Игра в любовь (СИ)
Глава 10
— Я скучаю по тебе — его слова как гром среди ясного неба. Он больше не смеётся и даже не улыбается. Серьезный, цепкий взгляд впивается в моё лицо, отчего оно начинает покрываться алыми пятнами. Нахмурившись, отворачиваюсь. Не хочу его видеть, не могу. Слишком больно. Зачем он это говорит? Для чего пытается расковырять рану в моём и без того изувеченном сердце. Всё давно уже в прошлом.
— Зачем ты мне это говоришь? — Пытаюсь звучать спокойно, но голос предательски дрожит. Закрываю глаза, втягиваю спасительного кислорода, и что бы хоть чем-то оправдать свое нежелание поворачиваться, подхожу к раковине и включаю воду. Там стоит одна единственная чашка, которую я намыливаю без конца.
— Не убегай от разговора. — Сквозь шум воды доносится голос Матвея.
— Отвали — шепчу себе под нос, продолжая натирать кружку с таким усердием, что кажется она скоро заблестит, словно кусок золота под яркими лучами солнца.
— Лера, прекрати меня игнорировать. Я хочу поговорить, хочу объяснится. Каждый человек имеет право на ошибку. За свои я расплатился сполна.
Не выдержав я все же разворачиваюсь, со злости сжимая несчастную губку, с которой стекает мыльная пена. Лазерными лучами парализую бывшего друга, и плевать, что он увидит мои слезы. Да, они стекают по щекам, но это такая чушь, по сравнение с тем, какой вихрь творится в душе. Вижу как его лицо искажается в болезненной гримасе, а сам он порывается встать.
— Не смей! — Кричу не своим голосом и Матвей замирает. Садится обратно. Смотрит и молчит. Я тоже молчу, да и что говорить-то? Мне хочется чтобы он ушел, но вместо этого я озвучиваю совсем другие мысли, которые сжирали меня все эти дни:
— Для чего ты поцеловал меня?
Меня правда волнует его порыв, потому что не смотря на предательство, мы были друзьями. ДРУЗЬЯМИ, но не больше.
Матвей вздыхает, чешет затылок, кончик носа. Волнуется? Очень похоже на него. Я затаиваюсь в ожидании и даже задерживаю дыхание, когда он начинает объяснятся:
— Это случилось семь лет назад на Новый год. Мы отправились на площадь, чтобы посмотреть салют, а потом пошли на каток. Помнишь?
Чуть заметно киваю. Прекрасная была ночь, я бы даже сказала чудесная. Матвей учил меня кататься на коньках, всё время подшучивая над моими нелепыми попытками езды. Но блин, какое это имеет отношение к моему вопросу?
— Так, вот, именно в ту ночь я понял кое-что…
— Что ты понял? — Шепчу чуть охрипшим голосом комкая одной рукой край футболки.
— Что ты для меня больше, чем просто друг.
Удар, вспышка, снова удар. Мои глаза округляются, а рот широко раскрывается. Сердце то замедляется, то пускается в пляс, а в голове набатом стучит подверженная в шок фраза: больше, чем друг, больше, чем друг…
Это то, что я думаю?
— Матвей? — В растерянности смотрю на своего собеседника — Хочешь сказать…
— Да — кивает — Это именно то, что я хочу тебе сказать. Я влюбился. Это так предсказуемо начать чувствовать то запретное чувство к лучшей подруге, но я ничего не мог с собой поделать. Ты такая чистая, искренняя, настоящая, красивая в конце концов. У меня просто не было шансов устоять перед такой девушкой. Но так же я понимал, что ты слишком маленькая и боялся напугать тебя, поэтому принял позицию друга.
Моё сердце дрогнуло от такого откровения. Как я могла не заметить? Как? Или просто не хотела этого делать? Ведь были звоночки. Странные прикосновения, слова, о том, что мы хорошо смотримся вместе. Но я воспринимала это за шутку, да и в принципе даже представить не могла нас вместе. А сейчас, сейчас кажется всё логично и понятно. Кроме одного:
— Раз ты так меня любил, почему тогда уехал? Бросил, отказался? Почему, Матвей?
— Потому что любил — всё так же глухо отвечает он. — Потому, что больше не мог справляться со своими чувствами и мне было очень больно. Ты не представляешь, что я испытывал, когда ты объявила о своей любви к Громову. Словно весь мир, что я строил по крупицам, в одночасье рухнул, оставив после себя пепел раздора. Помнишь, что я спросил тебя за день до уезда в Москву?
— Ты много чего спрашивал.
— Я спросил, а вдруг, гипотетически один из нас влюбился в другого, чтобы тогда было? А ты ответила, что во-первых, такого никогда не случится, а если бы и произошло, например с твоей стороны, ты бы сделала все, чтобы это исправить. Нашла бы выход, попробовала разлюбить, отдалилась на время. Помнишь, Лер?
