшнего дня она никогда не испытывала столько стыда на сессиях и не знала, какое действие он, оказывается, способен на нее производить. Об этом стоит поразмыслить позже, как и о том, почему Снейпу так нравится унижать партнершу. Как бы то ни было, теперь она была уверена, что они будут практиковать подобное чаще.
Избавляться от воды в кишечнике пришлось очень долго, поэтому, почувствовав наконец, что внутри ничего не осталось, Гермиона вздохнула с облегчением и забралась в ванну, чтобы освежиться под душем. Ей пришлось смыть всю смазку с бедер, но она не сомневалась, что вскоре снова будет такой же мокрой, как и во время клизмы. Вытираясь, она касалась полотенцем груди с осторожностью, чтобы не задеть все еще висящие на сосках зажимы, которые по прошествии времени больше не доставляли такую сильную боль. Она была уверена, что Северус скоро их снимет, и одна мысль о том, как его бездонные темные глаза будут смотреть ей в лицо, пока он будет избавлять ее от зажимов, заставила поугасшее было возбуждение вспыхнуть с новой силой.
Отложив полотенце, она поспешила выйти из ванной и замерла, увидев сидящего спиной к ней Снейпа. В спальне было темно, и почти прогоревший камин не мог рассеять тьму, которая сгустилась по углам и, казалось, с каждым мгновением все ближе подползала к сгорбившейся на краешке кровати фигуре. Северус выглядел уставшим, и Гермиона поняла, что никогда еще не видела его таким. Обычно именно он был тем, кто заслонял собой других от тьмы, поэтому, не понимая, что с ним происходит, Гермиона поспешила подойти ближе, опустилась перед ним на колени и осторожно заглянула в лицо. Его скрывали спадающие вниз пряди черных волос, и на миг ей почудилось, что тьма клубится не вокруг в комнате – она уже внутри него. И всегда там была.
Снейп поднял голову, и наваждение тут же рассеялось. Его острый взгляд кольнул Гермиону своей проницательностью, и бархатный голос тихо прошелестел:
– Вы опять слишком много думаете, мисс Грейнджер.
Гермиона поджала губы, помня о том, что разрешение говорить перед уходом в ванную она так и не получила, а значит ей остается только опустить глаза и выразить таким образом свое послушание.
Северус едва слышно вздохнул, явно смягчаясь, и, поднявшись, аккуратно снял зажимы с ее сосков. Гермиона закусила губу от вспыхнувшей с новой силой боли, и он нежно погладил ареолы большими пальцами, стараясь не задевать места, где были зажимы, чтобы не причинять излишнего дискомфорта.
– Введи в себя палец и покажи, насколько ты успела намокнуть после душа, – распорядился он, о чем-то размышляя, и Гермиона, вспыхнув, подчинилась и продемонстрировала ему густой слой вязкой смазки, покрывший ее палец после всего лишь одного проникновения.
 
– Недостаточно, – равнодушно бросил он, едва взглянув. – Всего десять минут без унижений, и ты уже не способна потечь как следует. Может быть, мне стоит снова наполнить твою задницу водой и заставить удерживать ее до тех пор, пока ты не отчаешься настолько, что будешь готова выпустить ее при мне?
Сердце Гермионы заколотилось как безумное, но она лишь покорно склонила голову, показывая, что примет любой его приказ. Снейп молчал очень долго, и Гермиона так и не решилась посмотреть на него и теперь гадала, был ли он удивлен ее послушанием или просто снова погрузился в свои мысли.
– Сегодня ты была очень хорошей девочкой, – наконец сказал он, и его голос прозвучал отстраненно. – Поэтому я позволю тебе выбрать, куда принять мою сперму, после того как я оттрахаю твою задницу. Напоминаю, что тебе все еще запрещено говорить. Покажи мне.
Отступив назад, он снова сел на кровать и принялся наблюдать за ней равнодушным взглядом. Чувствуя себя будто на сцене, Гермиона замешкалась, не зная, что делать и как лучше выразить свое желание. Наконец, решившись, она закрыла глаза и широко открыла рот, высунув язык. Тишина, наполнившая комнату, стала почти физически ощутимой, пробежав мурашками по коже. Гермиона мелко задрожала, а щеки вспыхнули от понимания, насколько откровенной выглядит сейчас ее поза. Кажется, череда унижений этим вечером никогда не закончится.
– Значит, ты предлагаешь мне кончить тебе в рот? – словно услышав ее мысли, проговорил Снейп. – Вытащить член из твоей задницы и дать тебе облизать его и высосать из него всю сперму до последней капли? Ты уверена, что одной клизмы было достаточно, чтобы хорошо промыть тебя? Или, может быть, ты предлагаешь мне просто слить сперму в твой открытый рот?
С каждым произнесенными им словом Гермиона все сильнее заливалась краской, хотя, казалось, что сильнее уже некуда. Северус и раньше использовал «грязные разговоры», чтобы смутить ее, но ничего подобного она никогда от него не слышала. Сегодня он определенно открылся ей с новой стороны – как она и просила. Возбуждение мешало ей связно думать, но потом она обязательно проанализирует все случившееся и, возможно, что-то о нем поймет.
Снейп задал ей вопросы, но она знала, что реагировать нельзя, поэтому просто продолжала стоять, открыв рот. Она надеялась дать ему понять, что сделает так, как пожелает он, пребывая в полной уверенности, что ее Верхний не допустит никакой грязи. Сложно было сказать, правильно ли он истолковал ее «ответ», но наконец его голос мягко скомандовал:
– Сместись немного назад, повернись спиной и предложи мне себя, как послушная нижняя.
Чувствуя, как начинает ныть челюсть, Гермиона наконец закрыла рот и сглотнула уже почти начавшую капать слюну: возможно, Снейп именно этого и ждал, чтобы заставить ее окончательно смутиться. Она аккуратно переступила по полу коленями и повернулась к нему спиной. Встав на четвереньки, она снова уткнулась лицом в ковер и, потянувшись назад, постаралась как можно шире развести ягодицы в стороны.
Снова повисла тишина – Снейп явно хотел, чтобы Гермиона в полной мере прочувствовала каждое унизительное положение, в которое он ее ставил на этой сессии. И, словно послушные его воле, в ее голове заметались образы самой себя, стоящей перед ним на коленях и предлагающей трахнуть ее в задницу.
– Вот теперь ты течешь как надо, – наконец проговорил он, и в тоне его голоса на миг промелькнуло удовлетворение. Громыхнул ящик комода, и ее ануса коснулся палец со смазкой. Быстро распределив ее снаружи и слегка проникнув внутрь, он смазал вход и исчез. И через мгновение его сменил напряженный член, сразу вошедший наполовину одним плавным, но настойчивым толчком. Гермиона застонала, почувствовав боль, и постаралась расслабиться. Сегодня Северус не дал ей передышку и продолжил медленно, но неуклонно продвигаться внутрь, раздвигая узкие стенки. Ощутив, как половых губ коснулись его яички, Гермиона обмякла и выдохнула – самое болезненное было позади.