Девочка из прошлого (СИ)

Так больно в груди. Я прекрасно понимаю чувства Динара. Мы оба виноваты в её смерти. Жаль, что время не повернуть вспять и ничего нельзя изменить.
— Мам, я всё, — слышу голос Тимура и вздрагиваю.
Сын доел яблоко и показывает пальчиком на тарелку с кашей. Мне приходится взять себя в руки. Вытираю слёзы и иду кормить Тимура, а Динар выходит из кухни, сказав, что ему нужно позвонить Паше.
  
38 глава
 
Наташа 
Я три года не была в доме Динара. Здесь ничего не изменилось с момента моего ухода. Всё осталось так же. Украдкой смотрю на Асадова, который стоит у окна, — того самого, возле которого он курил, когда я уходила от него тем вечером, — и замечаю, что он наблюдает за нами с Тимуром, вложив руки в карманы брюк. Я часто ловлю на себе его взгляды, и каждый раз мне от них не по себе. О чём он думает в эти моменты? Вот бы иметь возможность забраться в его мысли и хорошенько в них покопаться.
— Всегда задавалась вопросом: зачем тебе такой большой дом.
— А я всегда отвечал, что с детства о нём мечтал, потому что жил в спичечном коробке. Я скоро выставлю его на продажу, — говорит Динар с невозмутимым лицом.
— Что? — искренне недоумеваю я. — Зачем? Ты же его так любил...
— Да. Ты правильно заметила: любил. Буду присматривать жильё в Европе. В Питере я редко теперь бываю.
— Почему?
— Почему не бываю в Питере или почему буду покупать жильё в Европе?
— И то и другое.
— Так совпало, — Динар подходит ближе. Поднимает ладонь и гладит меня по щеке. — Сейчас Паша приедет, мне нужно будет с ним немного пообщаться. Весь дом к вашим услугам. В твоей комнате, кстати, всё так и осталось лежать на своих местах. И даже кое-что из вещей.
— Я жила в ней от силы неделю. До поездки в Австрию. А всё остальное время потом проводила в твоей спальне...
Динар снова расплывается в улыбке и, покачивая головой, идёт к лестнице. Ну вот о чём он опять подумал?
Странные я испытываю чувства. Почему-то жаль, что Асадов решил продать дом, но с другой стороны, он никогда и ничего не делает просто так. Значит, у него есть на то веские причины. Тимур тянет меня на улицу. Ему понравилась лужайка перед домом. Я быстро осматриваюсь по сторонам и замечаю, что в охране поубавилось людей. Дом действительно выглядит заброшенным и безжизненным, хотя с виду вроде ухоженный. Вольер пустует, бассейн накрыт чёрным тентом. Становится грустно. Я пережила здесь самые яркие моменты.
Тимур бегает по траве, я наблюдаю за ним и слышу, как во двор въезжает машина. Чёрный внедорожник останавливается рядом с автомобилем Динара, и из него выходит Измайлов. Заметив нас, Павел направляется к нам медленной походкой. Он забавно щурится на солнце, прикрывая ладонью верхнюю часть лица. Подойдя, присаживается на корточки перед Тимуром и протягивает сыну руку:
— Привет. — Павел подмигивает.
Тимур замирает, разглядывая незнакомое лицо.
— Ну ты чего, брат? Не будешь здороваться? Или он не умеет, Наташ? — Измайлов поднимает на меня внимательный взгляд.
— Умеет, но стесняется. Ты для него новый человек.
Впрочем, как и для меня. Динар с Пашей хорошо общается, ведёт какие-то дела, возможно даже бизнес, но больше ничего о его друге я не знаю.
— Такой щекастик. Хмурится точно, как и его отец. Да, месье Колбасье? — широко улыбается Паша, обнажая ряд белоснежных зубов.
— Кто? — Я всё же не сдерживаюсь и тоже улыбаюсь, наблюдая за безуспешными попытками Измайлова заинтересовать сына.
— Деловая колбаса, — поясняет он. — А если бы не с пустыми руками пришёл?
— Ну… может быть, он бы не так хмурил брови. Но с большей долей вероятности всё равно бы не подошёл к тебе и руку не протянул.
Измайлов выглядит очень молодо. Короткий ёжик тёмных волос на голове стильно уложен, взгляд глубокий и серьёзный. Красивый внешне, но не похож на модель с обложки журнала. Вряд ли такие позируют. В нём чувствуется характер. Наверное, поэтому мне и кажется, что он чем-то похож на Динара.
— Копия отца, — без тени сомнения заключает Паша и выпрямляется. —  Мы буквально на полчасика, Наташ. Больше обозначенного времени в обществе Асадова я не выдержу. По крайней мере сегодня. Ты же в курсе, его нужно подпоить, чтобы стал разговорчивее?
 