Перед глазами проносится весь наш разговор пятилетней давности, и он словно обухом по голове бьет наотмашь.
— Ты хочешь сказать — сглотнув тяжелый ком смотрю сквозь пелену из слез. Она застилает обзор и я смаргиваю, позволяя соленым каплям обжечь щеки. — Ты уехал из — за меня? Из-за моих выкинутых фраз?
Он ничего не отвечает, да мне и не нужно. Его молчание — красноречивее любых слов.
— Ты хоть понимаешь, что я ляпала необдуманно? Я ведь не понимала, что это взаправду. Ты просто пошутил, я пошутила в ответ. Если бы ты сказал. если бы хотя бы намекнул..
— То что? — Язвилисто выплевывает он — Воспылала ко мне любовью? Продолжила делать вид, что ничего не произошло? Не обманывай себя, Лер. Ты бы сначала испугалась, потом отдалилась бы от меня, и в конце концов произошло ровно то, что произошло: наши пути бы разошлись. А молчать и делать вид, что я только твой друг у меня не было ни сил, ни желания. Пусть мой поступок опрометчивый, может даже глупый, но это был порыв души. Я бы умер, видя тебя каждый день без возможности обнять, поцеловать и улыбаться, когда на душе скребли кошки. Прости меня Лер, но вот такой я херовый оказался друг, да и как человек в целом — дерьмо полнейшее. Но теперь хотя бы ты знаешь, чем характеризовывался мой поступок. Наверное сейчас я бы так не поступил, не бросил тебя одну, не убегал как трусливый идиот. Вот только времени увы не вернешь. Но если ты хотя бы позволишь мне искупить свою вину, я… я сделаю всё…
— Хватит — шепчу, устало прикрывая глаза — Уходи, Матвей.
— Кнопка.
— УХОДИ! — Кричу срывая голос — Уходи, уходи! Видеть тебя не хочу, оставь меня одну. Пожалуйста!
— Хорошо, но пообещай, что мы вернемся к нашему разговору.
— Уходи!
И он уходит, слава богу больше ничего не говоря. Как только я слышу хлопок входной двери, изо-рта вырывается всхлип. Меня разрывает изнутри осознание услышанного, и я не понимаю, что со всем этим делать. Мне требуется время, чтобы переварить наш разговор, но для начала я должна хотя бы успокоится.
Мне понадобилось двое суток, чтобы осмыслить то, что мне сказал Матвей. Всё это время я практически не спала, мало ела и даже не заходила в социальные сети. Эмоции поутихли, злоба и ненависть сменилась удручающей тоской. Тоской по тому времени, когда я жила не заботясь ни о чем. Была поистине счастлива. А сейчас мне так плохо, что на стену лезть хочется. Он уехал, чтобы переживать свои чувства в одиночку. Это эгоизм? Возможно. Но если отбросить мои обиды, если поставить себя на его место — я понимаю Мота. Да, может не в полной мере, но черт возьми, понимаю. Когда я видела Диму в объятиях другой — ревела как прорванная водопроводная труба. А Матвей еще и другом моим был, это в сто раз хуже.
Но одно дело понимать чужие поступки, и совсем другое — принять их. Всё же он бросил меня как ненужный балласт, во имя себя любимого. Не подумал, какого мне с этим жить. Он стопроцентный эгоист. Но в какой-то мере, все мы эгоисты. Матвей думал о себе, и я сейчас думаю тоже лишь о себе. О своих потребностях, желаниях, не взирая ни на что. Взять даже Диму. Я собиралась сделать его своим, наплевав на его собственное мнение на этот счет. Мне хотелось, мне это нужно, а что он думает по этому поводу — меня не волновало. Да и сейчас, честно говоря не волнует. Я кстати все эти дни ничего о нем не слышала. Ни сообщений, ни звонков(хоть он и не знает моего номера, но всё же, это не проблема в наше-то время) Вывод из этого только один — я ему неинтересна. Точка. Что я при этом чувствую? Жжение в области груди, привкус горечи и разочарования, отчаяние. Думать пока не хочу, но кажется, я смогу отпустить Громова, если он мне скажет об этом. Как только я выйду из своего коматоза, хочу поговорить с ним. Прямо, без увиливаний, оголив все свои чувства, дав понять, что я влюблена. Но бегать больше не стану. Наверное, я просто устала биться в закрытые двери. Если человек хочет, он найдет время и на сообщения и на личные встречи. А Дима всё делает для того, чтобы я думала об обратном. Или даже не делает, он просто живет своей жизнью, в которой мне нет места. Живет так, как ему хочется. Вот захотел он позвать меня на прогулку — позвал. Захотел поцеловать — выполнил своё желание. В другое время в его списке я не числюсь. Вот пожалуйста — еще один эгоист.