— Не поможет. Он редко пьёт, — усмехаюсь я. — А если пьёт, то явно не в таком количестве, чтобы у него развязался язык.
В моем случае остаётся только соблазнять, а потом привязывать к кровати и пытать.
— Как-нибудь привезу его к тебе готовенького. Это очень занимательно. Буйности в нём — ноль, зато разговорчивы-ы-й…
Лишь однажды я видела Динара в таком состоянии, но тогда я была девчонкой. Почти и не помню ничего. Какими-то обрывками. Они с Максом вдвоём пили дома на кухне после похорон отца и до утра мешали мне спать своим нескончаемым бубнежом.
Измайлов скрывается в доме, а я набираю Макса. Он снимает трубку после третьего гудка. На заднем фоне слышатся детские голоса. Девочки опять что-то делят. Дина заводила и весь дом может на уши поставить за считаные минуты. Она мне сильно напоминает Макса.
— Привет, Наташка, — быстро тараторит брат. — Егор, положи! Это тетрадь с рисунками Лиды. Трогать вещи девочек нельзя, — строго говорит он.
— Тяжко без Нади, да? — говорю я вместо приветствия.
— Тяжко — не то слово, — вымученно произносит Максим. — Я в ужасе! Как она с ними справлялась, и дома тишина при этом стояла? Няня должна была полчаса назад появиться, но как всегда опаздывает. У меня встреча срывается. Погоди, я же вроде не говорил, что Надя в больнице… — запоздало спохватывается брат.
— Мне Динар сказал, что вы пополнение ждёте.
— Вот же блин! — хмыкает Макс. — Проговорился, да? А я сам хотел сказать. Мы на днях узнали. Наде плохо стало, её положили на сохранение. Но она все беременности так ходит. Врач говорит, что нужно поберечься. Мы не планировали четвёртого. Куда с её здоровьем? Но всё само получилось. Егор! Отойди от стола девочек, прошу тебя! — чуть ли не хнычет он. — Сейчас, Нат, полминуты. Я выведу его на улицу. Там хоть не набедокурит. Такой проказник!
Тимур с Егором одногодки, и я прекрасно понимаю, что Макс имеет в виду. Если бы не помощь Симы, то тоже бы рвала на себе волосы, не имея возможности отдохнуть.
— Включи видеосвязь, — прошу я. — Хочу на вас посмотреть.
Замечаю девочек рядом с Максом. Они с детским восторгом кружат возле отца. Как же сильно я по всем соскучилась!
— А что у Дины с волосами? — Я всматриваюсь в экран, ничего не понимая.
— Заметила, да? Я ещё Наде не говорил. Она меня убьёт, что недосмотрел. Они вчера с Лидой закрылись в комнате, вроде тихо играли, а потом я захожу к ним, и Дина протягивает мне свой длиннющий хвост. Отрезанный. Меня чуть инфаркт не стукнул. Вечером отвезу в салон, чтобы подравняли её труды. Хоть волосы наращивай, а то Надя увидит и ей по новой поплохеет.
— Она отрезала себе волосы? — обескураженно переспрашиваю я.
— Да, свою красивую длинную косу! Никого не напоминает?
Не могу сдержать улыбки. Конечно, напоминает! Я тоже в детстве проказничала подобным образом. То волосы себе обрежу, то тюль на окнах испорчу. Мне так нравились бабочки на шторах в спальне у родителей, что однажды я их вырезала и наклеила в альбом со своими рисунками. Потом получила от мамы нагоняй. Но не за бабочки и тюль, а за то, что брала ножницы в руки.
— А Лида за компанию не стала?
— Не успела. Но Дина теперь её подговаривает тоже сменить имидж. Я не представляю, что будет дальше. Погоди… — Брат приближает лицо к телефону. — Повернись правее, — просит он, и я делаю шаг в сторону.  — Вы у Динара сейчас?
— Да, заехали к нему. Они с Пашей встречаются, а мы вышли погулять на улицу, и я решила тебя набрать, поздравить с беременностью Нади.
— Спасибо. И я рад за вас, Наташа. Лезть в твои отношения с Асадовым права не имею, но ты молодец, что решилась рассказать ему про сына. У ребёнка должен быть отец.